Впрочем, моя неприятность не была особенно крупна, хотя и доросла почти до метра семидесяти пяти. Носила она сорок четвертый размер, как и положено роковым женщинам, красила губы в алый, некогда была моей подругой и звалась Жанной.

В тот день я с каменным лицом соврала Степашкину, что мне срочно надо на переговоры с потенциальными рекламодателями, слиняла из офиса на целых полтора часа раньше и рванула на Старый Арбат, в свой любимый маникюрный салон «Funky Nails».

И надо же так получиться – первым, кого я увидела в этом оформленном под модный клуб местечке, была моя «заклятая подружка». Которая сидела за барной стойкой, протянув свои холеные лапы устроившейся на месте бармена маникюрше.

Что мне было делать – пришлось усесться рядом и выдавить из себя приветственную улыбку.

Жанка сделала вид, что она мне рада, но я знала, что это из-за того, что я выглядела распустехой в полудомашних джинсах и свитере, сохранившемся еще со студенческих времен, а на ней было платье от Готье.

Услышав, как она надменно сообщает маникюрше, сколько именно разноцветных стразов прилепить к ее длинным ногтям, я даже как-то застеснялась выкладывать на всеобщее обозрение свои лапки. Тем более что Жанна уже искоса посматривала на ванночку с мыльной водой, в которой я по замыслу маникюрши должна была отмачивать пальцы. Как будто бы ее уверенность в себе напрямую зависела от степени обдрипанности моих ногтей, честное слово.

– Ну, рассказывай, – разрешила она, убедившись, что мои ручонки по сравнению с ее холеными конечностями выглядят убого, – слышала, что у тебя все на мази.

– В каком смысле? – удивилась я.

– Да вот газетенку тут вашу перелистывала и наткнулась на твою статью.

– Ты читаешь «Новости Москвы»? – обрадовалась я. Надо же, если даже такая светская снобка, как Жанка читает нашу газету, так, может быть, мне пока не стоит думать о смене работы?

– Конечно нет! Просто я покупала на рынке тыквенные семечки – кстати, ты слышала, надеюсь, что они выводят шлаки, – так вот, торговка сделала мне из вашей газеты кулек.

– Ясно, – поникла я, – что ж, может быть, «Новости Москвы» – это не «Вог», но моя-то рубрика в последнее время пользуется стабильным успехом.

Не знаю почему, но при общении с такими порочными девами, как Жанна, которые искренне полагают, что джинсы за пятьсот баксов – это весомый повод для гордости, мне хочется нарочито выпячивать свои достоинства. Хвалиться своими успехами, хвастаться, превозносить себя. Наверное, это просто защитная реакция.

– Вот об этом я и хотела с тобой поговорить.

– Вот как? Хочешь спросить совет по поводу интернет-знакомств?

– Я?! – оскорбилась Жанна. На ее лице было заглавными буквами написано, что она обо мне думает. А именно – что я клиническая идиотка, которая не видит разницу между собой (обычной горожанкой истериоидного типа, которой ничего другого не остается, кроме как выуживать мужиков из Всемирной паутины) и ею (небесным созданием, которой не надо охотиться за кавалерами, потому что они на нее и так пачками вешаются), – нет, я просто хотела тебя предупредить по-дружески.

– И о чем же? – устало поинтересовалась я.

– О том, что ты занимаешься опасным делом, дурочка, – усмехнулась Жанна, – я вот тут недавно читала статью… Там тоже шла речь об идиотке, у которой полтора года не было секса, и поэтому она решила по Интернету познакомиться…

Жанкин голос становился все громче и громче, и я заметила, что прочие посетители салона поглядывают на меня с некоторым любопытством. На меня, а не на нее.

– И вот эта дуреха так же, как и ты, рассылала мужчинам письма. И в итоге нарвалась на мошенника, который пригласил ее в Париж, а потом подсунул в ее сумку мешок героина, и вот теперь она сидит в тюрьме и ничего никому не может доказать. Ей только и остается, что рассказывать другим эту душещипательную историю.

Уверена, что сие драматическое повествование было придумано Жанкой на ходу. Надо бы посоветовать ей поступить на Высшие сценарные курсы.

