Эван недовольно проворчал:

— Три световых часа — это миллиарды киллометров. Слишком большое расстояние. Думаю, трёх световых минут, или даже секунд хватило бы.

— Конечно, заманчиво оказаться так близко от этого загадочного центра, — вздохнул главный учёный. — Однако, не забывайте, что мы не можем рассчитать точного расстояния, не только потому, что ваш путь проходит не на прямую, а по спирали, а и потому, что нам вообще не известно расстояние до центра. Смею напомнить, что до сих пор не были рассчитаны ни точные размеры нашего мирозданья, ни положение его центра. Все наши попытки исследовать центр с помощью зондов заканчивались фиаско. Мы не можем так рисковать. Даже три световых часа — это через чур опасно при такой относительной точности. Была идея остановить вас за световые сутки.

— Тогда уж лучше вообще не отправлять эту экспедицию! — воскликнул Эван.

— Вот мы и остановились на этих трёх световых часах, — развёл руками учёный. — Что поделать? Всё равно из-за вынужденной неточности вы можете оказаться не в миллиардах километров от центра, а уже врезаться в него.

— Если там вообще есть во что врезаться, — сказал Эван.

— Да-да. Мы вынуждены только предполагать.

— Если такое столкновение вообще возможно, — продолжал ворчать Эван. — Ведь мы не знаем — имеется ли в центре нечто твёрдое.

— Конечно, не знаем, — смиренно приговаривал учёный. — Но нами были получены приблизительные данные, что там, в небе всё же замечено некое уплотнение, к которому так и не удалось подлететь…

— Ладно. Об этом, я думаю, все присутствующие знают, — молвил Эван. — Раз вы так настаиваете на этих трёх часах, то пусть будет по вашему. Ведь, в конце-концов, я не один лечу. Команда уже набрана…

Тут Эван остановил свой пристальный взгляд на Аннэе. Она вздрогнула, спросила:

— И я полечу?

Эван проговорил:

— Конечно, я не могу настаивать…

Но Аннэя, которая уже не чувствовала смущения, но была уверена в поддержке этого могучего, вознесённого самими Ноктцами Эвана — подошла к нему, взяла его за руку, и проговорила достаточно громко, чтобы её услышали все присутствующие:

— Да. Конечно, я согласно. Ведь там — человек, который мне дороже всех остальных…

Эван ответил:

— Ну вот: именно на такое проявление твоих чувств я и рассчитывал. Полетим вместе. Быть может, твоя мечта осуществиться…

Он намеренно не стал ей говорить о том, что шансы найти Дэкла были невелики. Затем он обратился к главному учёному:

— И сколько, по вашим рассчётам, займёт наше путешествие до центра?

— Если отталкиваться от того условия, что ваше путешествие будет проходить беспрепятственно, со световой скоростью, то вы можете достигнуть центра через двадцать пять месяцев.

— Ох, как долго! — воскликнула Аннэя. — Это же больше двух лет…

— К сожалению, — развёл руками учёными. — Ведь вы будете лететь не по прямой, а по закручивающейся к центру спирали… Но, конечно, мы не можем вам позволить вам все эти два года бодрствовать.

— Что он такое говорит? — спросила Аннэя у Эвана.

И Эван разъяснил:

— Он говорит правильно. Ведь я сам был участником экспедиции «Спасителя». Шесть месяцев мы летели к скорлупе мирозданья, и эти месяцы весьма болезненно сказались на участниках экспедиции. Особенно пострадала их психика. Столь длительный срок находится в замкнутом пространстве — такое не каждый выдержит…

Здесь Эван опять-таки рассказал не всю правду: ведь тогда на борту «Спасителя» действительно появились сторонние существа. В появлении их виноват был кое-кто из участников экспедиции. Не надо было воздействовать излучателями на мозг загадочного Существа…

Главный учёный мило улыбнулся, и произнёс:

— Эван совершенно правильно говорит. Мы ведь вынуждены констатировать, что на борту вашего аэроцикла, за столь длительный промежуток, могут возникнуть конфликты, которые будут восприниматься особенно остро из-за того, что вы находитесь в замкнутом пространстве. Но этого не произойдёт, потому что всё время полёта вы будете заморожены. Технология заморозки была разработана и многократно опробована нами ещё до того, как исчез свет…

Аннэя кивнула и сказала:

— Хорошо. Я согласна и на это… А как насчёт остальных? Они не замёрзнут?

