— Ты думаешь, что Октеиу… — в ужасе спросил Костин, но Стен, защищаясь, поднял руки.
— Я не знаю. Возможно, он лежит там, снаружи, мертвый, а мы возводим на него напраслину. В конце концов, наше подозрение — это не более чем предположение. Но ты должен выбраться, Костин, ты должен!
— Ну, если я должен… — сказал маленький влахак с кривой ухмылкой и пожал плечами, — тогда я выберусь, да?
Натиоле, улыбнувшись, похлопал его рукой по плечу.
— Вот и правильно. С таким настроением ты далеко пойдешь. Надеюсь, за пределы крепостной стены…
— Хватит шуток, — спохватился Стен, бросив взгляд в сторону священника, так как их разговор становился все громче и громче. — Как ты думаешь, Нати, сколько времени они нам дадут?
— Немного. Вероятно, они придумают что-нибудь, чтобы пробить дверь. Даже если у них нет копра, они смогут просто разрубить дуб топорами. Это займет больше времени, но, как только они окажутся внутри, мы ни в коем случае отсюда не выйдем.
— Я тоже так думаю. Почему у Цорпада не было лучников?
— Слишком самоуверенный? Возможно, он думал, что мы перед лицом преобладающих сил сразу сдадимся, — размышлял Натиоле. — Хотя он должен был бы получше тебя понимать… Да?
— Лучше я умру в сражении, чем в его проклятом подземелье! — убежденно сказал Стен.
— Он должен был бы это знать.
Пожав плечами, юный воин кивнул и усмехнулся, затем поднялся. Еще некоторое время назад он чувствовал себя так, словно вся жизнь давно покинула его тело, осталась лишь пустая оболочка. Но теперь, когда перед ним появилась цель, все изменилось. Он должен дать возможность Костину спастись. Юный воин решительно посмотрел на товарищей, которые, мрачно кивнув, ответили на его взгляд. Стен медленно вытащил меч и поднял его, внимательно изучая каждую деталь оружия, которое поведет его в последнем бою к смерти.
— За Тиреа! — хрипло прошептал он, и двое других влахаков повторили то же.
— Задумайтесь над своими деяниями! — вскричал вдруг священник. — Сдайтесь, остановите это кровопролитие!
— Сиди тихо, форбс, — воскликнул Стен, но не резко.
Влахаки принялись максимально тихо разобрать баррикаду у двери. Как раз в тот момент, когда они отодвинули в сторону шкаф, раздался голос Цорпада:
— Вы окружены! Вы не можете ни сбежать, ни бороться! Сдавайтесь!
Стен глянул на Натиоле, который провел пальцем поперек шеи.
— Катись в ад, Цорпад, — прокричал Стен, игнорируя намеки друга, который неодобрительно скривился.
Последовала короткая перепалка с Цорпадом, но затем Натиоле схватил Стена за плечо, прежде чем тот успел отреагировать на последнюю угрозу Цорпада.
— Чего ты с ним разговариваешь?
— Чем сердитее он будет на меня, тем больше своих воинов бросит, чтобы меня убить, и тем лучше перспективы Костина, — спокойно объяснил Стен. — Цорпад привык, что его слово — закон, он ненавидит возражения.
— Прекрасный план, поистине гениально, — засмеялся Натиоле.
— В принципе это уже безразлично. Мы все равно что мертвы, Нати, никаким словами мы не сделаем хуже.
— Ты всегда можешь подбодрить, — заявил Натиоле наигранно бодро, отчего Стен тоже засмеялся.
Но затем прозвучал голос, от которого оба содрогнулись.
— Стен! — крикнула Висиния сал Сарес, заложница при дворе Цорпада и сестра Львицы из Дезы.
Ее голос был громким и выдавал, в каком отчаянии пребывала молодая женщина. Словно оглушенный, Стен посмотрел на Натиоле, затем крикнул:
— Висиния?
— Стен, сражайся, не сдавайся! — пришел ответ, за которым последовал крик боли, который поразил Стена в самое сердце.
— Висиния! Висиния! — прокричал юный влахак так, словно потерял голову, но только холодный смех Цорпада ответил ему.
— Я вырву твое черное сердце, собака! — заревел Стен и схватился за меч, но Натиоле удержал его за руку, когда тот захотел выйти.
— Ее жизнь в твоих руках, Стен сал Дабран! Сдавайтесь, сложите оружие, и я пощажу ее! Если будете бороться, я убью всех влахаков в моем замке, сам заколю их мечом!
Стен глянул на Натиоле, который все еще крепко держал его, но друг покачал головой.
— Сейчас нет никакого смысла выходить, Стен.