– Я, конечно, понимаю, что сейчас в Москве с приличными мужчинами сложно, – она уже почти кричала, намеренно привлекая внимание окружающих к моей якобы непопулярности, – но может быть, вместо этих дурацких знакомств тебе просто найти себе кого-нибудь попроще? Простого парня, пусть не красавца и не богача, зато…

Я резко отдернула руки, опрокинув ванночку с мыльной водой.

– Эй, куда же вы? – кричала мне вслед обескураженная маникюрша.

Но я ее не слушала.

Да наплевать мне на всех, а особенно на таких самодовольных противных дур, как Жанна. Пусть подавится и своими великолепными ногтями (только, боюсь, они вылеплены из акрила, потому что в таких людях нет ничего натурального), и своим дизайнерским платьем (ага, из позапрошлой коллекции), и своими богатыми, красивыми и умными мужчинами (только вот в чем вопрос: почему никто из них до сих пор не возжелал на Жанке жениться?), а я уж буду жить, как умею. И вот еще что: хотелось бы мне взглянуть, как вытянется ее лицо, когда очередное интернет-свидание преподнесет мне мужчину-мечту, по сравнению с которым ее пузатые деньгодаватели будут выглядеть убогими дворняжками.

И еще один утешительный факт.

Я знаю, что у Жанны этой губы коллагеновые. Или силиконовые – впрочем, какая, к черту, разница.

«Дорогой Алан! С удовольствием высылаю вам свою фотографию. Вы мне тоже очень даже приглянулись. Интересно, а как вы планируете со мной встретиться? Вы собираетесь в ближайшее время приехать в Москву? Кстати, в Лондоне я бывала, в туристической поездке. И там в данный момент живет моя лучшая подруга. Наверное, моя записка слишком сумбурна. Но я просто не знаю, что еще можно в таком случае написать, ведь мы даже не знакомы. Что ж, надеюсь, вас не разочаруют ни моя физиономия, ни полное отсутствие логики в этом письме. Буду ждать ответ, Саша».

При первом прочтении записка показалась мне непосредственной и милой, так что я спокойно нажала на окошко «отправить». Однако, когда я взглянула на текст через пару часов, то в ужас пришла – ну как я могла выдать такие легкомысленные бредни и со спокойной совестью отправить их такому замечательному мужчине? Я же профессиональный редактор, мне прекрасно известно, что любому тексту желательно дать вылежаться, чтобы потом посмотреть на него свежим взглядом и внести необходимые исправления.

Приступ досады был острым, зато недолгим. Оптимистичное настроение вернул мне купленный в редакционной столовой апельсиновый круассан.

«Ну и ладно», – подумала я, смакуя невозможно вкусное кондитерское изделие. Во-первых, я ведь даже его ни разу не видела. Кому, как не мне, известно, что фотография не всегда совпадает с оригиналом. Может быть, он мне единственный удачный снимок прислал (во всяком случае, я с ним именно так и поступила). А во вторых, если уж он моя судьба – то никуда он от меня не денется. Русским людям свойственно становиться фаталистами именно в переломные моменты. Вот и я бодро сказала себе – от судьбы не уйдешь.

И решительно доела круассан.

А вечером я, как обычно, дежурила возле памятника Пушкину, вертя головой по сторонам, точно хищная птица, высматривающая свою добычу. Каким он будет, мой сегодняшний кандидат на роль рокового мужчины и будущий герой обличительной саркастической статьи? Кривоногим, заумным, слишком худым, слишком толстым, слишком скучным, слишком нервным?

Как всегда, я не знала о потенциальном герое моего романа ничего, кроме имени, а звали его Егором. В его анкете было написано примерно следующее: «Я высок, как викинг, с отличным чувством юмора, ищу женщину, которая устала от банальности». Не могу сказать, что в этом скудном описании мне померещился проблеск интеллекта, но все же это было лучше, чем бесконечные типовые анкеты: рост – вес – длина пениса. Поэтому я и предложила этому «викингу» встретиться, отправив в качестве аргумента одну из самых удачных своих фотографий.