– Это часть аюрведической терапии, – туманно объяснил Жером. – Индусы считают, что воздействие на организм должно быть всеобъемлющим, а не точечным.

– О, – сказал Зоммер с уважением. – Есть многое на свете, друг Горацио...

Он, кряхтя, зашнуровал ботинки и подошел к стоящему на тумбочке телефону.

– Зепп, зайди ко мне.

Они сидели в кабинете начальника аналитического отдела – святая святых «Иностранных армий Востока». Жером чувствовал знакомое волнение – он снова находился на расстоянии вытянутой руки от источника бесценной информации, как тогда, в поместье «Платан». Когда Центр не разрешил ему продолжить оперативную игру с Кнохеном, он от разочарования готов был биться головой о стену. Добывать информацию было делом всей его жизни. Диверсионные операции никогда не были коньком Жерома – разумеется, он проводил их, когда получал соответствующие задания, но делал это без особого азарта. Он даже думал порой, что если бы руководителем группы «Синица» назначили не его, а, скажем, Шибанова, то события с самого начала стали развиваться по другому сценарию. Шибанов был более склонен к силовым методам решения проблем; захват танка и прорыв на нем в ставку Гитлера – это было ему близко и понятно. Что касается Жерома, ему с самого начала чудилась в попытке взять ставку нахрапом какая-то червоточина. На оперативных совещаниях, которые проводил в Москве Абакумов, он больше отмалчивался, понимая, что в поле правила игры все равно придется менять. Так и получилось: когда они натолкнулись на мотопатруль в степи, и обергефрайтер Корш рассказал им о кольцах охраны вокруг ставки и режиме патрулирования особой зоны, Жером понял, что первоначальный план, придуманный московскими стратегами, никуда не годится. Ни Абакумов, ни Берия ни черта не знали о том, что творится под Винницей – у них не было здесь ушей и глаз, не было каналов связи, не было доступа к информации. А его, Жерома, специально натаскивали на добычу информации, как фокстерьера натаскивают на лису. Сначала все разузнать, а потом уже действовать – вот чему его учили. Поэтому он с легким сердцем принял решение перейти к плану «В», в эффективность которого не верили ни Берия, ни Абакумов.

От этих мыслей его отвлек стук в дверь. В комнату вошел невысокий пожилой человек в штатском.

– Зепп, – сказал Зоммер, протягивая ему записку. – Поедешь в Винницу, найдешь там фройляйн Кайните. Дайну Кайните.

«Уж чем-чем, а склерозом ты точно не страдаешь», – подумал Жером.

– Где она живет, гаупштурмфюрер?

Жером назвал адрес.

– Если фройляйн уже спит, разбудишь и извинишься. Затем завезешь ее на улицу...

– Владимира Великого, – подсказал Жером.

– Да, именно. А потом отвезешь ее сюда. Все понятно?

– Абсолютно, – кивнул Зепп.

– Прекрасный шофер, – довольно проговорил Зоммер, когда Зепп вышел. – Возит меня уже десять лет. Ни одной аварии. А ведь по вашим таблицам – ха-ха – он далеко не эталон арийца. Ведь мать у него была словачка.

Жером внимательно поглядел на начальника аналитического отдела.

– Штандартенфюрер, – начал он. – Скажу вам одну вещь – только это строго между нами.

– Разумеется, – кивнул Зоммер.

– Шкала расовой принадлежности Шультца – профанация. Все эти измерения черепов, формы носа и так далее – с точки зрения настоящей медицины – просто чушь собачья.

– Неужели?

– Давайте говорить начистоту, – Жером обвел рукой кабинет. – Здесь же можно?

– Если вы имеете в виду прослушку, то ее здесь нет. Гелен не слишком жалует гестапо.

– Так вот, как вы думаете, кто из руководителей Рейха мог бы пройти тестирование по шкале Шультца? Разве что Розенберг и, может быть, Риббентроп. Остальные, штандартенфюрер, оказались бы где-то в самом низу шкалы.

Зоммер поджал губы.

– Вы, конечно, специалист, гаупштурмфюрер, но я не стал бы на вашем месте делать столь опасные выводы...

