– Но дайте эту работу по выяснению связей кому-нибудь еще. Отстраните его от расследования.

– Почему? – пожал плечами Латимер. – Дела улаживаются, разве не так? Нет никаких оснований мешать ему связать кое-какие свободные концы.

– А та информация, которую, как он говорит, получил от Гуго Кемпа? Я полагаю, он обязательно захочет пойти дальше в этом направлении. Ведь это соответствует его теории насчет тайного сговора. Разве это допустимо?

– Нет, – медленно покачал головой Латимер, – я не думаю, что его идея правильная. Убийства прекратились. Все сошлись на том, что мы имели дело с сумасшедшим, который теперь пришел в себя. Все надеются, что он и дальше останется в себе. Возможно, так и будет. Поэтому скажите Кэлли, чтобы он опустил этот кусочек информации. Если галерея Портера замешана в чем-то, на то есть отдел искусства и древностей, они посмотрят что и как.

– Я-то могу ему это сказать, – пожал плечами Протеро. – Но это не означает, что он поступит так, как ему сказано. – Он явно колебался. – Ведь речь идет не об уловке, когда для пользы дела лучше о чем-то умолчать. Кэлли солгал мне. Он истратил деньги на поездку в Америку, которая не должна была быть разрешена. И она не была бы разрешена, если бы он сказал мне правду. Он не сделал мне доклада сразу же по прибытии. Это, в общем, не так и необычно для него, но здесь уж совсем вопиющий случай. Он ведет себя словно какой-то паршивый штатский, облеченный властью полицейского, но лишенный какой-либо ответственности. Он знает, что он это сделал, я тоже знаю, что он это сделал. А вы мне говорите: пусть, мол, все так и будет.

Латимер легкими толчками выстроил шеренгу авторучек в парадный строй вдоль своей книги для записей.

– Ну, Лайонел, – сказал он, – вряд ли это явилось для тебя таким уж сюрпризом, разве не так?

Немного погодя настала очередь Латимера спросить:

– Почему?

– Если он будет отстранен и даже если его просто перестанет волновать это дело, он окажется менее уязвим, менее привязан к этому, – сказал Бернард Уорнер. – Я хочу иметь возможность переставлять его с одного места на другое: толкать туда-сюда. Я хочу, чтобы он был там, где я смогу видеть его.

– Этот Портер. Ральф Портер...

– Да-да?

– Есть здесь что-то такое...

– Ты распорядился, чтобы он молчал об этом?

– Да. Но нельзя сказать наверняка, что он послушается. Если бы я знал больше о...

– Эдвард, ты просто делай то, что тебе говорят. И все будет отлично. Да, это досадно, что Кэлли сумел добиться некоторого успеха в Штатах. Мы-то полагали, что он там просто с пользой потратит время. С пользой для нас. Что это придержит его в сторонке, пока он будет там копаться в каких-то других делах. Да, все оказалось не совсем так, это верно. Но если мы просто подержим его поблизости от огня немного подольше, я могу тебе гарантировать, что он запылает. Ну а после этого надо будет всего-навсего еще кое-что подтереть, подчистить... А потом все смогут спокойно спать по ночам.

Они сидели в тихих каштанового цвета стенах библиотеки одного клуба. Служитель принес им бренди.

– Ты должен понять, – сказал Латимер, – что я не могу... – Он оборвал себя, словно ничего больше и не требовалось говорить. Уорнер внимательно посмотрел на него, как бы предлагая закончить фразу. Латимер попытался было сохранить выгодную для себя ситуацию, но не смог и закончил: – Не могу продолжать делать это для тебя.

Уорнер взял в ладонь свою каплевидную рюмку с бренди и покрутил напиток по стенкам стеклянного колокольчика.

