— «Тойота» эта где? Ее привезли в Корсаков?
— Да специалисты уже осматривали ее.
— Ну и?..
— Тормоза в полном порядке.
— Вот как?.. Интересно… — Борисов по привычке потянул на себя ящик стола. Увидел красноватую пачку «Винстона». С трудом пересилив себя, задвинул ящик на место. — Может, действительно, несчастный случай. Но… Странная все-таки ситуация, ты не находишь? Абсолютно трезвый человек, к тому же — механик, садится в машину, разгоняется — и не может ее остановить. Ну как же так? Ведь он от авторынка до аэропорта ехал своим ходом, верно? Небось, не раз и не два на тормоза нажимал… И вот вдруг на пирсе он не может справиться с управлением. Да чушь собачья!
Малюгин молча слушал начальника ОСО, не перебивая. Он сделал главное — расспросил людей, беседовал и с этим матросом, Петелиным… Нет, все говорят — несчастный случай! И тормоза исправны… Просто растерялся человек, на такой-то скорости, может, нога с педали сорвалась… Все бывает!
Стоп! А если Анисимов не смог затормозить потому, что находился в тот момент в бессознательном состоянии? А ведь такое — возможно… А почему бы и нет?
— Спасибо за кофе. Можно идти?
— Да, конечно. Работайте…
Борисов понимал, что никакое, даже самое подробное резюме, «Камчадала» уже не воскресит. Но он знал и другое: несчастный случай в Вакканае слишком уж похож именно на случай, чтобы на самом деле быть таковым. Хорошо бы самому поговорить с этим Петелиным…
Борисов раздраженно погасил сигарету, убрал пепельницу на подоконник — за штору, чтобы избежать искушения снова закурить.
Потом позвонил в ГУВД.
— Михаил Ильич, ты с этим механиком закончил? Что, несчастный случай? Уверен? Понятно… Да ничего, служим помаленьку… Ну, всего доброго. Пока…
Не повезло. «Академик Елистратов» опять в море. Капитан Кузнецов ушел в рейс. Ну ладно, будем ждать конца июня. Ничего, можно и подождать. Куда он, Кузнецов, с судна-то денется?..
Был и другой разговор. Это после того, как Колючко, переговорив по телефону, положил трубку и продолжил совещание, от которого его так некстати оторвали.
— Ну так на чем мы там остановились? — спросил Колючко, оглядывая своих оперов. — Ты продолжай, Семенов, я слушаю.
— Так вот, насчет убийства в Корсакове — в межрейсовой гостинице моряков, — продолжал тот. — Нашли мы этого парня. Сегодня же его и задержали.
— С кем ездил?
— Да вон, с Тарасовым и ездил, — капитан кивнул на сидевшего рядом старлейта. — Сделали обыск. Кастет нашли, «Черемуху» в баллончике…
— Это кто ж у нас в Южном «Черемухой» балуется? — удивленно спросил Колючко. — В свободной продаже вроде бы ее нет… Из бывших наших, что ли?
— Выходит, так. — Несколько листков легло перед Колючко. — Вот протоколы задержания, обыска… Некий Жученков Николай Афанасьевич, экспедитор фирмы «Кондор».
— Жученков, говоришь? Не знаю такого. Из залетных, наверное, — Колючко повертел в руках протоколы, вернул их оперу. — Ладно, крути этого Жученкова дальше.
— Так уже кручу, Михаил Ильич! — чуть ли не радостно воскликнул Семенов. — Жученков и полдня у нас не просидел, а уже два убийства на себя взял.
— Как — два? Ты же сказал — в Корсакове, в гостинице?
— И в Корсакове, и здесь, в гараже. Ну, в мае было дело.
— Ты имеешь в виду Крашенникова?
— Его, товарищ полковник. Я думаю, еще денек-другой посидит, наверняка с десяток «глухарей» с нас снимет.
— Ну что же, продолжай работать с Жученковым… Ты говоришь, он пока у нас сидит?
— Да.
— Я позвоню прокурору, пусть даст санкцию. Переведем в СИЗО, — Колючко взглянул на часы. — Черт, шестой час! Его может и на месте не быть, прокурора-то нашего… Ладно, у нас еще двое суток в запасе, пусть в подвале до утра посидит, ничего не случится… — И поглядел на старлейта. — Теперь давай, Тарасов, ты докладывай. Про убийство в Луговом. Я слушаю…
Колючко в тот день засиделся в кабинете до половины седьмого. Он уже собирался уходить домой, как вдруг раздался звонок.
