Дмитрий Щедровицкий Из восьми книг ПРЕДИСЛОВИЕ Задача предисловия, по-видимому, в том, чтобы задержать читателя, помешать ему свободно войти в книгу. Незавидная роль! Поэтому – как можно короче: стихотворения Дмитрия Щедровицкого хочется перечитывать. Но ведь это и значит, что они – поэзия. Только поэзия – мир, где в отличие от всех прочих миров можно дважды войти в одну и ту же реку. Потому что слова поэзии преодолевают время. В стихах Щедровицкого главное то, что они подчиняют себе время, обезвреживают его коварство и способность губить. И поэтому в его словах можно услышать Слово.
Я уверен, что этим стихам суждено торжествовать над временем. М. В. Панов I ИЗ КНИГИ «АНГЕЛ СООТВЕТСТВИЙ» (1972–1973 гг.) * * *
Как самоцелью и судьбой сонат, Как в сон глубокий, Сквозные зданья снежные звенят На солнцепеке. Преображенный переходит в боль — И виден лучше, Когда так сладко редок лист любой В осенней гуще. И в небольшие эти города Уйду на треть я, Неразличимый от кусочков льда, От междометья... 1972 ПРИГОРОК
Подрезанное дерево – диковинный светильник, Березы – только вышиты, судьба – совсем с иголки. Лесные звезды спрятаны в суставах клена тыльных, И светятся раскрытые ворота на пригорке. Несложный выкрик скрытых птиц по рощицам рассован, В глотанье глины – голоса разломанной недели, Из глуби запаха болот – из кислого, косого — Зовут белесо. Не поймешь – ликуют ли, в беде ли. И ветер выросший поет, взобравшийся на клирос, В воде сияют под травой невиданные лики... Расстелим плащ, разломим хлеб, посетуем на сырость: Идти придется до утра – темно стучать в калитки. 1972 EXODUS
Над умами, полными товара, Над душой, площадной со стыда, Городов холмистая тиара, Непобитый козырь – Амстердам. И один среди двухсот владельцев Дыр в холмах и лучших в море мест Жаждет в небо бурое вглядеться — И узреть из туч проросший перст. 1972 АЛИ
Со смертью Али прекратились потоки, И падали звезды, вопя о пощаде, Вздымались низины, померкли пророки — И вспыхнуло небо, с землею в разладе. Но молвил Али о таинственном нищем, Что явится ночью за царственным телом, И брошен был труп на тележное днище, И выли колеса в саду оголтелом. Плоды опадали и лезли из кожи, Но следом разгневанный вышел потомок, И лошадь нагнал, и схватился за вожжи, Взмахнув над возницей мечом средь потемок. И нищий откинул с чела покрывало: Открывший лицо пролетавшей комете — Али улыбался... И как не бывало Ни лиц, ни времен, ни телеги, ни смерти. 1972 МОЛЕНИЕ О ЧАШЕ
Ночь содрогнулась приближеньем боли, Плоды пространства страхом налиты, Звезд оскуденье слышимо сквозь голый И зримый голос пустоты. Толпой созвездий густо замирая У входа в суженный зрачок, Отягощенный свет взывает: «Равви! Я в этой тьме один, как светлячок». 1973 * * *
Кого ты встретил, Кого ты видел возле грушевой горы, Кто с нами третий, Кто двери лета затворенные открыл, Кому все эти Дубы и клены многоярусной игры, Кто чище смерти Оделся в тогу аистиных сладких крыл?... 1973 * * *
К небосводу багрового гнева Обратился приземистый лик: За окном собирались деревья, Я поклоном приветствовал их. – Что нам делать, стропила вселенной, Колоколенок птичьих столбы, Коль в подлунном наследном именье Мы – клейменные страхом рабы? – Препояшемся бранной листвою И на пилы пойдем напролом, Если Темный воссядет главою За медовым гудящим столом. Нам известны хоромы и клети, Мы в любое глядели окно. Лишь молчавшим в теченье столетий На Суде будет слово дано. 1973 ГЛУХОЙ
– Для чего ты звенишь, шелестишь, Дал истоки звучаниям разным, Разве ты соловей или чиж, Что тревожишь нас голосом праздным? – Что мне делать? При жизни со мной Говорили лишь стоном и ревом, И пред самой кончиной, весной, Только клен перекинулся словом. 1973 ИРЛАНДИЯ
Ты – болот и трясин колонист — Пренебрег водопадом гортанным. Рукавом от чудес заслонись, Ослепленный ирландским преданьем: Как оделись в печаль догола И тела их оленьи, и лица, Как из лука выходит стрела, Будто слово из уст прозорливца, Как зеленый пронзен средь полей, Как в огонь увлекает багровый, Как настигнутый синий олень Закрывает надмирную кровлю, О зверье застывающих чащ Возвещая серебряным горном, Расстилая светящийся плащ В дольнем мире и в Имени горнем. 1973 |
