Леманн, крупный мужчина с седыми волосами и густыми бровями, долго смотрел ему вслед тяжелым, начисто лишенным дружелюбия взглядом. Стоял и с тревогой смотрел, как Делавэр заходит в кабину лифта.

Похоже, псих окружил себя глубоко несчастными людьми.

Его привело сюда профессиональное заболевание?

Леманн скрылся за дверью.

Беседа длилась двадцать восемь минут.

Краткая консультация? Как-то связанная с его делом?

Закрепив панель на прежнем месте, он спрятал амперметр. Под инструментами, во втором отделении чемоданчика, лежал автоматический пистолет, другой, не тот, что в машине, но такой же, с полным магазином, завернутый в кусок черной фланели.

С этим набитым железом чемоданчиком он был мечтой металлодетектора.

Немногие здания в городе оборудованы металлодетекторами.

Даже правительственные.

На прошлой неделе сотрудник городского центра по обслуживанию электронной аппаратуры пришел на работу с пистолетом и уложил из него шестерых своих коллег.

Полный безумия и насилия мегаполис, жители которого делают вид, что живут в раю.

Преступность – и отказ признать ее как факт.

Это было ему понятно.

Вернувшись домой, он в полной тишине сел за клавиатуру компьютера.

На дисплей выплыла строка: доктор Рун М. Леманн, пятидесяти шести лет, рост – шесть футов и один дюйм, вес – двести тридцать футов, проживает в Санта-Монике.

Если верить карте города, то его дом стоит чуть выше автострады, ведущей к тихоокеанскому побережью.

Не так уж и далеко от Айрит.

Еще одно маленькое совпадение, на которые столь богата жизнь.

Восемь вечера. Пора ложиться на новый курс.

Он набрал номер Вестсайдского управления полиции и попросил к телефону Стерджиса. Через несколько секунд голос на том конце линии назвал себя. Трубка легла на место.

Значит, парень еще трудится.

Преданный слуга общества.

Опять к психу? Бессмысленно, однако после девчонки на школьном дворе наступило затишье, а расслабляться нельзя.

Никогда не расслабляться было не только его девизом – это являлось образом жизни. Помогало побеждать в схватке с одиночеством.

Приехав в Беверли-Глен, он остановил машину чуть в стороне от извилистой дорожки, что вела к аккуратному современных пропорций дому, где обитал психоаналитик со своей скульпторшей.

Ему повезло: ровно через восемнадцать минут со двора выехал зеленый «кадиллак» и растворился в полуосвещенной тенистой аллее. Еще через десять минут он стоял у двери, нажимая здоровой рукой кнопку звонка.

Послышался лай. Собака, судя по звуку, была небольшой. Псы часто представляют собой опасность, но они ему нравились. Когда-то у него тоже была собака, которую он любил, небольшой ласковый спаниель с черным пятном вокруг правого глаза. Однажды кто-то обидел его, и он убил негодяя на месте, на глазах у пса. Спаниель выздоровел, но уже никогда не был таким же доверчивым и ласковым. Прожил после этого три года и сдох от опухоли в мочевом пузыре.

Еще одна потеря... Он осмотрел замок. Неплох, одна из последних моделей, но и с ним можно справиться.

Восьмой по счету ключ подошел, и дверь распахнулась.

Внутри ему тоже понравилось. Высокие потолки, обилие воздуха, чистые белые стены, кое-где виднеются картины и статуэтки. Отличная мебель, пара персидских ковров, похоже, не подцепка.

В уши ударил высокий, жалящий вой сигнализации, и с ним же выкатился откуда-то пес. Небольшой, с темными полосами на шерсти, маленькими комичными ушками и сплющенной мордой. Миниатюрный бульдог. Всерьез принимать его было нельзя. Пес хватал зубами брюки, глухо рычал, мотал головой, разбрасывая вокруг капли слюны.

Он с трудом подхватил собаку обеими руками – животное оказалось тяжелее, чем можно было предположить, – отнес его в ванную и запер. Не обращая внимания на доносившееся из-за двери злобное рычание, вернулся в комнату.

Вой сигнализации не прекращался, красным светом мигала контрольная панель у двери.