– Что ж, Эдвард... – Он сделал маленький глоток и заговорил голосом обманутого в своих надеждах дядюшки, выслушавшего печальный отчет племянника о школьных делах: – Я думаю, тебе придется это делать. Продолжать. Ну, хотя бы какое-то время. Если бы я не знал, что ты платишь достаточно юным паренькам за то, что они сосут твой член, Эдвард, если бы я не был осведомлен о том, что тебе удалось уговорить их использовать самые разные виды малопривлекательных приспособлений, если бы я не слышал о твоей привычке к таким штучкам, то тогда, Эдвард, я полагаю, ты мог бы вообще ничего для меня не делать. А помимо этого, Эдвард, есть еще кое-какие деньжата, которые ты мне задолжал. Возможно, и не такая уж большая для нас сумма, хотя есть люди, которым она могла бы показаться целым состоянием. Ну, просто один член клуба задолжал другому, Эдвард. Если, конечно, не считать того, что людям на такой должности, как твоя, вроде бы не положено делать этого, не так ли? Не положено иметь долгов, не положено любить мальчиков, любить, когда тебе делают больно, любить баловаться со шприцем, не положено иметь подобных секретов. А ты все это делаешь. Так что похоже на то, Эдвард, что тебе просто придется... как это... ах да – продолжать, пока я не скажу тебе, что пришло время остановиться.

Латимера била дрожь. Очень тщательно отделяя слова, он сказал:

– Ты – должен – оставить – меня – в – покое.

Уорнер с готовностью кивнул, почти коснувшись подбородком ободка рюмки.

– Конечно, Эдвард, не беспокойся. Когда все это закончится, ты обо мне вообще больше не услышишь. – Он отхлебнул из рюмки. – Ну почти наверняка не услышишь.

Уорнер позвонил Фрэнсису из клуба.

– Ускорь, – сказал он.

– Разумеется. – Фрэнсис делал что-то, возможно, для себя, а возможно, и для кого-то еще. Слышалось мягкое похрустывание, словно разворачивали какой-то подарок.

– Послушай, – сказал Уорнер. – Ускорь. Ты понимаешь?

– Я говорил с ним. Что-то вот-вот произойдет.

– Что же?

– Он не говорит. Ты удостоверился, что Кэлли не уволили?

– Да. Господи, что это у нас с тобой за игра, что ты цедишь по слову, по два слова?! Слушай, что там вот-вот произойдет?

На слух казалось, что Фрэнсис, должно быть, развернул сверток, поскольку шорох прекратился.

– Я не знаю, – сказал он. Голос его был бесцветным, без всякой интонации. – Это будет какой-то сюрприз.

Кэлли обвел взглядом оперативную комнату. Пара телефонов, пустой экран, табло для информации, чайник. Доусон стоял, опираясь локтем о стол.

– Почему бы не сбегать на улицу и не купить собаку-ищейку или, к примеру, лупу? – спросил Кэлли.

– Возможности ограниченные, – ответил Доусон. – Перемещение приоритетов. Много народу поумирало, так что должен быть некий период подобающей деятельности и немного дополнительных поучений. Ну, на это надо отвести недельки три-четыре, а потом можно подшить это в папку с нераскрытыми преступлениями. Удивлен видеть тебя здесь.

Кэлли легко прошел через комнату. На дальней стене висела карта с пометками. Пометками мест убийств.

– Кто-нибудь наблюдает за всеми этими точками сейчас?

– О да! Время от времени.

– А ты чем занимаешься?

– Докладываю Протеро.

– А какого хрена ты можешь докладывать, о чем?

– Ну, компьютерный анализ показаний свидетелей. Компьютерный анализ заключений медэкспертов. Компьютерный анализ географических данных. Компьютерный...

– Ты Элен не видел?

– Нет, – настороженно глянул на него Доусон.

– Хорошо, – вздохнул Кэлли, – но ты говорил с ней?

– Коротко.

Кэлли разглядывал карту, изучал тригонометрические линии: разрастающиеся сочленения, бесконечные точки совпадений – сплошные загадки...

– Я говорил тебе, что... – начал он. – Давай не будем повторять один из тех разговоров, где ты снова будешь мудрствовать о том, для чего нужны друзья, и просить меня выразить тебе доверие, хорошо? И тогда мне не придется врезать тебе, чтобы разогнать эту проклятую скуку.

– Ты все шутишь, Робин, – сказал Доусон, засмеявшись с неподдельным весельем. Потом он направился к дверям. – Мне надо тут сделать кое-что. Компьютерный анализ типов жертв – уже третий заход.

Кэлли все еще смотрел на карту. Она казалась ему какими-то геометрическими джунглями, путаницей линий и углов. Он разглядел квартал, где жила Элен, как раз позади поля убийств.