Обе они — Нэнси и Джоан — видели старого поверенного, который унаследовал заботу о Нэнси вместе с остатками сильно уменьшившегося состояния, при одном памятном обстоятельстве. Мисс Мандель чувствовала неловкость от этого разговора и обрадовалась, когда Джоан переменила тему.

— Между прочим, — сказала она, — Памела и Кейт вчера вернулись в город.

— Чудесно! — воскликнула Нэнси и, вдруг понизив голос, наклонилась вперед. — Ты знаешь, в последний раз, когда я была в городе, Кейт сказала, что ее тетя находится в руках евреев.

— Каких евреев?

— О! обыкновенные евреи. Ты знаешь этот сорт. Люди, которые одалживают тебе тысячу фунтов и берут семьсот процентов, а затем идут к твоему мужу, и он платит.

— Это шантаж?

— Нет, нет! То, когда горничная крадет твои письма от любовника…

— Нэнси! — перебила ее мисс Мандель с ударением.

— О, я забыла, что вы здесь! Но, во всяком случае, это совершенная правда, что мисс Баррет в руках евреев. Она потеряла прошлой весной целую массу денег. Кейт говорит, что их дом — это настоящая бойня.

— О, Нэнси!

— Это правда, мисс Мандель. Кейт говорит, что ее тетя и дядя целыми днями не разговаривают друг с другом.

— Но это нельзя называть бойней.

Мисс Мандель предпочла бы сменить тему разговора, но чувствовала необходимость вступиться за точность выражений.

— Это то, что я называю бойней, — категорично заявила Нэнси. — Я лично думаю, что мистер Баррет доволен этой ситуацией. Я никогда не слушаю Диану Баррет — она никогда не говорит ни о чем, кроме овса, седел, мыла, о щетках для седел и тому подобных вещах.

— Хотела бы я ездить верхом так, как она, — сказала Джоан. — И как это ее угораздило выйти замуж за мистера Баррета! Он такой безнадежно пустой решительно во всем.

— Мистер Баррет пишет такие умные книги по археологии, — скромно вставила мисс Мандель.

— Точно, — сказала Нэнси. — Он настоящая пустота. Кейт сказала, что у ее тети совсем нет денег. Конечно, она из хорошей семьи…

Поезд подошел к станции. Джоан и Нэнси, высунувшись из окна, искали на платформе знакомую фигуру мистера Артурингтона.

— Наверное, он ждет нас за барьером. Смотрите, вон Бригс. — Джоан увидела шофера мистера Артурингтона. — А где же отец?

— Он дома, мисс. Позвольте, я позабочусь о багаже. Машина здесь. Я вернусь сию минуту.

Он исчез. Джоан была удивлена. Впервые отец не встретил ее. Он не болен, иначе Бригс сказал бы об этом.

Наконец они уселись в машину. Бригс сел за руль и выехал на Виктория-стрит.

— Почему вы едете этим путем? — спросила Джоан.

— Мне приказано отвезти вас в Кларидж-отель, мисс. Мистер Артурингтон просил вам передать, что он будет там вечером, чтобы повести вас обедать.

— Почему не домой?

— Знаете мисс… — начал было Бригс и замолчал.

— Ну?

— Потому что кое-что случилось.

— Что же?

— Мистер Артурингтон нашел утром в доме мужчину. Он был мертв, мисс.

— Что?

— Да, мисс.

— Но кто же это был?

— В том-то и дело, мисс, что никто этого не знает.

— Молодой или старый? — спросила Нэнси.

— Старый, мисс.

— С бородой?

— Нет, мисс, чисто выбритый.

— О, — вздохнула Нэнси, — тогда это не дядя Тимоти. Не везет!

— Как долго мы пробудем в отеле? — спросила Джоан.

— Только одну ночь, мисс. Когда я уезжал, полиция уже была там. Завтра все будет в порядке.

Джоан поежилась. Разговор затих, и мисс Мандель была рада этим единственным спокойным минутам за все последнее время.

Инспектор Булл остановил свою машину и вышел. Редклиф-Корт была одной из уединенных площадей, расположенных вдали от основных шумных магистралей. В давние времена здесь красовался сад, обнесенный стеной. Сейчас здесь стояли три дома, но сохранились еще железные ворота да кирпичная стена, вдоль которой росли фруктовые деревья. Каждый из домов был хорошо скрыт от другого высокими старыми деревьями, которые сейчас были покрыты распускающимися почками. Дом Артурингтона стоял в середине и выглядел наиболее респектабельным.

