Спустя четверть часа мы ехали в открытых пикапах по окраине селения. Улицы его не освещались, но иногда в свете фар можно было разглядеть небольшой дом с соломенной крышей, в окне которого горела керосиновая лампа.
Двигаться по песчаной дороге было тяжело. Пыль стояла столбом. Вскоре, поднявшись по крутому склону холма, над которым нависло нагорье, мы добрались до «Гасиенды». Ярко освещенная гостиница имела весьма привлекательный вид. Мы здесь переночуем, а может, пробудем и дольше — пока не придет судно. День был долгим, и мы почувствовали, что очень голодны. Вместе с коллегами из лаборатории электроники и института Скриппса мы собрались в столовой. Казалось, что стоит глубокая ночь, хотя пробило только семь.
Владельцем гостиницы был некто Родригес, сын бывшего президента Мексики. Как и два других крупных отеля, этот отель обслуживал американцев — обычно любителей морского лова рыбы или же состоятельных туристов, ищущих заброшенные, уединенные уголки. «Гасиенду» выстроили год назад из местных материалов, точнее из шлакоблоков, изготовленных здешними мастерами. Полы были покрыты великолепными плитками, помещения украшены деревянными скульптурами и резьбой, выполненной местными умельцами. В гостинице могло разместиться человек 40—50, но в то время, кроме нас, находилось не более десятка гостей, потому что сезон еще не начался.
Пища оказалась хорошей и простой, но совсем не такой, какую можно было ожидать в подобной глуши. Мне грезились всяческие диковинные, экзотические яства, поэтому нетрудно представить мое разочарование, когда Джон Хаучен, сотрудник лаборатории электроники, стал объяснять:
— Почти все продукты доставляют сюда из Сан-Диего на частном самолете. Говорят, выходит дешевле, да и выбор продуктов лучше. Кроме того, люди, не привыкшие к мексиканской кухне, не так страдают от перемены стола. Но ты подожди, когда нас станут угощать здешним хлебом,— вот это настоящая мексиканская пища.
Джон был прав: хлеб местной выпечки оказался изумительным. Тут, кроме того, к столу подавали свежие фрукты. Особенно сладки и сочны были плоды дынного дерева. После обеда кое-кто из наших принялся играть в карты, но я устал и отправился на боковую. Зато поутру проснулся сразу после восхода солнца и к семи часам, когда открылась столовая, успел совершить небольшую прогулку вокруг гостиницы. Стояла она в живописном месте. Видны были гавань, суровые скалы полуострова и южная часть побережья Калифорнийского залива. Гостиница возвышалась на гребне в 30 метрах от воды. В узкой части гавани (там же начинался каньон Сан-Лукас) располагался рыбоконсервный завод. В Сан-Лукасе это основная отрасль промышленности, к тому же она получает правительственные субсидии. Рыба добывается в прибрежных районах, и возле длинного причала под разгрузкой всегда стоит рыболовецкое судно, а то и не одно. На заводе в разгар сезона занято 200—300 человек. Рыбоконсервный завод — как бы средоточение всей деятельности селения. Здесь находится местная электростанция, причал для заправки судов дизельным топливом и пресной водой; тут же установлен гудок, который служит жителям городка вместо колокола.
Само селение расположилось в лощине, стиснутой горами. Сразу за гостиницей тянулась грунтово-гравиевая полоса для посадки в дневное время принадлежавшего гостинице самолета, а также для частных машин. По другую сторону посадочной полосы простиралось поле, заросшее кактусами и мескитом, а чуть выше него начинались дома. Из окна гостиницы можно было разглядеть лишь несколько строений. Позавтракав яичницей с перцем (huevos con rancheros) и плодами дынного дерева, к которым подали домашние булочки, я готов был приняться (правда, без особого энтузиазма) за дело.
Я встретил Джона Хаучена, Дейва Мура, Джерри Уинтерера и Джо Каррея, с которыми собирался ехать в горы, поскольку тоже был геологом, хотя и успел с тех пор сменить несколько специальностей.