– Я к этому и веду, – улыбнулся Жером. – Разве кто-нибудь в здравом уме может сомневаться в принадлежности вождей Рейха к арийской расе? Конечно же, нет!

Лицо Зоммера разгладилось.

– А, так вы хотите сказать...

– Что все эти методики в корне неверны. Поэтому-то мы и ищем другие, более научные и точные способы определения расовой чистоты.

– И что же это за способы?

Жером взял ручку и сделал вид, будто хочет проколоть себе палец пером.

– Кровь, дорогой Зоммер. В крови, как в сказочной Книге Судеб, содержатся все сведения о человеке. И его расовая принадлежность, разумеется, тоже.

– Потрясающе интересно, – сказал Зоммер. – И у вас уже есть соответствующие методики анализа?

– Мы над этим работаем. Но нам очень не хватает материала для экспериментов.

– Вы имеете в виду, крови? Но ведь существуют же концентрационные лагеря...

– Где заключенные содержатся в невыносимых условиях. Нет уж, штандартенфюрер, благодарствую. После нескольких недель пребывания в лагере кровь заключенных необратимо портится и становится бесполезной для анализа. Нам же нужен материал свежий, от представителей разных рас, которые хорошо питаются, много двигаются, занимаются физическим и интеллектуальным трудом...

«Каким бредом, наверное, это должно казаться любому нормальному человеку, – подумал Жером. Сейчас он цитировал Зоммеру статью некоего доктора Хирта, напечатанную в последнем номере «Военно-медицинского журнала». Судя по всему, доктор Хирт несколько лет занимался исследованием крови заключенных концлагерей, но в конце концов разочаровался в этом «экспериментальном материале». – А этот ничего, слушает, открыв рот».

Они беседовали так еще с полчаса. Жером просчитывал реакции Зоммера, приноравливался к его манере разговора, старался использовать те же термины, к которым прибегал начальник аналитического отдела. Дитер Зоммер был трудоголиком с отвратительным характером, которого недолюбливало начальство и боялись подчиненные. Поговорить ему толком было не с кем. Исходя из этого, Жером работал с ним по схеме «лучший друг». Спустя еще двадцать минут штандартенфюрер был готов признать доктора Отто Нольде отличным парнем и хорошим приятелем.

«Превосходно, – сказал себе Жером. – Сейчас приедет Катя (он иногда позволял себе думать о ней, как о Кате), я их познакомлю, и мы начнем курс лечения. А когда этот старый хрыч выздоровеет, он готов будет носить меня на руках. И уж по крайней мере я наверняка смогу приезжать в Вороновицу, когда мне вздумается. А это значит, что Гитлер со своим орлом рано или поздно окажутся совсем близко – достаточно будет протянуть руку».

В дверь снова постучали – на этот раз стук был короткий, нервный.

– Войдите, – крикнул Зоммер.

На пороге вновь появился Зепп. Он был явно взволнован, седые волосы растрепаны, как будто он не успел пройтись по ним расческой.

– В чем дело? – удивленно спросил штандартенфюрер. – Ты привез фройляйн?

Зепп мотнул головой, и у Жерома на миг остановилось сердце.

– Там что-то произошло, – сказал шофер. – По тому адресу, который вы мне дали... Там несколько машин гестапо, оцепление. Меня хотели задержать, но я показал пропуск и объяснил, что просто проезжал мимо. Говорят, была стрельба и кого-то арестовали.

Дитер Зоммер повернулся к Жерому. В глазах его уже не было и следа былой приязни – один холодный посверкивающий лед.

– И как все это понимать, гаупштурмфюрер? – спросил он.

– Куда вы меня привезли? – спросила Катя. – Это же не больница...

Машина остановилась перед большими коваными воротами. Из будки охранника слева от ворот вышел человек с автоматом, приблизился к машине.

– Здорово, Хуго, – поздоровался с ним бритый шофер. – Открывай ворота – хозяйка вернулась.

Человек с автоматом заглянул в окно.

– Здравствуйте, госпожа штандартенфюрер. А кто это с вами?

– Моя знакомая, – холодно ответила женщина, сидевшая рядом с Катей. Насколько могла рассмотреть в темноте салона Катя, ей было около тридцати, и она была блондинкой. – Открывайте ворота, Хуго.