ЧИП был разъярён. Металлические туннели сферы Ой-Чип-она содрогнулись от его чудовищного вопля. Но он не собирался выпускать Степана так просто. В механическом теле Степана находилось устройство, которое ЧИП надеялся никогда не включать, но теперь передал команду и оно заработало.
В тоже мгновенье мозг Степана был поражён неизвестным ядом, и перестал работать. Мириады образов чужого сознания, которые только что видел Винд, поблекли и рассыпались на тёмные, канувшие во мраке осколки…
Поражённый Винд отпрянул, но ему и самому уже казалось, что он падает в бездну, из которой невозможно вырваться…
Осторожно, только своим днищем, выглядывал из-за туч Крылов, и к этому днищу прильнули Виш и Дваркин. Что касается Эльрики, то она в это время пребывала где-то в стенах живого корабля…
Виш, глядя в округлое оконце, произнёс:
— Такой громадный город под нами. Кажется: всю жизнь можно потратить, и всё равно — не узнаешь всех его жителей.
Дваркин же ответил:
— Этот город — Москва; и, насколько мне известно, он не единственный на этом мире.
— Таких необъятных миров уж точно нет в нашим Многомирье! — воскликнул четверорукий Виш.
— Ну, я не стал бы делать таких однозначных заявлений, — молвил Дваркин. — Слишком велико Многомирье. Вполне возможно, где-то в его пространствах есть такие крупные миры… Но сейчас нам нужно то, что скрывается именно в Москве, а точнее…
Голос Дваркина сделался совсем тихим, его единственный глаз прикрылся, и маг опустился на пол.
— Ну, что такое! Договаривай?! — потребовал Виш.
— …Я очень ослаб. Пытаюсь сосредоточиться… Определить местоположение смерти ЧИПА…
Из бортов Крылова вытянулись нити и, прикоснувшись к коже Дваркина, начали перекачивать в него жизненную энергию.
Глаз мага приоткрылся, и он произнёс:
— На городской окраине. Но не возле того озера, которого мы вылетели… Крылов, лети туда…
И он вытянул руку, указывая направление. Живой корабль полетел в указанном направлении. При этом он поднялся ещё на несколько метров, так что тучи скрыли его.
И всё же прохожие на улицах, если поднимали они головы, то могли увидеть слабое, изумрудное свечение, которое из-за туч, столь плотно их город укрывавших, выбивалось…
Прохожие, впрочем, охвачены были иными заботами, и на изумрудный свет внимания не обращали. И всё же, как уже говорилось, Крылов был замечен…
И вот Виш, которому не терпелось совершить очередной подвиг, услышал голос Крылова:
— К нам приближаются?
— Кто же? — спросил четверорукий воитель.
— Могу сказать только, что это — железные создания, внутри которых — люди.
— Наверняка это порождения ЧИПА! — воскликнул Виш.
— Возможно, но не факт, — отозвался все ещё слабым голосом Дваркин.
— Почему же?.. Ведь, после того пролетел Крылов, проход между нашим Многомирьем и этим странным миром остался открытым, разворошенным, — молвил Виш.
— Возможно, но не факт, — упрямо повторил Дваркин. — Я вот заметил, что по улицам этого города катятся железные создания. Они произведены здесь, на Земле. Возможно, и эти, приближающиеся к нам — местные… Говорю я это к тому, что опасаюсь: не погорячимся ли мы, если вступим в бой с ними? Не лучше ли нам избежать столкновения?..
Крылов молвил:
— Они летят очень быстро. Мне придётся выкладываться все свои силы, чтобы ускользнуть от них. И то, не уверен — удастся ли…
— Лети, лети, — напряжённым, усталым голосом говорил Дваркин. — Только старайся не изменять направление, которое я тебе указал…
Первыми, кто оказались возле поваленных на берегу озерца деревьев, были собачники, которое в то вполне обычное для Москвы пасмурное зимнее утро, выгуливали там своих питомцев.
И вот сразу несколько человек, разных полов, форм и возрастов стояли там, недоумённо с разными интонациями переговариваясь; ну а их собаки — тоже разных полов, форм и возрастов заходились отчаянным лаем. Внимание всех их было обращено на широченную воронку, из которой валил, спешно поднимаясь к небу, сероватый, холодный сумрак.