— Что-что? — нахмурился учёный.

— Ну вот мне известно, что за две недели, прошедшие от затемнения, средняя температура упала на пять градусов. А мы будем лететь два с лишним года? Не замёрзнут ли за это время все? Может, тогда температура будет уже минус сто, минус двести градусов?..

Губы учёного едва заметно дрогнули, он проговорил:

— Нам остаётся надеяться, что такого не произойдёт; что в пространстве накоплено достаточно тепла для того, чтобы остывание проходило всё медленнее и медленнее…

Чувствовалось, что эта тема, на которую и этому главному учёному, и всем остальным, присутствующим в этой зале, вовсе не хотелось говорить. Болезненная тема. Ни Нокт, ни другие миры не были готовы к дальнейшему охлаждению. Не было ни у кого из них меховой одежды, прежде не было надобности её шить. Имелись, правда, защищающие от переохлаждения костюмы, но костюмы были дорогостоящими, на всех явно не хватало. Да что там говорить — едва ли тысячная часть жителей Аркополиса могла приобрести такую защиту. А растения и животные? Как защитить их? Если погибнут они, то откуда брать пищу?.. Конечно, на такие темы запрещено было даже намекать в телевизионных и радиопередачах. И без того охватывала Аркополис паника, и, чем дальше — тем хуже…

Эван сказал:

— Да, конечно, и я, и все остальные очень на это надеемся. Скажите, на какой стадии подготовка нашей экспедиции?

Главный учёный ответил:

— Аэроцикл построен. Остались, в принципе, сущие пустяки: установить там кое что из оборудования. Сейчас ведутся беседы с участниками экспедиции. Но разговоры эти не будут длительными. Психологические тесты ими уже пройдены. Все они вполне готовы к этому полёту. А внушать им нечего. Что мы им можем посоветовать? Мы не знаем, что ждёт вас там, у центра. И вы…

Учёный не договорил, но Эван его понял. Он добавил:

— Да — мы не знаем, что там будем делать. Ведь никто до сих пор не знает, что же случилось. Но я знаю, что вы надеетесь на меня, и я постараюсь оправдать ваши ожидания.

— Старт через трое суток.

Стремительно пролетели эти трое суток. Ни Эван, ни Аннэя, ни кто-либо из участников экспедиции за это время ни разу не появлялся в Аркополисе. Они вообще не покидали пределов секретной правительственной базы. Их берегли. Там, в Аркополисе, с ними вполне могло приключиться что-нибудь плохое. Аркополис, и в лучшие времена — беспокойный город с высоким уровнем преступности, нынче всё глубже погружался в хаос. Несмотря на старания законников, беспорядки разрастались. Горели бедняцкие кварталы, грабежи и убийства теперь совершались там едва ли не ежесекундно. А жители из тех кварталов пытались перебраться в центр город, где обстановка была чуть получше, но где люди тоже сходили с ума; где преступники, пользуясь занятостью законников, тоже грабили и убивали мирных граждан. Город был переведён на военное положение. Ведь и закооники тоже не роботы — и их охватывала паники, и они чувствовали усиливающийся холод.

Для всех этих людей организовали ещё несколько выступлений Эвана. Обращался он уже не из телестудии, а с секретной базы. Выговаривал заранее выученные, полные обещаний тексты…

Когда он спросил у одного знакомого законника:

— Как дела в Аркополисе?

Тот ответил:

— Пока что нам удаётся держать ситуацию под контролем, но всё же я рад тому, что меня не оставили там, а назначили в эту экспедицию, и я здесь, а не там.

Эван же произнёс:

— Мне это начинает напоминать бегство. Будто мы заверили их, что сделаем что-то, и…

— Но если мы ничего не сделаем, то всё равно погибнем, хоть там, хоть здесь, — возразил законник. — Нам даже не удастся пожить дольше. Два года в заморозке промелькнут, как мгновенье.