— Говорите!
— Ты, что ли, Михаил Ильич? Это Егор звонит…
Но мы обещали только два разговора в этот июньский день. Так что будем считать, содержание третьего — нам не известно.
Санкции прокурора на задержание гражданина Жученкова Николая Даниловича, 1962 года рождения, в качестве подозреваемого не потребовалось — ни завтра, ни послезавтра. Никогда.
Жученков повесился в камере предварительного заключения здесь же, в здании городского УВД, в подвале, куда его отвел вечером 17 июня начальник дежурной части капитан Кирьяков. Никаких следов насилия на теле повесившегося Жученкова обнаружено не было.
Вместе с документами на Жученкова отправились в архив дела о двух убийствах — в Южно-Сахалинске и Корсакове. Проживи Жученков еще несколько дней, кто знает, сколько нераскрытых убийств скинул бы с себя 6-й отдел!
Но смерть никогда не приходит по расписанию. Она всегда приходит немножко раньше. А значит — вовремя.
Каратов проснулся около шести утра.
Он был «совой» — обычно работал до полуночи, зато и просыпался не раньше, чем около девяти. Но сегодня он проснулся раньше обычного. Так было надо.
Сегодня был особенный день. Сегодня должен был прилететь из Москвы человек, от которого, собственно, и зависела дальнейшая судьба ТОО «Круг» и его генерального директора — Каратова.
Человек по фамилии Ржаев, по кличке Ржавый. Доверенное лицо Короткова-Сахаляна, лучший друг легендарных «авторитетов» Михася и Глобуса. Какие еще рекомендации вам нужны? Самолет прилетел по расписанию — в девять пятнадцать утра. От Южного до аэропорта — с полчаса на машине. Значит, выезжать нужно было не позднее, чем в половине девятого. Что, прикажете до упора в кровати лежать?
За полчаса Каратов успел немножко размяться с гантелями и принять душ. Еще полчаса ушло на завтрак. Каратов жил один, и кофе в постель ему никто не подавал. Он сам приготовил себе кофе, нарезал ветчину, сыр, достал из холодильника крабовую клешню — в крабе много белка, не правда ли? Впрочем, клешню он так и не тронул. Краб хорош свежий, только что сваренный. У холодного краба, извините, вкус не тот!
Ровно в восемь, как и договаривались, в дверь позвонил Бацай.
— Ну что, Игорь, едем? Я готов.
— Я тоже. Арсену в «Кентавр» звонил?
— Да, конечно, он все приготовит.
— Хорошо, тогда едем. Рановато, правда… Но ничего, там подождем.
Они спустились в подъезд. Дом был новый, и на лестнице пахло свежей краской, алебастром и еще чем-то волнующим и необыкновенным. Недавними новосельями, наверное…
Бацай вышел из подъезда первым. Глянул по сторонам, подошел к «тойоте», открыл левую дверцу, потом правую, сел за руль. Поехали…
Дорога пока была относительно свободной. Мчались «с ветерком». В стереоколонках бушевала в своей негритянской страсти Тина Тернер — пела о чем-то красивом и бесконечно далеком. Наверное, о том, как это прекрасно — проснуться рано утром в маленькой хижине на берегу вечно теплого моря, открыть глаза — и увидеть на горизонте… Ну да, конечно, белый пароход. А что же еще? Прекрасный такой пароход, на котором так легко уплыть в страну оживших грез и исполненных желаний, были бы только деньги… Ну и загранпаспорт, конечно.
На повороте с трассы к аэропорту Бацай оглянулся — скорей по привычке, чем по необходимости. Кажется, вон та «волжанка» догнала их еще в Большой Елани, но перегонять не стала — пристроилась в хвост. Сейчас «Волга» сбавила ход — видимо, тоже едет в аэропорт… Случайность? Все может быть… Но на всякий случай не грех и перестраховаться.
Бацай прижал «тойоту» к обочине и скинул газ.
— Ты что?
— Да вон, Игорь, сзади… «Волжанка».
Идущая сзади машина, вильнув, обошла «тойоту» и устремилась дальше — на аэропорт. Тонированные стекла не позволяли разглядеть, кто в машине, а ее номер — Е 1266 СХ — ничего Каратову не говорил. Что ж, если на «пасут», подумал он, то явно не профессионалы. А может, они просто уверены, что никуда от них «тойота» не денется, поэтому так себя и ведут? В конце концов, аэропорт-то в Южном — один, и дорога туда ведет всего одна. А в аэропорту машину в карман не спрячешь…
