Никола вдруг потеряла равновесие и, соскользнув с края осыпи, побежала по ней, раскинув в стороны руки. Она скользила и снова бежала, а фонтанчики белой известняковой пыли взлетали из-под ее каблуков. Она сбежала со склона с неукротимой скоростью и, проскочив травянистую площадку, влетела в гущу деревьев. Шмидт следовал за ней, он дважды упал, пока спускался. Когда он добрался до травы, из полосы деревьев показалась Никола.

– Я оступилась, – сказала она, рассматривая свои руки, белые от извести, словно отыскивая причину какой-то незначительной боли, потом оставила это занятие и стала отряхиваться от пыли.

– А мы отсюда сумеем найти дорогу назад? – спросил Шмидт, подняв глаза на осыпь.

– Не уверена. Надо вернуться и выйти на прежнюю тропу. Дела не так уж плохи.

Никола побежала вверх по склону и сумела пробежать треть его, пока не упала почти на четвереньки, успев ухватиться за небольшие выступы и пучки травы. Позади нее с трудом поднимался Шмидт, и Никола слышала, как он сопит от напряжения. Добравшись до вершины осыпи, она повернулась и посмотрела вниз. Шмидт все еще карабкался наверх, не сводя с нее глаз. Нагнувшись, она протянула ему руку.

– Извините меня, – сказала Никола. – Какая-то дурацкая выходка. С вами все в порядке?

Он кивнул успокаивающе и стал высматривать опору для ног. Никола по-прежнему наклонялась к нему, протягивая руку. Оказавшись почти рядом, Шмидт ухватился за ее руку. Никола встала, таща его за собой, и на какое-то мгновение Шмидт выпрямился. Его ноги все еще были на склоне, а голова как раз показалась над краем гребня.

И тогда Никола, стараясь не потерять равновесия, сильно ударила ногой прямо перед собой. Одновременно она вырвала свою руку из пальцев Шмидта. Носок ее туфли попал Шмидту прямо под подбородок, куда-то в горло. Никола не стала задерживаться, чтобы оценить по достоинству результаты своего удара. Прежде чем Шмидт исчез из виду, она была уже в нескольких ярдах от него, направляясь к высохшему ручью.

А Шмидт, не устояв на ногах, опрокинулся назад, плечами и головой грохнувшись об известняк. Тело его подпрыгивало, словно это был не Шмидт, а взлетевший в воздух лосось. Он снова и снова ударялся о каменистую поверхность склона, а потом покатился вниз по откосу, к площадке. С его гортанью что-то случилось. Звук дыхания, со свистом рвущегося из его горла, смешивался с шелестом листвы под порывами ветра.

Двигаться Шмидт не мог. Его грудь тяжело вздымалась. Он лежал на спине и смотрел вверх, на полог из листьев, которые шевелились и переворачивались, просеивая солнечный свет.

В тот вечер шел дождь. Неутихавший ливень не выпускал людей на улицу. Двое мужчин шли сквозь эту стену дождя, втянув головы в воротники плащей. На одном из них была шляпа, с полей которой капала вода. Подойдя к двери дома, они постучали. Им отперла женщина и стала вглядываться в темноту дождя, но они, оттеснив ее, ворвались внутрь. Женщина открыла рот, чтобы закричать, и тут же чья-то рука накрыла ее лицо, так сильно сдавив челюсти, что крик замер у нее в горле. И хотя женщина молчала, тиски не ослабевали.

Все трое стояли в прихожей. Женщина была прижата к стене, большой и указательный пальцы с такой силой вонзались ей в щеки, что с ее лица стекала кровь, и женщина стала терять сознание. Ей казалось, что лица этих мужчин окружал какой-то темный ореол, и слышалось что-то вроде шума моря. Ее руки хлопали по стене, словно выбивая нечеткий ритм на тамтаме.

Мужчины притащили ее в комнату и положили на диван. Один из них уселся рядом с ней, а другой встал поблизости. Женщина тупо смотрела на них. Мужчина, сидевший рядом с ней на диване, спросил:

– Детишки спят?

Он шепелявил, и в слове «детишки» слышался присвист, а кончик его языка слегка высовывался между зубами. Женщина кивнула, и тот мужчина, который стоял, вышел из комнаты. Она в страхе проводила его глазами.

– Куда он пошел? – спросила она.

