Что касается самого способа передачи вышней вести от Бога к пророку, этот вопрос в Коране освещен многообразно: иногда довольно подробно, но чаще намеком и загадочно. Для изображения того способа, которым откровение сообщается пророку, Коран иногда использует арабское слово «Секи?на», соответствующее ветхозаветному термину «Шехина?» – буквально «пребывание», «обитание» Бога в мире, Его проявление в определенное время и в определенном месте (древнееврейское «шаха?н» означает «жить», «обитать», «пребывать»; однокоренное «мишка?н» – «обитель» Бога, «переносной шатер – Храм» при Моисее в Синайской пустыне – отсюда греческое «скенэ?» и русское «скиния»). В контексте коранических представлений Секина нисходит на пророка, осеняя его Своей защитой и наделяя даром провидения. В этом смысле Секина соответствует Духу Святому, означая явственное проявление силы невидимого Бога среди сотворенного мира:

Как видим, Секина низводится не только на пророка, но и «на верующих», защищая, охраняя их и осеняя некой благодатью, которая хотя и не сообщает им (в отличие от самого Мухаммада) пророческого дара, но, отверзая духовные зрение и слух и делая способными чувствовать живое присутствие Самого Бога, позволяет разуметь даруемое через пророка откровение – в отличие от тех, о ком сказано:

Кроме того, вместе с Секиной нисходят на помощь Мухаммаду и его приверженцам «невидимые воинства», т.е. в самой передаче и в охране откровения каким-то образом участвуют ангелы. Видимо, нисхождение Секины в такой силе и славе, в какой она является самому Мухаммаду, труднопереносимо для человеческого естества, поэтому пророк нуждается в «укреплении » со стороны незримых ангелов Божьих:

Эти слова можно сопоставить со сказанным в Новом Завете о гефсиманском борении Иисуса:

Некоторые противники Мухаммада пытались его унизить, утверждая, что он лишен всякой собственной воли и инициативы и лишь выслушивает диктуемое ему свыше:

Способность пророка в неискаженном виде (точно услышав; отсюда выражение «он – ухо») донести волю Бога до своих последователей как раз и доставляет им подлинное благо, делая их послушными Создателю на земле и блаженными в будущей жизни. Однако пророк не просто слово в слово передает услышанное им, но сам принимает активное участие в создании Корана – недаром именно его душа избрана для столь высокой миссии. Чувствуя это, «неверные», т.е. не уверовавшие в посланничество Мухаммада, говорят:

Заметим, что чародей – это тот, кто совершает некое личное воздействие на окружающее, на ход событий. Само сравнение пророка с чародеем (по сути своей, конечно, кощунственное) указывает на способность его противников почувствовать активность души пророка в передаче откровения от Бога к людям. Коренное отличие, однако, в том, что если чародей прибегает к темным силам для реализации собственных замыслов, то пророк, напротив, отдает все силы духа, посвящает все свои внутренние потенции делу Божьему, выражению Его воли; ср. сопоставление пророка с чародеями в Торе:

Коран неоднократно подчеркивает, что истинность миссии Мухаммада может быть проверена каждым искренним искателем правды, причем проверена сразу «по нескольким параметрам»:

Один из признаков, здесь названных, – то, что Мухаммад является «неграмотным пророком». Его неграмотность к моменту первого откровения, ему посланного, удостоверяется преданием о том, что не умеющему читать пророку была чудесным образом сообщена сила воспринимать и передавать послание, начертанное на «Небесной скрижали» ([О] 85, 22), когда голос свыше повелел ему:

Это только один из признаков посланничества.

Второй состоит в том, что предвидения Мухаммада достоверно сбываются: он действительно является пророком в полном смысле слова.

Третий (он указан в аяте) – наличие в Торе и Евангелии прямых предсказаний о его грядущей миссии.

И, наконец, четвертый признак – уже чисто внутреннего характера, и его распознание доступно лишь опыту самого верующего: это «ниспосланный вместе с ним [Мухаммадом] свет», т. е. ощущаемое его последователями руководство Божье, благодать – именно то невыразимое человеческими словами состояние, которое сопряжено с настоящей верой.

Заметим, что третий из перечисленных признаков специально упоминается в некоторых местах как очень важный – ведь Коран в одно и то же время и подтверждает веру в прежде ниспосланные Писания, и сам опирается на веру иудеев и христиан:

Цепь пророчеств не только дополняется Кораном, но и «замыкается» им, образуя некий круг: иудеи и христиане, для которых «нет сомнения» в Божественном происхождении Торы и Евангелия, получают новое подтверждение своей древней веры с появлением Корана – и в то же время самые прозорливые из их среды подтверждают реальность нового откровения:

Поскольку же из Высшего откровения, в полноте предназначенного человечеству, всегда посылалось именно то, что было необходимо в данных исторических условиях, то наиболее духовно одаренные из «обладателей Писания» оказались способны как бы «привести к общему знаменателю» все части сообщенной в различных писаниях вести. Им было даровано узреть общие признаки всех священных книг и за всеми ними почувствовать присутствие того самого «архетипа Писания», о котором говорится:

И, возражая доводам неверующих, направленным против признания миссии Мухаммада, пророк ссылается именно на тех прозорливых из числа иудеев и христиан, которые способны усмотреть истинность его служения:

Свидетельство Бога, о котором здесь говорится, – это исполнение пророчеств и победа ислама над язычеством; а в качестве свидетелей, «обладающих знанием о Писании», конечно же, подразумеваются наделенные духовным зрением представители более древних монотеистических религий. Ведь множество иудеев и христиан как раз отвергли претензии Мухаммада на пророческий сан. Следовательно, «знание о Писании», здесь упомянутое, – это способность проникновения в суть библейских пророчеств, а не просто знакомство с их внешней формой.