Терпение – своего рода настойчивость. Возможно, он повел себя глупо – после боли, которую причинил ей, не убрался из ее жизни, а продолжал преследовать. Что ж, пусть он дурак, зато быть с ней рядом лучше, чем, играя в благородство, упустить ее.

Другое дело, если б она к нему была равнодушна. Но она так смущалась, разве что на стуле не ерзала. Саймон достаточно хорошо знал женщин, чтобы понять: она помнит все, что произошло между ними. Они вместе провели целый день, и он мог составить о ней представление. Он видел, как Энди хотела казаться равнодушной, но ей это не удалось, впрочем, так же как и ему. А Саймон очень хотел ее забыть, сразу же, как только вышел за дверь. Но впервые в жизни ему это не удалось. Его окружала реальность, а не сладкий мир грез и фантазий, и то, что произошло между ними, было настоящим – пусть неизведанным и едва зародившимся, но самым настоящим.

Уверившись в том, что Энди дома, Саймон достал свою аптечку и тщательно продезинфицировал рану, затем побрызгал ее антисептиком. Анальгетик был местного действия, но очень эффективным, а это очень облегчало процедуру наложения швов. Бывали у него травмы и похуже. Обработав зашитую рану антибиотиком, он заклеил швы пластырем и сложил все принадлежности в аптечку, при этом мысленно отметил для себя, какие препараты нужно будет подкупить. Эта аптечка путешествовала с ним повсюду и несколько раз помогала ему выжить. В тропиках открытая рана, даже самая пустяковая, очень быстро может свести в могилу.

Сделав дело, Саймон, позевывая, выпил пару таблеток ибупрофена и разделся, потом погасил свет и растянулся на кровати. Если придет сообщение – то есть если Энди решит сбежать от него, – телефон разбудит его своим звонком. Однако Саймон почти не сомневался, что этой ночью она уже никуда не денется. Если она что и надумает, то скорее всего, чтобы усыпить его бдительность, несколько дней ничего не станет предпринимать. Она хитрая, но он еще хитрее. С этой мыслью Саймон уснул. Пока все под контролем.

Проснувшись в половине двенадцатого – против обыкновения очень поздно, – Энди, спотыкаясь, побрела на кухню варить кофе. Голова раскалывалась – то ли от вчерашнего стресса, то ли просто организм требовал своей дозы кофеина. Обычно она вставала около восьми, чтобы перед работой успеть кое-что сделать. Сегодня же первую чашку кофе Энди выпила на три часа позже.

Приняв две таблетки аспирина, она с чашкой переместилась в гостиную, где включила свой купленный в комиссионке телевизор и забилась в угол дивана. Делать ничего не хотелось, и, потакая своим желаниям, она сидела себе на диване, попивала кофе и ждала, когда подействует аспирин. Посмотрев дневной выпуск новостей, в котором сообщалось, что сегодня снова ожидаются грозы, Энди, несмотря на кофе, снова стала клевать носом.

Ее разбудили два резких стука в дверь. Наверное, соседи, кисло подумала она, – запоздавшая реакция на тарарам, разразившийся здесь прошлой ночью. Решили узнать, все ли с ней в порядке. Она вчера слышала их шаги за стеной, значит, и они должны были слышать, как у нее опрокинулся стул, но даже пальцем не пошевелили, чтобы помочь: вдруг к ней вломились грабители? Она бы на их месте по крайней мере постучала бы в стену и поинтересовалась, что там такое.

Прежде чем отпереть, Энди приподняла створку жалюзи и, выглянув на улицу, уперлась взглядом прямо в лицо Саймона, стоявшего перед дверью. У нее тотчас перехватило дыхание, словно она увидела страшного волка. Саймон, в свою очередь, вскинул брови, словно говоря: «Ну ты чего?»

В смятении Энди отпустила створку жалюзи и с минуту стояла у двери, решая, открывать или нет. Она-то надеялась, что он уже убрался из города. Что ему тут нужно? Разве они не все сказали друг другу?

– Может, откроешь? – сказал он через дверь. – Я все равно не уйду.

– Ну чего тебе еще? – проворчала Энди, отпирая дверь. По лицу Саймона блуждала улыбка. – Что ты хочешь? – Энди откинула с лица спутанные после сна пряди волос. Она даже не успела причесаться, и ей на это было плевать.

