(кстати, Крылов запустил свою зелёную нить, и она протягивалась в этот дворик, выгибалась из-за спины Винда)
Нэния хвалилась:
— Некоторые из ингредиентов привезены из очень отдалённых миров. Некоторые кушаньям приготовлены по моим особым рецептам. Но не волнуйтесь — я не собираюсь вас заколдовывать.
Виш быстро проговорил:
— Насчёт тебя, Нэния, я не волнуюсь, ибо хорошо знаю тебя, и полностью тебе доверяю. А вот насчёт Ой-Чип-она… Ведь тебе известно о последних событиях?.
— Известно, — кивнула колдунья. — Правда, до сих пор не могу сказать, насколько всё серьёзно.
— ЧИП вернулся, — мрачно заявил Винд.
Нэния подошла к нему, и медленно провела по затылку юноши, чем вызвала ревнивый взгляд Эльрики, а также странное, но быстро прошедшее покалывание в голове у Винда.
— Ого! — воскликнула Нэния.
— Что такое? — спросил Виш.
— Ну, я могу сказать, что не я одна, а ещё и другие прорицатели, прорицательницы, колдуны и колдуны ходили в царский дворец, и вели беседы с теми знатными людьми, до которых были допущены. Всё об одном: о том, что в Ой-Чип-он вернулся ЧИП, и что теперь возможно возрождение этой зловещей империи. Сейчас собрали экспедицию, но в неё входят воины да ещё — пара-тройка слабосильных колдунов. В общем, толка от них будет мало… А вас я понимаю… Очень даже понимаю. Хотите исправить совершённое, да?
И Нэния пристально взглянула в глаза Винда. Юноша вздрогнул и спросил:
— Вы о чём?
— Да так…
Тяжело было на сердце у Винда. Он думал: "Неужели моя тайна уже не тайна? Прикоснувшись к моей голове, колдунья узнала моё прошлое, то, как я помог ЧИПУ вернуться".
Нэния же как ни в чём не бывало продолжала:
— Самым ценным, в вашей компании, помимо искреннего рвения, является вот он…
И колдунья кивнула на зелёную нить, который вытягивалась от Крылова.
— Он — настоящее сокровище. Такое сокровище, которое ни за какие деньги не купишь… Ведь он твой друг? — спросила она у Винда.
Юноша кивнул, потом проговорил:
— Он — живой корабль, он вылупился из яйца, и я при этом присутствовал.
— Знаю, знаю…
— Я вообще с Каэлдэрона. Вы слыхали о таком мире?
— Прежде не слыхала.
— Ну и не удивительно. В Многомирье неисчислимое множество миров, и Каэлдэрон только один из них… Он бы вообще ничем не был примечателен, если бы не это сияющее яйцо, из которого и вылупился Крылов.
— Только не говори мне о том, что такие яйца у вас растут, словно огурцы на грядках.
— Нет, не стану я этого говорить, потому что сам никогда ничего подобного не видел.
— Тебе очень повезло, Винд, — молвила Нэния. — Ты присутствовал при рождении Крылова, и поэтому он привязался к тебе…
— Я его ещё от одного рогоносого спас. Он на такие вот живые корабли охотился…
— Вот, а это вас ещё крепче связало.
— Но что тебе известно о Крылове? Почему ты говоришь об особой удаче (хотя я, конечно, согласен, что нашёл верного друга и это — замечательно).
— Удача в том, что рождение такого корабля вообще — большая редкость. А он привязался к тебе, Винд, и служит тебе.
Следующий вопрос задал уже сам Крылов. Дело в том, что живой корабль заинтересовался рассказом Нэнии, сам взмыл от причала, и прилетел к этому внутреннему двору.
Теперь он нависал над фонтаном, сиял, переливаясь изумрудными оттенками, нить же свою убрал. Он и без нити всё слышал и способен был говорить.
Нэния, нисколько не смутившись его, столь стремительного появления, сама у него спросила:
— А что тебе известно о своём предназначении?
Крылов ответил:
— Я до сих пытаюсь понять, кто я, почему я появился, и не нахожу однозначного ответа. Вот есть в моей жизни Винд, и его друзья, которые тоже стали близки мне. Мне в радость помогать им; хотя, к сожалению, они могут ошибаться…
— Да уж, — проговорила Нэния, и вновь бросила пронизывающий взгляд на Винда.