И уже строили предположения, что же это такое. Говорили, например, что это взорвались некие, проложенные под землей трубы; другие уверяли, что это упал метеорит; другие уверяли, что сюда по ошибке, во время учений, сбросили военные бомбу.
Звонили по сотовым… Сначала приехала одна милицейская машина; затем — ещё несколько пожарных машин; также подкатила машина от телекомпании, и откуда пришли несколько нервных, худых журналистов. Никто из них, конечно, не понимал, что происходит, но уже почти уверены были, что здесь — настоящая сенсация…
Несмотря на предложения милиционеров разойтись — расходились ну совсем неохотно и не на большое расстояние. Отойдя же, продолжали наблюдать за происходящим.
Весьма завораживающими казался и тот странный, раскатистый, резкий металлический скрежет, который доносился, вроде бы, из-под земли. И откуда им было знать, что доносится он не из-под земли, а из Многомирья, и что скрипят это Тифмы, которые, согласно с командами ЧИПА, убирали своих разбитых подобий…
Вниз, в воронку светили мощными фонарями, но всё равно, не могли разглядеть, что там, на её дне. Всё же кто-то решил, что там вода и её надо откачивать. Спустили туда шланг, включили нанос. Вдруг шланг натянулся, и пожарная машина, к которой он был прикреплён, покатилась к воронке…
Машину пытались остановить, но — тщетно. В результате, машина попала в воронку.
Телевезионщики снимали, газетчики — тоже снимали, простые люди — снимали на видеокамеры…
Через пару минут к месту происшествия подъехали ещё две милицейские машины. Выбравшиеся из них милиционеры разгоняли толпу, но, конечно, ничего не могли поделать с тем, что приближалось к ним из Многомирья…
А в Многомирье ЧИП размышлял над тем, что делать с этим проходом. С одной стороны, в его ближайшие планы не входило вторжение на Землю; сначала он хотел захватить Многомирье. Ну, а если и не всё Многомирье, так, по крайней мере, значительную его часть…
Москва, в которой он провёл столь долгое время, забыв о своём прошлом, пугала и отталкивала его, в тоже время ЧИП чувствовал и некое духовное родство с этим местом. Ведь именно из Москвы принёс он неистовую страсть к изменению Многомирья. Он жаждал заполнить всё техникой, и в тоже время, чтобы люди с этими механизмами и электроникой были соединены.
И вот теперь, наблюдая, посредством глаз Тифм, за проходом, слыша, посредством их чутких детекторов Московские звуки, ЧИП решил, что заделать проход не удастся; что люди всё равно уже слишком близко…
Вот и первый несчастный случай произошёл: просунутый в проход шланг угодил прямо в Тифму, и крутящийся механизм начал наматывать этот шланг, за ним втянулась и Московская машина. Количество людей и машин по ту сторону прохода постоянно увеличивалось…
Что ж — раз контакта было не избежать, ЧИП решил действовать. И вот Тифмы начали разбирать на части преградившую проход пожарную машину…
Возгласы с той стороны, из Москвы усилились…
И вдруг все Тифмы остановились. Направлявшая из напряжённая воля вдруг обратила всё своё внимание внутрь себя, на воспоминания…
ЧИП вспоминал свою Московскую жизнь… В мгновенном проблеске увидел ЧИП Якова Фёдоровича Корбудзо, на груди которого лежала собранная им же чёрная сфера. Сфера эта неустанно работала — высасывала из него то, что называлось смертью, и наконец вся смерть Корбудзо, который на самом деле был ЧИПОМ, перетекла внутрь этой сферы… А потом он отнёс эту сферу на окраину города, в котором жил, и спрятал там… ЧИП из всех сил напрягался, пытаясь точно вспомнить, в каком именно месте, спрятал он сферу, но пока что это ему не удавалось.
Но самое главное, что он вспомнил, это про смерть свою, которую оставил на Земле, где-то на окраине города Москвы. И если прежде ЧИП полагал, что Крылов просто спасался из Многомирья бегством, то теперь он догадался об истинных его целях.
