Мы утратили счет времени. Прошло больше четырех часов. «Блюдцу» пора было всплывать. Даже для нас, находившихся на поверхности, это погружение оказалось интересным: ведь мы были в курсе событий. Позднее, во время отчета, Боб сделал выводы, что погружение дало важные данные: обнаружены свесы в гранитных стенках каньона поблизости от дна, недавно появившиеся обнажения на гранитных стенках, на глубине 255 метров — круглые валуны, какие бывают на отмелях, а также оползни. Все эти явления указывали на то, что осадки смещаются по какой-то неизвестной причине, однако не в результате течения. И это перемещение оказывало определенное влияние на очертания каньона. Подобные наблюдения проливали свет на механику процессов, вызывающих перемещение осадков на отдельных участках морского дна.

Желающих отправиться на берег набралось несколько человек. Боб сообщил, что у жителей селения мало своих продуктов, поэтому они ездят за продовольствием довольно далеко. Маленький Джо давно собирался избавиться от некоторых припасов, оставшихся с той поры, когда «Бэрч-Тайд» стоял в Новом Орлеане. То был рис, бобы, острый соус, перец и другое добро, которое ему не удавалось скормить нам. Поэтому мы отправились на берег, захватив с собой несколько картонных ящиков с продовольствием. Тропинка шла между холмов. Изредка попадались пастбища, на которых паслись немногочисленные стада. Местные жители устраивали довольно надежные загоны. Они обносили их изгородью из растущих тут в изобилии кактусов. Это охлаждало пыл самых упрямых и смелых животных.

Селение насчитывало всего несколько домов с крышами и стенами из камыша. Одна просторная хижина служила кухней для всех жителей общины. Тут хлопотали женщины и дети. Выщербленный горшками очаг был чисто выметен. Несколько женщин толкли в большой ступе зерно. Еще несколько лет назад население Лос-Фрайлес состояло из одних мужчин, но когда появился достаток, туда стали приезжать женщины и дети. Селение находилось довольно далеко, на северном склоне холмов. Жители с благодарностью приняли наши подарки и показали свою ферму, где мы увидели довольно много свиней, кур и коз.

Из селения мы направились в сторону побережья, делая при этом большой крюк. Между тем солнце клонилось к горизонту. На противоположном конце давно не паханного поля виднелся наполовину развалившийся дом. Владелец его умер, и дом остался без присмотра. Строение пострадало главным образом от свирепого северного ветра (chubasco), который дует зимой в течение нескольких суток. Скорость его временами достигает 56 метров в секунду. Неподалеку, в небольшой пальмовой роще, мы обнаружили колодец с превосходной водой. Какое расточительство! Такая вода в этой засушливой местности, а колодцем никто не пользуется! Порогом служил огромный жернов, которым когда-то мяли маис и зерно. Рядом мы увидели гладко отшлифованный каменный пест, положенный в ступу. Не устояв перед искушением, я взял этот предмет, пополнив им свою коллекцию камней, отшлифованных волнами, кусочков дерева и других вещей, найденных на отмелях.

Но моя сокровищница не могла сравниться с коллекцией Андре. Тот везде и всюду собирал кораллы, особенно горгонии, ракушки, которые высушивал на солнце или прятал под каким-нибудь из фургонов, словно пес, нашедший сахарную кость. Спустя неделю запах становился невыносимым. При всякой возможности он подбирал высохшие пеликаньи кости на Отмели умирающих пеликанов и нанизывал их на бечевку. Когда Андре поехал во Францию, он оставил все это богатство — кости, раковины, деревянные сувениры, кораллы — нам. Да, как же я мог забыть, он оставил еще коровий череп. Поскольку Андре не мог сам отвезти эту коллекцию домой, он рассчитывал отправить ее вместе с «Блюдцем». Отъезд Андре был столь же внезапным, как и появление. Как я догадываюсь, это Кусто попросил его вернуться во Францию, чтобы принять участие в длительном эксперименте с использованием подводной лаборатории «Коншельф-III»[4]. Андре предстояло возглавить эту экспедицию.

