К слову сказать, если бы хронист ориентировался в геополитической ситуации X в., он бы никогда не написал о том, как Владимир выясняет у иудеев, в чем заключается их вера. В описываемую эпоху Хазарский каганат занимал все Северное Причерноморье, да и в самом Киеве иудеев было более чем достаточно. Давайте послушаем известного историка-эмигранта Г. В. Вернадского: «Еврейская колония существовала там (в Киеве. — Л.Ш.) с хазарского периода. В двенадцатом веке одни из городских ворот Киева были известны как Еврейские ворота, что является свидетельством принадлежности евреям этой части города и значительного их количества в Киеве. Евреи играли значительную роль как в коммерческой, так и в интеллектуальной жизни Киевской Руси. По крайней мере, один из русских епископов этого периода Лука Жидята из Новгорода был, как мы можем полагать, еврейского происхождения. Иудаизм имел сильное влияние на русских в этот период, в результате чего русские епископы, подобно Илариону Киевскому и Кириллу Туровскому, в своих проповедях уделяли значительное внимание взаимосвязи иудаизма с христианством».
Конечно, вряд ли разумно (вслед за Л. Н. Гумилевым) представлять дело таким образом, что некие пришлые иудеи захватили власть в тюркской Хазарии, а затем и в Киев просочились. На протяжении последних двух тысяч лет таких подвигов за евреями историки не числят: почему-то нигде, кроме Хазарии, власть им захватить не удалось. Гораздо более вероятно предположить, что Хазарский каганат населяли родственные славянам народы, часть которых приняла иудаизм. Такие вещи сплошь и рядом случались в Средние века. Западные славяне, как известно, приняли христианство от Рима, но это вовсе не означает, что римляне переселялись в Польшу и Чехию. В ту далекую эпоху ареалы мировых религий еще не приобрели современных очертаний, поэтому в таком смешении вер нет ничего удивительного. Ну приняли западные славяне христианство от Рима, а восточные — то ли от Рима, то ли от греков, и что из того? А вот часть славян-хазар обратилась в иудаизм. В конце концов, даже в сегодняшней России есть несколько деревень, жители которых, будучи по крови русскими, исповедуют классический иудаизм.
Кстати, не помешает напомнить, что ортодоксальный иудаизм строго-настрого запрещает миссионерскую деятельность среди иноверцев, поэтому летописный рассказ о захожих послах-иудеях не выдерживает никакой критики хотя бы уже поэтому. Иудейская обрядность предельно ритуализована, и даже в наши дни желающего обратиться в веру Авраама, Исаака и Иакова трижды уговаривают отказаться от своего решения. Посему не подлежит никакому сомнению, что обращение в иудаизм хазар или киевлян было исключительно актом доброй воли. Между прочим, известный русский историк и государственный деятель В. Н. Татищев (1686–1750), опиравшийся в своих изысканиях на безвозвратно утраченные материалы, полагал, что хазары — это славяне, а киевские иудеи, по его мнению, говорили на славянском языке.
Так что «киевские евреи» — это почти наверняка славяне по крови, принявшие иудейскую веру. Уже поминавшийся нами епископ Лука Жидята происходил, скорее всего, из рода славян-иудеев и поэтому получил такое прозвище. К этому можно добавить, что отчество «Жидиславич» было достаточно распространенным в Киевской Руси. Наши былины тоже пестрят еврейской ономастикой: в них действует богатырь по имени Саул, а Илья Муромец сражается с богатырем Жидовином из земли Жидовинской. Обратите внимание: речь идет не о ростовщиках и купцах, а о доблестных витязях, с которыми не зазорно помериться силой славянским удальцам.