Остальные члены экипажа «Дипстара» еще спали. Мы не стали их будить и пешком отправились в селение, где возле магазина стали ждать машину. На полках магазина полно было всякой бакалеи, сушеных овощей и фруктов и каких-то странной формы предметов. Владельцем его был китаец. Он хозяйничал здесь с 1923 года, но теперь боʹ́льшую часть работы выполнял его сын. Мы стояли, прихлебывая refresca, a Джон тем временем пытался найти своего друга Кейта Росса, чтобы взять у него напрокат грузовик. Кейта не оказалось в городе. Пришлось вместо грузовика нанять легковую машину. Мы решили отправиться по приморскому шоссе до Сан-Хосе дель Кабо и провести там целый день. За все удовольствие с нас взяли только 14 долларов. Часов в 9 утра мы уже ехали в машине. Это был форд-седан образца примерно 1958 года.
Проехав по главной улице, миновали один из центров жизни местного общества. На самой окраине мы обнаружили зажиточное ранчо, принадлежавшее японцу, который снабжал овощами население городка. Японцу повезло: у него на ранчо был превосходный колодец, так что воды для поливки хватало. Пожалуй, они с китайцем-лавочником были здесь самыми состоятельными людьми.
Дорога оказалась такой узкой, что двум машинам было бы не разъехаться, если бы время от времени на ней не встречались участки пошире. Поверхность дороги в одних местах была словно гофрированной, в других — более ровной, но везде каменистой, поэтому средняя скорость составляла 20—25 миль в час. Шоссе то приближалось к берегу, то удалялось от него, сбегало вниз или карабкалось по прибрежным грядам холмов. Мы миновали широкую долину, по которой в период дождей к морю устремлялись потоки воды. Следы деятельности этих потоков предстали перед нами. Возле самого берега мы обнаружили выход коренных пород. Джо и Дейв попросили остановить машину, чтобы осмотреть этот любопытный участок. Они сделали несколько фотографий, на которых четко видна была слоистость пород.
Город Сан-Хосе дель Кабо находится километрах в сорока от Сан-Лукаса, но из-за ухабистой извилистой дороги расстояние это кажется больше. Он значительно крупнее Сан-Лукаса, это центр округа. В нем вместе с пригородами 11 000 жителей. В городе мощеные улицы, есть уличные фонари. Около половины двенадцатого мы добрались до городской площади и договорились с водителем встретиться через час. Джо и Дейв хотели купить вина, чтобы отвезти его потом домой в Калифорнию. В Сан-Лукасе вино не продавалось. Пока они ходили на местный винокуренный завод, мы с Джерри осматривали старинный, несколько примитивный собор, находящийся напротив, через площадь. На фронтоне храма изображена сцена нападения индейцев на миссионеров в 1734 году. Войдя внутрь, мы увидели грубую архитектуру, бедное убранство. Судя по всему, храм построен гораздо позднее события, увековеченного на нем. Однако в городе мы обнаружили много старых зданий, некоторые из них были возведены в 1680 году. Этот город в ранний период освоения района, прилегающего к заливу, был рыбацким селением и одним из центров цивилизации, но морским портом не стал из-за малых глубин и отсутствия гавани. В настоящее же время он превратился, в сущности, в центр сельскохозяйственного района.
Мы прошлись по торговым рядам, но в лавках ничто не привлекло нашего внимания: дешевенькие ткани, одеяла, посуда, скобяные изделия и предметы первой необходимости. Я надеялся найти какие-нибудь экзотические товары индейского или местного происхождения, но ничего этого не оказалось. Население покупало только новые, дешевые товары промышленного изготовления.
О здешних жителях я слышал любопытную историю. Некоторые обитатели прилегающего к Сан-Хосе дель Кабо района были слишком светлокожими и белокурыми, чтобы их можно было принять за мексиканцев. Да и имена они имели типично американские — Смит, Джонс и вроде того. Во время знаменитой золотой лихорадки 1849 года в Калифорнию с восточного побережья устремились старатели и искатели приключений. Они плыли на судах вокруг мыса Горн. Капитаном одного из таких судов был особенно бесчестный и подлый человек, занимавшийся темными делишками. Не желая лавировать вдоль побережья залива, он высадил на берег ничего не подозревающих людей — среди них были мужчины и несколько женщин. Очевидно, ему без труда удалось убедить полуграмотных людей в том, что «Сан-Франциско находится в-о-он за теми горами». По словам рассказчика, потомки этих поселенцев до сих пор живут в здешних местах. Правда, они ассимилировались с местным населением, но многие сохранили светлую окраску кожи и волос.