В последнем погружении в Мексике также принимал участие Боб Дилл. Он продолжал свои наблюдения в каньоне Лос-Фрайлес. По окончании операции мы снялись с якоря и взяли курс на Сан-Лукас: пора было возвращаться. В течение шести недель, несмотря на несколько поломок, объединенный французско-американский экипаж совершил 31 погружение продолжительностью от 20 минут до 5 часов. 23 погружения были осуществлены в научных целях. Геологи исследовали каньоны, определяли их очертания, биологи исследовали ГРС и местную фауну. Этим ученым в течение многих часов предстояло изучать фотографии, фильмы, образцы осадков, магнитофонные записи. Полученные данные послужат основой для научных статей, отчетов и выступлений. Исследования в мексиканских водах обогатили наш опыт, благодаря им мы получили представление о проблемах и трудностях, с которыми может встретиться любая эксплуатационная группа, и о способах разрешения этих проблем. Выяснилось, что решение принять мерилом работы количество погружений, совершенных за месяц, для нас очень не выгодно и в дальнейшем должно быть пересмотрено. Мы по-прежнему полагали, что столь гибкий метод, как наш, благодаря которому удалось производить подводные работы в нужном месте, явятся значительным вкладом в освоение океана. Теперь мы были готовы приступить к следующему этапу программы, который должен начаться спустя несколько недель. Но прежде нам предстояло изготовить и установить на «Блюдце» специальное оборудование для гидроакустических исследований.

Сделав в последний раз круг над Сан-Лукасом, мы направились в Ла-Пас, оттуда в Сан-Диего. Фред, убедившись, что операции проходят нормально, решил передать свои обязанности мне. Не успели мы вернуться в Сан-Диего, как его с Вэлом отозвали в Балтимору, где им предстояли новые назначения. Мы лишились хороших работников. Ко всему, это означало, что мне придется сделать некоторые замены и перемещения. И все же я с нетерпением ждал возобновления операций.

Пока мы ныряли в мексиканских водах, Кен с Вэлом сконструировали специальное устройство для лаборатории гидроакустики ВМФ США, а также изготовили особого рода кронштейн для монтажа громоздкой шумоизмерительной аппаратуры на «Блюдце». Полгода назад Вэл и я обсуждали вместе с инженерами-гидроакустиками конструкцию такого приспособления и способ производства измерений. Мы набросали несколько эскизов, но, поскольку некоторые размеры «Блюдца» были не известны, окончательный чертеж не изготовляли. Одно из условий заключалось в том, чтобы кронштейн можно было сбросить в случае, если «Блюдце» за что-нибудь зацепится. Поэтому Вэл решил, что крепить кронштейн лучше всего при помощи разрывных болтов.

«Бэрч-Тайд» пришел в понедельник, и до конца недели мы успели осуществить четыре запланированных погружения. После завершения последнего погружения (на «Блюдце» находился доктор Шепард) мы начали готовить аппарат для производства гидроакустических наблюдений. Сделав нужные измерения, Кен установил кронштейн на корпусе «Блюдца», при этом пришлось снять два передних обтекателя из стеклопластика. Кронштейн служил для укрепления на нем 3-метровой стрелы, поддерживающей расположенное перпендикулярно ей шумоизмерительное устройство длиной 4,5 метра. Ученые лаборатории гидроакустики хотели, чтобы устройство, поворачиваясь на 90°, могло занимать как горизонтальное, так и вертикальное положение, тогда приборы, в том числе гидрофоны, смогут улавливать звуки в любой плоскости. Для вращения устройства использовался легкий, но достаточно мощный гидравлический привод. На «Блюдце» имелась запасная гидравлическая линия, к ней-то Кен и подключил его. Кен был превосходным механиком. Он обрезал имевший четыре ноги кронштейн и приладил его к носовой части «Блюдца». Я обещал ему неделю отпуска, как только кронштейн будет установлен. Он не видел свою семью с самого рождества и в тот же вечер отправился в Норфолк.