Юноша поёжился, вновь кольнула его мысль: "Ну, конечно, колдунье известно, о том, что я помог вернуться ЧИПУ… Но ведь я хочу искупить свою вину!".
Крылов же продолжал:
— Я знаю, что мне в радость летать — мчаться по бескрайнему, ясному небу, от мира к миру, ловить потоки солнечного света, и двигаться к солнцу. Свет дарит мне жизнь, от света я росту. Но у других живущих есть родители, а вот кто мои родители — я не знаю.
— Тебя породил мир Каэлдэрон, — молвила Нэния. — Из самого ядра этого мира, сквозь твердь, протянулся стебель, на конце которого выросло яйцо, ну а в яйце — был ты. Но только повторюсь: в мире Каэлдэроне нет ничего особенного. Каждый из миров в Многомирье способен на такое, вот только происходит это крайне редко… Из яиц вылупляются птицы…
— Птицы, — повторил Винд.
— Ну, или не птицы, а, например, драконы, змеи, ящерицы, летающие замки, а чаще всего — облака, но только всё это: не простые драконы, змеи, ящерицы, летающие замки или облака. Все они, также как и Крылов, наделены разумом; все — радуются свету, и растут в полёте. Я, так думаю, что стремиться они могут не только к Солнцу, но и в самые разные стороны, чтобы миры произрастали равномерно…
— Что-то я не совсем понимаю, — признался Винд, а остальные были с ним согласны.
Тогда Нэния пояснила:
— Крылов, и все остальные, вылупившиеся из сердцевины миров — они растут и летят не просто так. Однажды они останавливаются и чувствуют: вот место, которое предначертано мне, и зависают в воздухе, между мирами, постепенно преображаются и растут до тех пор, пока не достигают, двадцать-тридцать километров в диаметре. Они становятся круглыми, а на их поверхности появляются леса, реки, озёра, холмы; всякие существа заселяют их, строят свои дома, храмы дворцы… Ну так, кто из вас догадался, в кого, в конце-концов превратиться Крылов?
Все догадались, и все были удивлены. Ну а Винд изумился до такой степени, что на некоторое время даже позабыл о ЧИПЕ. Он воскликнул:
— Неужели Крылов превратиться в новый мир!?
— Да, — кивнула Нэния. — Он станет ещё одним миром в Многомирье. Ты ещё, может, спросишь, почему он такой — выглядит как корабль, а не как облако. Я объясню. В момент его рождения рядом был ты; он почувствовал тебя, и принял именно такую форму, которая больше всего подошла для тебя. Ты мечтал о путешествиях — вот тебе воздушный корабль…
— А я и не знал об этом. Всё это произошло неосознанно, — сказал Крылов.
— Ну а долго ему ещё расти до того, как он миром станет? — спросил Винд.
— Вот этого я не знаю. Ты сам то, Крылов, чувствуешь, сколько тебе осталось?
— Чувствую только, что мне летать нравится. Должно быть, сейчас ещё моя молодость.
— Хорошо, если так. Значит, время у нас есть — кивнула Нэния. — Я уже сказала, что Крылов — настоящее сокровище; такого как он, ни за какие деньги не купишь; в нём огромная сила, которую он ещё и сам, может, не осознаёт, которой ещё не умеет пользоваться, но мы должны ему в этом помочь.
— Ну а что это за силы? — спросил Винд.
— Мне самой, к сожалению, не так много известно…
Воцарилось молчание. Слышно было как журчит фонтан, а в отдалении, за стенами однообразно шумел многолюдный Светлоград.
— Сыты ли вы? — спросила, наконец, Нэния.
— О, спасибо за угощение. Всё как всегда было просто восхитительно, — молвил четверорукий Виш.
Остальные были с согласны с ним. Разве что каменный Гхал искал своим единственным глазом — что ещё слопать, так как еда была необходима ему для выработки полётного газа.
Нэния поинтересовалась:
— Когда же вы готовы отправиться в путешествие, которое для некоторых из вас, если не для всех, может стать последним?
— Да хоть сейчас! — воскликнул Винд.
Остальные тоже не хотели терять времени. Тогда Нэния молвила:
— Ну что ж. В таком случае вылетаем уже завтра… Да-да, прямо сейчас я не готова. Надо мне кое-что собрать в дорогу…
Гхалу же сказала:
— Вон видишь каменную пристройку? Своим цветом и формами она не вписывается в изящество моего дома, так что можешь её слопать.
