— Представляю, как ты там исстрадалась,— прокомментировал он с преувеличенным сочувствием.

Шан рассмеялась, и Саймон обрадовался, что она снова прежняя — дерзкая, самоуверенная, не та нюня, которая, как он опасался, вытащила его на встречу, чтобы поплакаться на судьбу. Он прекрасно знал, что его друг возвращается завтра, и теперь мысленно прикидывал, какое из целого списка потенциально возможных одолжений он вынужден будет ей оказать. Но Шан держалась на высоте.

— Странно, правда? Пока я была с Уиллом, я не старалась никуда пробиться… жила как на автопилоте. Мне всегда казалось, будто моя работа его немного раздражает, поэтому и карьера моя дала крен. Но ведь я хороший стилист… Я не боюсь напрягаться, а если еще и работа интересная, то время проходит незаметно. Никаких жертв с моей стороны.— Она хихикнула и пальцем подкорректировала безупречно нанесенный на губы блеск.— Даже если приходится часами гримировать у модели декольте,— этим я и занималась в раю на прошлой неделе. Зато неплохо подзаработала. Что греха таить, деньги мне очень нужны: я ведь теперь сама по себе!

— Хм… Что-то ты темнишь. Других хороших новостей нет, кроме работы?

Саймон наконец отважился разузнать истинное положение вещей. Уилл, конечно, ему друг, и предавать его он не собирался, но не мог запретить себе симпатизировать Шан и замечать ее несомненные достоинства. Ему очень хотелось удостовериться, что Шан справилась с сердечной раной после мучительного расставания. С Уиллом крутить романы нелегко; Саймон не сомневался, что его друг пожелал бы бывшей пассии не тушеваться и вновь обрести счастье.

Шан сосредоточила внимание на бокале с шабли, которому и сообщила:

— У меня вроде появился… друг.

Она не знала, как отнесется к новости Саймон, но ее тянуло об этом поговорить, хотелось получить негласное одобрение приятеля Уилла. Он кивнул, показывая, что слушает. Шан подперла подбородок ладонями; язык ее тела стал зазывно-жеманным. Глядя в сторону, она продолжила:

— Пока не знаю, куда все это заведет, но он такой нестандартный, такой душка… Конечно, не водка с тоником, как я привыкла, но интригует. Я пока не до конца его раскусила. Он только что из Америки — кажется, с Восточного побережья, а учится где-то на Среднем Западе, в Канзасе. Заодно и диссертацию пишет — не помню о чем. В общем, очень умный. Такой весь из себя шикарный. Блондин, и не в меру скрытный. С Уиллом не сравнить, хоть они и родня.

Не давая ему опомниться, она наспех, притворно-серьезным тоном обрисовала неожиданно емкий образ. К своему удивлению, Саймон оскорбился. Да, у Уилла были запросы, порой даже завышенные, но совершенно в его ключе. Уилл уникален, его ни с кем не сравнить. Саймон ничуть не сомневался, что Шан это известно не хуже,— и вот она беззастенчиво раскрывает перед ним подноготную нового любовника. Подловато, подумалось ему, но, следуя давней привычке делать хорошее лицо при плохой игре, если требует ситуация, Саймон сказал совсем не то, что думал:

— Раз ты теперь довольна, Шан, я считаю, тебе не за что себя укорять. Ты пережила разрыв, не потеряв ни достоинства, ни трезвой головы. И все же не спеши выплескивать все это в лицо Уиллу — если, конечно, не хочешь испытать, насколько он ревнив.

— Саймон…— Она вдруг смутилась, что при ее самоуверенности было совершенно немыслимо.— Он… я уже сказала… родственник Уилла.

Пока Шан отпивала из бокала вино, Саймон размышлял, как он должен будет воспринять неожиданно пришедшую ему на ум идею: возможно, Шан пыталась довести до его сведения, что начала встречаться с блондинистым, весьма привлекательным Александром. Бестактно до безобразия! Но Алекс на это не пойдет, так ведь? Неужели такие, как Шан, в его вкусе? Нет же, хватит выдумывать глупости — она сама сказала, что это американец. «Что за абсурдное помрачение на меня нашло,— подумал Саймон. Его передернуло.— Кто же это тогда?»