У неподготовленного читателя может вызвать недоумение то обстоятельство, что автор этих строк, ничтоже сумняшеся, населяет Хазарию славянами, словно бы забывая о том, что государство называлось Хазарским каганатом и, следовательно, во главе его должен был находиться каган. А каган — это вроде бы прозвание тюркское. Поспешим сие недоумение развеять. Изучая историю в средней школе и высших учебных заведениях, мы привыкли иметь дело с адаптированными текстами, в которых славянские владыки именуются князьями, в отличие от многочисленных сопредельных степняков, управляемых ханами и каганами. К сожалению, живая историческая реальность, как правило, всегда сложнее примитивных кабинетных схем. Как бы странно это ни прозвучало, но каганами были правители авар, болгар, славян и венгров. Академик Б. А. Рыбаков, которого ни в коем случае не заподозришь в приверженности к альтернативным историческим построениям, пишет буквально следующее (цитируется по книге А. Бушкова «Россия, которой не было»): «Византийский титул (царь. — Л. Ш.) пришел на смену восточному наименованию великих князей киевских „каганами“. В том же Софийском соборе на одном из столбов северной галереи была надпись: „Кагана нашего С…“ Заглавная буква „С“, стоявшая в конце сохранившейся части надписи, может указывать на Святослава Ярославича или Святополка Изяславича». Конец цитаты.
Киевский митрополит Иларион, написавший знаменитое сочинение «Слово о законе и благодати» говорит: «…великие и дивные дела нашего учителя и наставника, великого кагана нашей земли, Владимира…» Да и сама глава, откуда сия цитата позаимствована, называется внятно и четко: «Похвала кагану нашему Владимиру». Не хотелось бы ломиться в открытую дверь: любой непредубежденный читатель, хотя бы вскользь ознакомившийся с отечественным летописанием, прекрасно знает, что титулование владетельных особ в Киевской Руси не имело ничего общего с той дистиллированной выжимкой, которую преподносят нам авторы учебников по русской истории. Западноевропейские хронисты, нимало не озабоченные чувствительной русской ментальностью, добавляют лишнее лыко в строку. Скажем, так называемая Бертинская летопись повествует о прибывшем ко двору императора Людовика Благочестивого в 839 г. посольстве от русского кагана как о чем-то само собой разумеющемся.
Вернемся, однако, в родные пенаты, то бишь в терем великого князя киевского Владимира. Прогнав магометан, немцев и евреев, он обратился к грекам-византийцам. Быть может, хотя бы в этом ключевом эпизоде летопись свободна от нестыковок? Как бы не так, уважаемый читатель! Блаженны верующие, ибо их есть царствие небесное…
Слушая греческих послов, великий князь убеждается, что наконец-то он разыграл нужную карту. Долгие периоды велеречивых византийцев приводят его в некое подобие гипнотического транса, и Владимир уже не сомневается, что поступил абсолютно правильно, когда вдребезги разрушил созданное собственными руками языческое капище, утопив деревянных болванов в Днепре. Славянские Перун и Стрибог лежат на золотом песочке бок о бок с индоиранским Хорсом и финноугорской Мокошью. Спалив за собой все мосты, князь Владимир поворотился лицом к истинной вере. Но он не был бы великим государем, если бы удовольствовался только голой беседой с посланцами константинопольского патриарха. Тщательно взвесив все pro et contra, предусмотрительный Владимир направляет делегацию «из мужей славных и умных, числом десять», чтобы те посмотрели, как молятся Богу в мусульманских землях и у немцев, а также обратили особое внимание на греческое богослужение. Стоит ли говорить, что пышная византийская служба согрела душу великого князя более всего? Несторова летопись повествует об этом в таких выражениях: «И ввели нас туда, где служат они Богу своему, и не знали — на небе или на земле мы, ибо нет на земле такого зрелища и красоты такой, и не знаем, как рассказать об этом».
Если вдуматься, то бестолковая какая-то история. Владимир со своими приближенными предстает в этом эпизоде дремучим дикарем, с восторгом взирающим на небывалые заморские чудеса. Складывается впечатление, что они слыхом не слыхивали, что существуют на свете иудаизм, ислам и христианство, и потому ведут себя как дети малые, рассматривающие блестящую игрушку с полуоткрытым ртом. Ну скажите на милость, уважаемый читатель, для чего нужно было посылать соглядатаев в «греческую землю» и транжирить казенные деньги, когда у тебя под боком, в родном Киеве, христианские храмы исправно функционируют по крайней мере с середины десятого века? Более тридцати лет назад твою родную бабку крестил чуть ли не сам византийский император, а теперь ты терзаешь каких-то заезжих проходимцев по поводу греческой веры.