– Вот решил узнать, не хочешь ли ты пойти куда-нибудь пообедать. Но вижу, не хочешь, – с легкой насмешкой в голосе констатировал он.

Зевнув, Энди снова уселась на софу и, подтянув к себе ноги, подсунула их под подушки. Пижамные штаны и футболка не оставляли сомнений в ее намерениях.

– Скорее всего нет, – подтвердила она, хмуро глядя на Саймона. – Я еще даже не завтракала. Спасибо за приглашение. Так чего тебе?

Саймон пожал плечом:

– Сводить тебя пообедать. Больше ничего. Ну да, как же, так она и поверила.

– Ведь ты, наверное, просто так и вздохнуть не можешь, у тебя во всем скрытый умысел.

– Главное – выжить. – Он поднял голову и принюхался. – Кофе свежий?

– Более-менее. – Энди бросила взгляд на часы: оказывается, она продремала дольше, чем полагала. – Час назад варила, значит, еще не совсем остыл. – Еще чашечка не помешала бы и ей самой. Поэтому она встала и отправилась на кухню. – Тебе какой? – крикнула она оставшемуся в гостиной Саймону, открывая буфет и доставая оттуда еще одну чашку.

– Черный, – прямо за ее спиной раздался его голос, и Энди, вздрогнув от неожиданности, чуть не выронила чашку, но Саймон, предупреждая неприятность, схватил ее за руку. Энди тут же высвободила руку и, сняв кувшин с подогрева, налила им обоим кофе.

– Все-таки старайся оповещать звуком о своем передвижении, – резко проговорила она.

– Могу свистеть.

– Все, что угодно, только не подкрадывайся незаметно. – Она была взволнована больше, чем ей хотелось бы показать ему. Этот момент ей живо напомнил, как Саймон внезапно возник у нее за спиной на балконе пентхауса и прямо там же занялся с ней сексом, даже не повернув к себе лицом для поцелуя. Тогда он ясно дал ей понять, что она для него не более чем задница. А уж она, дурища, к тому времени, испытав благодаря ему неземное наслаждение, размечталась, что он возьмет ее с собой. Унижение от его отказа Энди до сих пор вспоминала с отвращением.

Она поставила чашку и, чтобы успокоиться, сделала медленный вдох.

– Думаю, тебе лучше уйти, – расхрабрилась она. – Я хочу, чтобы ты ушел.

– Потому что я тебя вчера поцеловал? – Саймон внимательно на нее посмотрел.

– Потому что ты – это ты, а я – это я. Я знаю, что представляла собой раньше, но после аварии я живу одна… – Черт! Он же в курсе. Все это время он фиксировал каждый ее шаг. – И, почувствовав, каково это, считаю, что одиночество – самое оптимальное для меня состояние. Я всегда неправильно веду себя с мужчинами. Печально, но факт.

– Я не прошу тебя ни о чем глобальном. Тебе же нужно поесть? Так пойдем куда-нибудь пообедать. Или позавтракать. Можно пойти в блинную, – мягко уговаривал ее Саймон, и если бы Энди не ждала от него в любой момент подвоха, то, возможно, ему и удалось бы усыпить ее бдительность, создать у нее ложное впечатление безопасности. Насколько опасно идти с ним в блинную? Дело в том, что почувствовать себя с этим человеком в безопасности просто невозможно, он сам по себе опасность, и причина тому в сложившихся между ними отношениях.

Энди отрицательно покачала головой:

– Я никуда с тобой не пойду.

– Если пойдешь, обещаю ответить на любой твой вопрос.

Энди замерла. Но в следующую минуту ужасно разозлилась на себя, поддавшись было соблазнительному, как ей показалось, предложению, на что и рассчитывал Саймон. Умом она понимала, что ей следует держаться от него подальше, но возможность узнать что-то о нем манила ее. Саймон с интересом, с блеском в глазах наблюдал за Энди. Уголки рта его насмешливо изгибались. Он выглядел чрезвычайно привлекательно, когда ослаблял бдительность и с его лица сходило обычное бесстрастное выражение. Его обаяние почти победило Энди. И все-таки она отказывалась сдаваться.

– Я не желаю ничего о тебе знать.

– Не желаешь знать, к примеру, как у меня появилась татуировка на заднице.

– У тебя нет татуировки на заднице! – рявкнула Энди, гневно сверкая на него глазами. Она видела его зад, но никакой татуировки там не было, не слепая же она в самом деле. Она бы непременно ее заметила.