— Кэлвин — троюродный брат Уилла. Собственно, сами они ни разу не виделись, но их матери — двоюродные сестры.

Пока Шан распутывала перед Саймоном хитросплетения родословного древа матери Уилла, он понемногу успокоился и вскоре смог вернуться к разговору. Сердце перестало сражаться с рассудком, а остальное его не интересовало — Уиллу наверняка тоже будет все равно. Странно, даже, пожалуй, слегка эксцентрично? Ну да, эксцентричности тут хватает, но, вне всякого сомнения, это куда лучше, чем поставить Пятую симфонию Малера и вскрыть себе вены. Саймон вновь прислушался к ее пояснениям.

— …И когда он летом приехал в Лондон на учебу, он решил их всех навестить. Накануне сестры обменялись рождественскими поздравлениями, потом было еще одно непонятное письмо, и на этом все. В начале года Диана умерла, а маме Кэлвина не удалось приехать на похороны, и он решил, что будет правильно зайти к ним и лично передать соболезнования, ну, ты понимаешь… Он за соблюдение приличий. А самое смешное, что он постучался ко мне, когда Уилл уже уехал в Италию, а Алекс был с лекциями где-то за границей…

Саймон все кивал, с трудом сдерживаясь. Ладно, Уилл как-нибудь переживет…

— И он столько расспрашивал про Уилла, Саймон, столько расспрашивал… А я почему-то стала рассказывать. По сути, первому встречному. Часами говорила про Уилла. Дни напролет. И испытывала от этого неожиданное облегчение. Я плакала, он утешал, а остальное довершила человеческая природа. «Современный рыцарь с хорошей биографией и старомодными представлениями ищет девицу, чтобы спасти ее порушенное эго». Пусть не очень оригинальный, зато воплощенный наяву.

Саймон расхохотался, но обошелся без комментариев. Шан, не вполне поняв его реакцию, решила уточнить:

— Ты думаешь, Уилл будет против?

— А ты этого хочешь? — поддразнил он ее.

Она оставила вопрос без ответа, обронив:

— Наверное, он не самый идеальный человек, чтобы строить с ним отношения, но, знаешь, сердцу не прикажешь.— Она умоляюще поглядела на него.— А мое совсем разбито, Саймон. Я как закоченела в Рождество, так и не согрелась до июня, когда приехал Кэлвин. И я старалась не очень афишировать… Другого Уилла уже не будет, я прекрасно понимаю. Но что мне теперь остается? Только покончить с этим. В прошлом году у нас с Уиллом бывали тягостные моменты, о которых знает один Алекс. Уилл меня никогда не простит. Но я не хочу, чтобы кто-то обсуждал, как меня угораздило… Я выбрала его брата не нарочно, не затем, чтобы кому-то досадить… Я думаю, сама судьба выбрала нас обоих — просто свела вместе. Кэлвин говорит, что еще никому не дарил своего сердца. Может, и мне тоже не отдаст. Но мне все-таки кажется…

Она замолчала: вероятно, не могла толком объяснить, что именно ей кажется. Саймону польстила ее честность; темно-синие глаза и медно-рыжие локоны придавали Шан неотразимость прерафаэлитовых femmes fatales[9].

— Шан, я думаю, все обойдется. Уилл уже большой мальчик, и, хотя я допускаю, что все мы сейчас немножко опечалены, все же у него благородное сердце. Может, он даже подружится с этим парнем.

Шан благодарно ему улыбнулась. Она не могла и представить, чтобы Уилл уделил Кэлвину хотя бы пять минут: тот настолько озабочен своим костюмом и внешним видом и настолько нелюдим, что это довело бы Уилла до исступления, но она была признательна Саймону за его слова и радовалась, что больше не надо ничего скрывать.

— Давай закажем что-нибудь поесть.

Саймон сгреб пустые стаканы, собираясь взять еще пива, и Шан коснулась его локтя:

— Я угощаю. Не забудь, что я разбогатела.

Шан была счастлива: как всегда, она добилась того, к чему стремилась.