Булл поднялся по широким каменным ступеням, охраняемым двумя львами с мирными, но грязными мордами, и позвонил. Дверь ему открыл констебль в форме.

— Сюда, сэр, — указал он на первую дверь направо — Снимете пальто, сэр?

— Я положу его здесь.

Он снял пальто и положил его на дубовую резную скамью в холле, затем положил сверху свою шляпу, громко высморкался, сунул платок за манжет и повернулся к указанной двери. Не успел он дойти до нее, как из другой комнаты вышел мистер Артурингтон.

— Вы инспектор Булл? — спросил он нервно. — Дебенхэм сказал, что вы в пути. Я только что звонил ему. Это все необычайно, весьма необычайно.

— Вы мистер Артурингтон? — спокойно спросил Булл. Он окинул взглядом фигуру эксперта каллиграфии. — Я много слышал о вас, сэр. В случае с подделкой Никерсона вы провели прекрасную работу.

Мистер Артурингтон принял комплимент с невеселой улыбкой.

— Я заявляю, что это совершенно необычайный случай. Я пришел…

— Об этом позднее, сэр, если позволите. Лучше я сначала осмотрю тело. Я понял так, что вы не можете… его опознать?

Мистер Артурингтон энергично покачал головой.

— Вот это-то и делает все необычным. Чтобы кто-то использовал мой дом для такого дела… Для меня все это совершенно непонятно, честное слово!

— В таком случае, мы поговорим с вами немного позже, сэр.

— Я буду в столовой, инспектор. Вам придется самому зайти за мной или послать кого-нибудь из ваших служащих. Прислуги нет. Я уезжал на некоторое время. Дом был заперт с тех пор, как некий мистер Витт, который занимал его зимой, уехал три недели тому назад.

Булл поколебался минуту, затем кивнул и прошел в комнату. Он увидел высокие стены, уставленные книжными шкафами, кожаные диваны и кресла, тяжелый резной дубовый стол и стулья с прямыми спинками. Все это сейчас не имело значения. Значительна была только ужасная фигура, сидящая прямо в конце стола, смотрящая прямо перед собой, с руками, вытянутыми вперед, как страшные лапы. Комната была затемнена тяжелыми бархатными занавесями, плотно затянутыми у боковых окон. Кто-то отодвинул в сторону занавес одного окна и открыл ставни. Одна из них скрипела и качалась на ржавых петлях, заслоняя свет. Электрическая лампа под потолком светила слабо, как это всегда бывает при дневном свете.

Инспектор Булл выключил лампу. Слабый серый свет дождливого апрельского дня смягчил мертвенно-бледную фигуру, сидящую в конце стола. С каждой стороны стола стояли два пустых стула, такие же, как тот, на котором сидела смерть. У Булла мелькнула мысль, что, может быть, один из них, а, может быть, и оба недавно были кем-то заняты. Кто-то сидел и разговаривал с человеком, который тогда был жив. Теперь он был мертв, а стулья стояли так, точно их никто не трогал с тех пор, как горничная последний раз вытерла с них пыль.

На мгновение Булл смутно осознал присутствие еще трех людей, стоявших в конце комнаты перед серым мраморным камином и хмуро глядевших на ужасное видение против окна.

— Хэлло, Булл, — проворчал седоватый ветеран, окружной инспектор Малоун. — Берешься за это дело? Удар по голове. Это мистер Литлджон первым вошел сюда. Он позвал сюда Дэвиса, а Дэвис — меня.

Булл взглянул на нервного агента, затем на Дэвиса, высокого молодого констебля в новом мундире. Его сжатые губы были бело-серыми. «Не привык к такому», — подумал Булл и сразу же забыл о нем.

Мистер Литлджон нервно кашлянул:

— Мы, агенты по найму жилья, действуя…

Булл поднял руку:

— Именно так, сэр. Лучше бы вы подождали снаружи. Мне бы хотелось взглянуть на все сначала самому.

Он открыл дверь. Мистер Литлджон вышел, ему было явно не по себе. Булл закрыл дверь и повернул ключ в замке. Его глаза вновь устремились к мертвой фигуре у стола.