– Он просто заглянет к ним, убедится, что они спят. Не беспокойся. – Кончик его языка скрылся за зубами, и мужчина издал череду едва слышных звуков, что-то вроде «хысс, хысс, хысс». Так он смеялся. – Не беспокойся. Он очень добр с детишками.

Женщина привстала, но мужчина, взяв ее за руку, притянул назад, на диван. Он быстро и небрежно ударил ее по лицу и тут же накрыл ей рот на случай, если бы она решила закричать. Мужчина сказал:

– Нет, мы с тобой останемся здесь. – С его языка слетела капелька слюны.

– Что вам нужно? – спросила женщина.

Он не ответил, продолжая смотреть на дверь. Из нее появился другой мужчина. Он кивнул и огляделся, ища телефон. Обнаружив его, он поднес аппарат к женщине и положил его ей на колени. Они назвали номер, и она набрала его.

– Анна? – спросил голос. Голос ее мужа.

Испугана, конечно же, она была страшно испугана. Майкл Поп ожидал этого. Но когда пришел этот момент, когда он услышал ее исполненный ужаса шепот, это потрясло его. Спустя несколько секунд после того, как он повесил трубку, телефон зазвонил снова. Чей-то голос спросил:

– Все в порядке?

– Они ничего ей не сделают? – спросил Поп.

– Разумеется, нет.

– А детям?

– Ни ей, ни детям, так что не беспокойся.

– Ее голос был таким испуганным...

– Ну что ж... в общем, он и должен таким быть. В этом и заключалась вся идея. – Послышался смешок, как бы успокаивающий Попа. – Так что доведем уж дело до конца.

Поп поднялся на небольшой лестничный пролет, который вел в главную часть дома. В прихожей, рядом с дверью в жилые комнаты, была небольшая, вмонтированная в стену панель. Поп подошел к ней и открыл дверцу-щиток. За ней обнаружился ряд кнопок с номерами от нуля до девяти, подобно нумерации на телефонном диске.

– Мы сделаем это примерно так, – сказали они ему. – Двое мужчин придут к тебе домой. Потом они позвонят тебе по телефону и скажут, что, если ты не выполнишь их указания, они убьют твою жену и детей. Твоя жена будет перепугана, но с ней, конечно, ничего не случится. А поскольку она во все это поверит, то ей поверят и остальные. Вот это очень важно. Ты говоришь, что в доме никого не будет...

– Да, в течение месяца. Они поедут в круиз. Сначала полетят самолетом до Бретани, оттуда морем до Ниццы, поплавают вдоль побережья, потом отправятся на Адриатику или в какое-нибудь другое место на Средиземном море. Может, на Эгейское море. – Поп засмеялся. – Жизнь ведь чертовски скучна.

– Отлично. После того как тебе позвонят от твоей жены, будет звонок и от нас. Пользуйся только особым телефоном. Как только выключишь сигнализацию, сообщи это тому, кто позвонит. Сколько времени будет в нашем распоряжении?

– Когда в доме отключается сигнализация, сигнал переводится на центральную станцию. Ответная реакция оттуда может последовать уже минуты через полторы.

– Не беспокойся. Те, кто придут туда, знают, что им надо искать. Кто-нибудь из них сделает тебе укол.

– Что-что?

– Ты же должен быть без сознания, когда прибудет полиция. Это самый лучший способ, для тебя лучший, понимаешь? А что тебе пришлось бы делать в другом случае? Бежать вдогонку за этими парнями по улице? Кричать «помогите!», как какая-нибудь юная истеричка? Звонить в полицию и сообщать номер их машины? К тому же это все будет отлично выглядеть. Ты был перепуган, насильно одурманен наркотиком, вообще был в полуотключке... Тебе не придется ничего изобретать, не придется беспокоиться о выражении твоего лица, когда нагрянет машина с полицейскими.

Поп немного обдумал это. Да, все вроде бы логично.

– А как насчет денег? – спросил он.

– Понемногу и постепенно. Откроешь где-нибудь счет на вымышленное имя и сообщишь нам его номер. И мы ежемесячно будем переводить взносы. Это будет выглядеть достаточно достоверно. То тысячу долларов, то пару тысяч. За два года ты все получишь. Теперь послушай: единственное, о чем важно помнить, – никому об этом ни слова! Не вздумай похвастаться, ни словом не намекни даже самому лучшему другу за бутылкой виски.