С момента срабатывания прошло, наверное, меньше минуты. Не о чем беспокоиться. На подобные вещи полиция в Лос-Анджелесе реагировала неторопливо, а иногда и вовсе забывала это сделать. В таком же отдаленном от центра районе, как здесь, тем более при отсутствии бдительных соседей, причин для волнения вообще не было.

Только пролившаяся кровь могла заставить копов покинуть, да и то без всякого энтузиазма, свои лежбища.

Быстрым шагом, но спокойно, он прошелся по дому, отключившись от негодующего лая, вдыхая легкий лимонный запах воска, которым были натерты полы, внимательно осматривая все кругом.

С каждым мгновением росла уверенность в том, что, остановив свой выбор на доме психоаналитика, он не ошибся. Неважно, принесет ли визит сюда какую-нибудь явную выгоду, зато парень непосредственно связан со Стерджисом, а значит, через него можно будет так или иначе влиять на ход расследования.

Уложить двух зайцев.

К вою добавился громкий переливчатый звук. Очень громкий, но и от него он не запаниковал. Вот-вот должны позвонить из компании, установившей сигнализацию. Только если к телефону никто не подойдет, оттуда сообщат в полицию.

В данном случае – в Вест-сайдское управление, но Стерджис, сидящий в своем кабинете, этого не узнает. Кто-нибудь из дежурных снимет трубку, запишет адрес. В конце концов кто-то другой, может быть, и подъедет.

Преступление – но его как бы и не было.

То, что ему требовалось сделать, не отняло много времени.

Он ощутил нечто вроде угрызений совести – и в самом деле, вторжение со взломом как-то не соответствовало его представлению о самом себе. Однако приоритеты остаются приоритетами.

Закончив, он выпустил пса из ванной.

Потанцевать нам так и не удалось.

Меня позвали к телефону в тот момент, когда мы с Робин обсуждали, что заказать на десерт. Пришлось пройти в кабинку у бара.

– Это Нэнси, ваша уборщица, доктор Делавэр. Прошу прощения за беспокойство – охранная фирма никак не могла до вас дозвониться, но у них хватило ума разыскать меня.

– Сработала сигнализация? – Голос мой был спокоен, но внутри я почувствовал острый укол: слишком свежи еще воспоминания о виденном в доме Нолана.

– Примерно час назад. В фирме говорят, что размыкание цепи произошло на входной двери. Они вызвали полицию, но пока те доедут...

– Час назад, и до сих пор никого из полиции?

– Не знаю. Хотите, я позвоню им и уточню?

– Нет, не стоит, Нэнси. Спасибо, что сообщили.

– Я уверена, что это недоразумение, доктор. У нас дома такое случается постоянно. Ложная тревога.

Перед тем как вернуться к столику, я позвонил Майло.

– Хочу воспользоваться нашей дружбой. Как насчет того, чтобы направить патрульную машину к моему дому?

– В чем дело? – резко спросил он.

Я объяснил.

– Съезжу сам. Откуда ты звонишь?

– С Мелроуз, неподалеку от Фэйрфакса. Мы сейчас выходим. Встретимся у дома.

– Успели хоть кусок в рот положить?

– Весь ужин целиком. Готовились заказать десерт.

– Закажите. Я уверен, что тревога была ложной.

– Вполне вероятно. Нет, Робин все равно уже не может есть. Там Спайк остался.

– Ясно. Но кому может понадобиться он?

Робин так и не успокоилась до тех пор, пока мы, подъехав к дому, не увидели стоящего на газоне Майло. Он поднял руку в приветственном жесте, давая понять, что все в порядке. Спайк сидел у его ног, и вид у Майло был дурацкий – как у человека, терпеливо дожидавшегося, пока его пес сделает в траве свои дела. Я улыбнулся.

Входная дверь – нараспашку, внутри везде горит свет.

Мы с Робин поспешили к крыльцу. Спайк рвался к нам, и когда Майло отпустил поводок, пес встретил нас на полпути.

– Ты не испугался, малыш? – Робин подхватила его на руки, расцеловала. В ответ Спайк лизнул ее щеку и, скосив глаза, взглядом дал мне понять, кто в доме хозяин.

Мы вошли.