— Мы должны что-то сделать! Он убьет ее! — с мольбой ответил юный воин.
— Что ты хочешь сделать? Пробить себе дорогу к ней?
— Мы все равно не сможем победить в этом бою. Существует лишь один способ спасти ее жизнь!
— Ты хочешь пожертвовать собой? — спросил Натиоле. — Только…
— Я хочу разорвать глотку Цорпада и посмотреть, как он захлебнется в собственной крови! — жарко ответил Стен, затем тише сказал: — Этого я больше не переживу.
— Он убьет их так или иначе! — вмешался Костин. — Вы знаете его, если будет война…
— Я не могу это позволить, — печально ответил Стен. — Я не могу и не хочу быть виновным в их смерти.
Натиоле понимающе кивнул и положил Стену руку на плечо:
— Тогда увидимся снова на темных путях, брат.
Стен тоже положил руку ему на плечо и немного сжал, затем посмотрел на Костина.
— Мне жаль.
Маленький влахак упрямо качнул головой:
— Ваш план все равно был обречен на провал. Я просто слишком вежлив, чтобы сказать это вслух. Лино мертва, Аурела тоже, и я скоро присоединюсь к ним. Я горд, что умираю рядом с такими товарищами.
В последний раз кивнув друзьям, Стен сжал зубы, переступил через разломанный стул и открыл дверь. После светлого помещения храма он смог разглядеть лишь какие-то силуэты в мрачном дворе. Он ждал, что его сразу пронзят стрелы и копья, но ничего такого не произошло, и его глаза постепенно привыкли к сумраку.
Почти две дюжины солдат стояли полукругом перед входом в капеллу и еще больше на крепостной стене. «Костин был прав, прорваться было бы невозможно», — устало подумал Стен. Перед собой, на расстоянии всего двадцати шагов, он увидел Цорпада. За ним стояла группа мужчин и женщин, в которых Стен узнал влахакских заложников. Но его взгляд был прикован к фигуре у ног Цорпада. Длинные рыжие волосы влахаки слабо мерцали в свете факелов.
«Висиния, — пронеслось у Стена в мыслях, — сердце мое».
— Сложите оружие, — потребовал Цорпад угрожающе тихо, и Стен оторвал взгляд от женщины, которую любил, переключившись на ненавистного марчега.
С пренебрежением он бросил меч перед собой на залитую кровью брусчатку и развел руки. Его друзья сделали то же самое, хотя Костин бросил только один из двух кинжалов.
— Ты победил, Цорпад Диммину, — спокойно констатировал влахак. — Теперь ты можешь убить меня, как обещал!
— Ты переоцениваешь свое значение, — бросил язвительно масрид. — Для меня ты не больше чем безземельный бродяга из Дабрана. Жалкий бастард такого же жалкого предателя. Ты недостоин того, чтобы я убивал тебя сам.
Взглянув на солдат, марчег приказал:
— Уничтожьте их!
— Нет! — крикнула Висиния, приподнявшись, и Стен неожиданно почувствовал неестественное спокойствие… Он посмотрел ей прямо в глаза.
«Моя жизнь за твою, сердце мое».
Полдюжины солдат быстро двигались к трем обезоруженным мятежникам, подняв мечи, но Стен игнорировал своих убийц и смотрел лишь на Висинию, которая плакала, обхватив себя руками. Тихая улыбка скользнула по губам Стена, юноша подумал обо всех тех мгновениях, когда он украдкой смотрел на влахаку и восхищался ею. «А теперь я должен попрощаться с тобой, Висиния, Я люблю тебя. Не забывай меня».
Ее взгляд, исполненный такой печали и боли, ранил его сердце, и мгновения казались бесконечными. Вот солдаты на расстоянии пятнадцати шагов, теперь уже десяти, сейчас они подойдут и убьют его и его товарищей по оружию.
Когда им оставалось преодолеть шесть или семь шагов, внезапно мощные ворота крепости разлетелись с оглушительным грохотом и во двор ворвался… Пард, а за ним и остальные тролли. Все головы обернулись к чудовищам, которые, казалось, возникли из какого-то кошмара, из мрачной легенды в жажде крови и смерти.
На мощном, мускулистом теле Парда маслянисто блистали отблески факелов. Он схватил за руку одного из солдат, которому не удалось убежать, без особых усилий оторвал и бросил окровавленную руку в другого воина. В глазах тролля плескалась мрачная жажда убийства, а оскаленные клыки обещали ужасную смерть любому. Некоторые воины замерли от ужаса, другие быстро отступили, а один сжался в углу, начал плакать и просить о пощаде. Но огромные создания не обращали внимания на крики, они нападали на воинов Цорпада в дикой ярости, и те не могли противостоять им.
