– И для чего, позвольте спросить, вы рассказали нам эту чрезвычайно увлекательную историю? – спросил Раттенхубер.

– Всего лишь для того, чтобы немного развлечь вас, – усмехнулась фон Белов. – Кроме того, мы с вами вот-вот вступим на земли, принадлежавшие некогда древним колхам, а значит, находившиеся под покровительством богини Гекаты.

– Фрау фон Белов, – взмолился Йонс, – я не хочу больше никуда идти! У меня внизу хозяйство, коза, огородик. Позвольте, я спущусь обратно!

Мария бросила на старика быстрый и, как показалось Раттенхуберу, сочувственный взгляд.

– Не сейчас, Людвиг. Еще не сейчас. Вы мне вскоре очень понадобитесь. Но если наши храбрые альпийские стрелки выбьют русских из долины Клыч сегодня к вечеру, то завтра я вас отпущу. Даю слово.

Леха Белоусов оказался одним из тех, кому удалось выжить в бою на перевале. Пуля немецкого егеря пробила его каску, но голову каким-то чудом не задела. Только в ушах у него теперь стоял непрекращающийся шум и звон.

Максима Приходько ранило в плечо. Антохе Боброву осколком мины оторвало кисть левой руки. Васю Шумейко расстрелял фашистский автоматчик.

А дядька Ковтун вышел из боя без единой царапины. И не только вышел, а и вывел из-под шквального огня семнадцать человек. Командира, того самого, что обещал позвонить в штаб и потребовать подкреплений, Ковтун вынес на себе.

– Вот они, фрицы, – ворчал он, разглядывая в бинокль зазубренные скалы, нависавшие над седловиной. – Расселись, как воронье поганое. Чуяло мое сердце, что они проберутся с той стороны, ох, чуяло...

– Там нельзя было подняться, – простонал капитан. – Мы проверяли этот гребень, туда даже одному человеку трудно взобраться, не то что двум ротам пулеметчиков!

– Говорю ж тебе, это едельвейсы, – терпеливо объяснил Ковтун. – Они, собаки, тренированные...

Они шли вниз по ущелью – все семнадцать человек, оставшиеся в живых после штурма перевала. Здоровые помогали идти раненым. Тех, кто не мог идти сам, тащили на носилках. Через каждый километр приходилось делать привал.

Сзади, на южном склоне, раздавалась беспорядочная стрельба – там две стрелковые роты пытались прикрыть их отход. Но ясно было, что долго им так не продержаться.

– Ничего, – скрипел зубами капитан, – в ущелье они застрянут. Оно узкое, как бутылочное горлышко, там им не развернуться. А на выходе из ущелья стоит 394-я дивизия...

– Что, прям целая дивизия? – хмыкнул Ковтун.

– Да нет, конечно... там штаб ее, может, пара батальонов... но чтобы запереть ущелье, этого хватит.

Тут он страшно застонал и потерял сознание.

Лехе хотелось плакать. У него не получилось умереть, обороняя перевал от немцев. Он вообще ничего не соображал после этой дурацкой пули, угодившей в каску. Когда дядька Ковтун схватил его за шиворот и отшвырнул к тропинке, спускающейся по южному склону, он даже не понял, что ему снова приказали отступать. Но теперь, немного придя в себя, Леха осознал, что они отступают. Отступают, потому что ничего не могут сделать с прущей через перевал силищей. И в то, что фашистов сумеют остановить где-то там, впереди, у выхода из ущелья, Белоусов уже не верил.

– Почему так вышло, дядька Ковтун? – спросил он у гвардии сержанта. – Почему так мало наших было на перевалах? Я же видел, егерей тоже было немного! Да будь у нас батальон, они ни за что не пробились бы!

– А потому что в штабе долбодятлы сидят, – устало ответил Ковтун. – Не верили, что фриц через горы полезет – вот и получили. Ладно, Леха, не горюй, мы с тобой еще повоюем!

Гул в ушах усилился. Леха потряс головой, но стало только хуже.

– Смотри, – Ковтун толкнул его железным локтем, – да не туда, глаза-то подними! Наши летят...

Белоусов посмотрел вверх и губы его против воли сами раздвинулись в улыбке.

В ярко-синем небе над ущельем появились самолеты – обычные «этажерки» У-2 с пятиконечными звездами на фюзеляжах. Их крылатые тени скользили по склонам, по обращенным к небу лицам солдат разбитой роты. Самолетов было всего пять, но они были! И летели туда, где отбивались от наседающих егерей стрелки 815-го полка.

