Берег встретил флотилию звоном бубнов, громкими песнями. Кита разделывали прямо в воде, затем начался пир. В воздухе реял аромат жареного и вареного. Кругом танцевали, пели, состязались в борьбе, беге, играли в кожаный мяч…

Какой живучестью, каким характером и умом надо было обладать народам, оказавшимся по разным причинам исторического, геологического и другого порядка на побережье Ледовитого океана, чтобы выжить и не только выжить, но и закалить здоровье, создать свою небольшую, но своеобразную культуру!?..

Вскоре после приезда в Уэлен Травин зашел на рацию и попросил передать радиограмму в Петропавловск. Начальник радиостанции вместо ответа показал на мачту. Там на клотике болтался обрывок антенны.

– Я немного понимаю в радиопроводке, — заметил клиент, оценивая взглядом высоту раскачивающейся на ветру обледенелой мачты. — Если не возражаете, попробую починить.

Согласие было охотно дано. Момент, когда Глеб достиг клотика, запечатлен фотолюбителем.

Момент, когда Глеб достиг клотика, запечатлен фотолюбителем

Повреждение устранено, в Петропавловск полетела депеша о том, что на мыс Дежнева прибыл камчатский велосипедист Глеб Травин, успешно завершивший велопробег вокруг границ СССР.

Наконец, в августе в бухту Провидения пришел китобойный пароход, который должен был следовать на Камчатку. Глеб начал спешно собираться.

Молодежь поселка решила в честь его похода установить памятный знак. Место выбрали на высоком берегу мыса Дежнева, вблизи Уэлена. Затащили туда чугунную станину, в которой закрепили снарядную гильзу с флагом из оцинкованного железа. На снаряде выбили зубилом надпись: "Турист-велосипедист Глеб Травин" и дату, а на флаге — "СССР". Внутрь замуровали записку с сообщением о пробеге Травина и поломанную велосипедную деталь.

Чукчи, замечательные художники, вырезали на память спортсмену пластинку из моржовой кости, о которой уже упоминалось в начале повести, и вышили бисером нарукавный знак. Глеб Леонтьевич бережет эти подарки до сегодняшнего дня.

…Сданы в райисполком собаки, оружие. Последнее прощание с товарищами, и снова в путь по побережью, но теперь на юг, к бухте Провидения. 30 сентября Травин отмечается в Чукотской культбазе Комитета Севера при ВЦИК — первой на Чукотке, а 3 октября — в Провидении. По льду добрался он до китобоя, стоявшего в бухте Эмма. Капитан подтвердил, что в ближайшие дни отправляется в Петропавловск-Камчатский.

24 октября 1931 года перед взором Травина снова открылись тихие воды Авачинской бухты в ожерелье оранжевых вулканов, покрытых папахами ледников. В этот же день спортсмен поставил в паспорте-регистраторе последнюю печать — копию первой — "Камчатский окружной исполнительный комитет". Но первую от последней отделяли три года!..

Утренняя физзарядка в Чукотском море

Путешествие на велосипеде вокруг Родины было завершено. Мужество, целеустремленность, железное здоровье, в сочетании с поразительной силой воли победили стихию.

Травин остался жить на Камчатке. "Турист-велосипедист", совершивший великий переход на велосипеде по северному краю, встал после полярного рейса в ряды ударников Камчатки", — сообщает нам Почетная грамота Осоавиахима, выданная ему в день XV годовщины Великого Октября. Местный областной совет физкультуры и спорта зарегистрировал протяженность маршрута — 85 тысяч километров и вручил спортсмену личный вымпел с надписью:

"Камчатский облсовет физкультуры активному ударнику физкультурного движения Камчатки". 7.10.1932.

Велосипедист Травин, первым на Камчатке, получил серебряный значок ГТО, значок, который в те годы носил на груди вместе с боевыми орденами Народный комиссар обороны СССР Климент Ефремович Ворошилов.

***

Весной 1934 года Петропавловск, первым в стране, принимал участников исторической эпопеи — коллектив "Челюскина" и героические экипажи летчиков Водопьянова, Доронина, Слепнева, Молокова, Бабушкина, Каманина, Леваневского, Ляпидевского, которые следовали на пароходах "Смоленск" и "Сталинград" во Владивосток.

После торжественной встречи в каюту ответственного работника Совморпути Н. И. Евгенова вошел стройный, подтянутый человек в осоавиахимовской форме. Он протянул Евгенову телеграмму. В ней содержалось распоряжение оставить для аэрофлота Камчатки самолет.

– По этому вопросу следует обратиться к командиру звена Каманину. Простите, ваша фамилия, товарищ?..

– Травин.

– Да?! — вскинул очки Евгенов. — Так все-таки прошли!.. Чем же сейчас занимаетесь?

– Опять спортом, только с иным уклоном. Заместитель председателя областного комитета Осоавиахима.

– Очень рад за вас. А в отношении самолета — к Каманину.

– Выгрузите для камчатского Осоавиахима один "У-2" и один "Р-5", — приказал Каманин, ознакомившись с телеграммой.

Эти два самолета, оставленные звеном Героя Советского Союза Каманина, положили начало созданию на Камчатке гражданского аэрофлота.

***

Глебу Леонтьевичу исполнилось пятьдесят восемь. Более половины из них прожито на Камчатке. Глубокие, добрые человеческие корни пущены за это время псковским парнем в чудесную северную землю. И один из самых прочных — его дружная семья: два сына, две дочери, зять и внучата. Всем им хватает места в доме, построенном руками самого хозяина на солнечном склоне Петровской сопки. Жилище свое Глеб Леонтьевич беспрестанно совершенствует — такая уж натура — то перестраивает чердак, то перекладывает печи. Однако жена, Вера Ивановна, подвергает его строительную деятельность самой нелестной критике — дом, по ее мнению, холодный. Глеб Леонтьевич отмалчивается: холод, в его глазах, до сего дня, как "солнце, воздух и вода", является фактором здоровья. Впрочем, Вера Ивановна ворчит больше для вида, ей ли не знать, за кого выходила замуж дочь смотрителя Петропавловского маяка…

Первые значкисты ГТО на Камчатке (третий слева — Травин)

Ветеран советского велосипедного спорта, неутомимый следопыт Г. Л. Травин много лет работал в Осоавиахиме. Он — один из организаторов спортивной работы на полуострове. За заслуги в оборонной работе награжден именным оружием. Сейчас Глеб Леонтьевич — инспектор по заготовкам пушнины и активист областного добровольного общества охотников Камчатки.

ЭТА повесть закончена мной около года назад. Причиной того, что я дописываю ее только сейчас, послужило плавание весной прошлого года на дизель-электроходе "Енисей". Мощный ледокольный корабль спешил в пролив Литке, где застрял в торосистом льду небольшой старенький ледокол "Добрыня Никитич".

Воспользовавшись любезностью капитана дизель-электрохода Анатолия Матвеевича Кашицкого (ныне — старшего штурмана атомного ледокола "Ленин"), я отправился из Петропавловска в эту спасательную экспедицию.

Слева по борту мелькнули огни маяка на мысе Африка, справа, где-то вдали, осталась каменная громада Командор. "Енисей" вошел в Берингово, море. Штормовой ветер гнал навстречу тяжелые льды, шугу. Постепенно снежно-ледяная каша густела и, наконец, вовсе сомкнулась. Вблизи острова Карагинского перед кораблем вырос, казалось бы непреодолимый, барьер всторошенного льда. Но недаром судно только что завершило куда более сложное плавание — пересекло за полтора месяца Арктику сквозным рейсом из Архангельска в Провидение. Экипаж смело пошел на штурм барьера.