– Наконец-то зашевелились! – буркнул Ковтун. – Сейчас отбомбятся маленько по немцам, все ж какая-то польза...

Но он ошибся. Бомбежки они так и не дождались. Самолеты, сделав круг над перевалом, ушли обратно на юг.

– Русские сбрасывают своим стрелкам оружие и боеприпасы, – доложил фон Хиршфельд генералу Ланцу. – Они используют для этого свои легкие бомбардировщики. За рекой и у водопада окопались две стрелковые роты. Позвольте мне выбить русских из ущелья, генерал!

– У вас будет возможность еще раз отличиться, лейтенант, – заверил его Ланц. – В ущелье я пошлю полк майора Залминтера. А ваши егеря, фон Хиршфельд, пройдут по крутым склонам и повторят тот трюк, который позволил вам так быстро взять Клухорский перевал. Мы будем бить русских таким способом до тех пор, пока они не сообразят, что защищаться надо не только от фронтальной атаки, но и от атаки сверху.

– Мои егеря не подведут, – козырнул фон Хиршфельд.

– Дорогой генерал, – Мария фон Белов, стоявшая чуть поодаль, послала Ланцу самую очаровательную из своих улыбок, – позвольте мне опять присоединиться к отряду лейтенанта. Мне кажется, во время штурма перевала мы не были ему в тягость...

– Это слишком опасно, – нахмурился Ланц. – Вас все время тянет в самое пекло, Мария. Почему...

Неподалеку неожиданно разорвался снаряд. У фон Хиршфельда с головы сорвало бергмютце, адъютант Ланца от испуга слегка присел.

– Здесь не менее опасно, генерал, – Мария спокойно поправила растрепанные ударной волной волосы. – В конце концов, року все равно, где искать свои жертвы. Но для выполнения миссии, возложенной на меня фюрером, мне необходимо как можно скорее попасть на ту сторону хребта.

– В таком случае спрашивайте лейтенанта, – недовольно проговорил Ланц. Видно было, что хлопоты с непоседливой дамочкой из ставки ему уже осточертели. – Если он не против...

– Почту за честь, – галантно козырнул фон Хиршфельд. – Как и в прошлый раз, вы пойдете в арьергарде.

Этот переход оказался еще сложнее, чем подъем на перевал Клухор. Егеря ползли по отвесным скалам, как ящерицы-гекконы. Глубоко внизу, в ущелье, трещали автоматные очереди и тяжело бухали гранатометы – это полк майора Залминтера методично выдавливал русских на середину ущелья.

– Мы свалимся на них сверху, когда они меньше всего будут этого ожидать, – сказал егерь, страховавший Раттенхубера. – Никто и глазом моргнуть не успеет, а ущелье будет нашим.

– А через пару дней мы будем купаться в Черном море и пить сухумское вино, – подхватил другой. – Правда, для этого придется немного попотеть.

Раттенхубер проснулся за мгновение до того, как чья-то рука коснулась его щеки.

– Вставайте, Иоганн, вы нужны мне, – Мария фон Белов почти шептала, но голос ее звучал требовательно. – Нам предстоит небольшая экскурсия.

Оберфюрер вылез из своего спального мешка, мучительно соображая, сколько сейчас может быть времени. Легли они около полуночи, и ему казалось, что он едва успел смежить веки.

Мария выглядела свежей, как будто спокойно спала целую ночь. Она была одета в охотничий костюм, за спиной у нее был рюкзак.

– Три часа ночи, – словно прочитав его мысли, сказала Мария. – Полагаю, до рассвета мы управимся.

– Управимся с чем?

– Мы отправляемся к водопаду. Возьмите с собой плащ-палатку, возможно, придется немного помокнуть.

Иоганн вылез из палатки, стряхивая с себя последние клочья сна. Было слышно, как вдалеке ровно шумит водопад – будто идет невидимый дождь.

– Разбудите Людвига, – велела фон Белов. – Он нам нужен. И пусть обязательно возьмет с собой своего пса.

Раттенхубер, ворча себе под нос, направился к палатке старика. Казбек лежал около входа, вытянув мощные лохматые лапы. Не успел Иоганн приблизиться, пес проснулся и сел, предупреждающе ворча.