Док первым приблизился к дежурным, якобы для проверки, но вдруг покачнулся, схватившись за грудь, простонал:

– Сердце прихватило… Помогите… – и уцепился за бойца, чтобы не упасть.

Тот машинально подхватил седовласого ученого, попытался осторожно усадить на пол к стене. Обе руки солдата сейчас были заняты профессором, ко мне он оказался боком, а «ботаник» вообще повернулся спиной.

Потребовалась всего секунда, чтобы взять руку «ботаника» на болевой, вспороть ножом плотную прорезиненную ткань защитного костюма и приставить лезвие к шее.

– Никому не двигаться! – приказал я.

Боец в эскаде машинально потянулся за оружием и одновременно попытался активировать закрепленную на плече тревожную кнопку.

– Поднимешь тревогу – «ботаник» умрет, – предупредил я.

Охранник наконец-то понял, что все серьезно. Он успокаивающе поднял руки и произнес:

– Не дури, парень. Я не знаю, кто ты такой…

Пришлось перебить:

– Ты чего, Гоша, не узнал меня? Это же я, Бедуин.

– Бедуин…

Боец с тоской посмотрел на мигающий под потолком глазок видеокамеры. Я очень хорошо понимал его чувства. Еще год назад дежурных было трое: третий сидел в комнате по соседству и через экраны наблюдал за происходящим в предбаннике. Но людей катастрофически не хватало, поэтому решили ограничиться двумя дежурными. Дескать, все равно в предбанник пускают только «своих» – тех, кого знают в лицо охранники на вышках, так что чего зря страховаться.

Разрабатывая план проникновения в лагерь, я рассчитывал именно на это – что тревогу будет поднять некому.

– Слыхал я, что за беда с тобой приключилась, Бедуин, – заговорил Гоша. – Сочувствую… Но скажи, какого лешего ты сюда-то приперся? Уходи, а? Я тебе дверь наружу открою.

– Откроешь, – кивнул я. – Только не наружу, а внутрь.

– Зачем?

– Потому что у меня заложник, – напомнил я и посильнее заломил руку «ботанику».

Тот взвыл от боли и завопил:

– Гоша, мать твою! Да открывай же эту долбаную дверь!

– Семен? – узнал я по голосу заложника. Нормальный парень, лаборант, кажется. – Прости, Сеня, ничего личного.

– Это успокаивает, – пробормотал он. – Может, отпустишь меня, а?

– Не сейчас… Гоша, мне терять нечего. Если через три секунды ты не пропустишь меня в лагерь, я уйду отсюда, только вначале прирежу Сеню.

Георгий вздохнул и набрал на замке код, который менялся каждый день.

– Молодец, – похвалил я. – Теперь положи оружие на пол и отфутболь ногой ко мне.

Боец выполнил. Я заставил Гошу снять эскаду, а затем Марек крепко связал его и вставил кляп. Потом то же самое мы проделали с Семеном, заперли их обоих в предбаннике и вошли на территорию лагеря.

Фонари исправно разгоняли ночную мглу. На улицах не было ни души. Светилось лишь одно окошко – у связистов.

– Бедуин, мы с Доком к Потапу, как договаривались. – Марек закинул на плечо рюкзак с пыльцой и жалами.

– Лады. А я заскочу по своим делам, а потом, если сумею, присоединюсь к вам.

– Бедуин… – Зинчук сделал шаг ко мне.

– Что, Док? Говори скорее, времени нет.

Он замялся. Опять, небось, интеллигентские заморочки: хочет попрощаться, но не знает как.

– Потом поговорим, Док. – Я махнул рукой и рысцой побежал в жилой сектор, где в этот самый миг сладко спал и видел приятные сны генетик Александр Разенков…

…Алекс спал чутко и проснулся сразу, едва заслышал возле кровати осторожные шаги.

– Кто здесь? – Генетик попытался нащупать выключатель настольной лампы, но не успел – болезненно-яркий свет фонаря резанул прямо по глазам.

– Что?.. Что происходит?! – Разенков сощурился, закрылся от света ладонью и попытался сквозь пальцы рассмотреть пришельца. Но увидел лишь темную фигуру в защитном бронекостюме. – Уберите свет!

Незваный гость послушался – луч ушел в сторону, освещая стену.

– Кто вы? И что вам надо? – рассердился Алекс. Первоначальный испуг, вызванный неожиданностью, у него прошел, и теперь Разенков почти полностью взял себя в руки.

Пришелец погасил фонарь и включил настольную лампу. Успокаивающий мягкий свет затопил комнату. Теперь Разенков смог разглядеть молчаливого гостя. Форменные нашивки группировки чистильщиков, закрытый непрозрачный шлем. Оружия не видно, в руках какой-то целлофановый пакет.

– Извините за вторжение, господин Разенков, – прогудел чистильщик. Вероятно, мембрана его шлема была испорчена, голос доносился, словно из трубы, так что узнать говорившего не представлялось возможным. – Вот, возьмите, это вам. – «Чистильщик» протянул генетику пакет.

Ученый машинально взял, заглянул внутрь… Деньги… Несколько пачек, перетянутых тонкими резиночками.

Разенков быстро посчитал сумму и удивленно уставился на гостя:

– Здесь намного больше, чем мы договаривались!

– Остальное премия. За то, что своевременно сообщили нам про… Бедуина. И за то, что назвали точное место, где его искать.

– Вы его поймали?

– Да, конечно.

– И… что с ним сделали?

– Расстреляли. А труп сожгли.

– Очень хорошо! – вырвалось у Разенкова. – В смысле, он был опасен для… э… людей… Я же сообщал вашему руководству о его чудовищных замыслах!

– Про джихад?

– Именно, – подтвердил Алекс. – Бедуин собирался истребить в диких землях всех людей, чтобы остались одни мутанты.

– А объявить АТРИ независимой страной он не собирался? – совершенно серьезно спросил чистильщик.

– Не знаю. Да и какая теперь разница, он же все равно мертв. – Алекс снова и снова перебирал руками денежные пачки. – За премию спасибо. Не знал, что у вас за информацию о мутантах так много платят. Есть у меня еще сведения кое о ком. Думаю, вашему руководству это будет интересно.

– Очень интересно. – Чистильщик снял шлем, открывая лицо…

Гоше и Семену удалось развязать веревки и выбраться из предбанника, причем сделали они это очень, на мой взгляд, не вовремя – как раз когда я только начинал всерьез разбираться с Разенковым.

Не успел я снять шлем, открывая Алексу истинное лицо ночного гостя, как в лагере резко взвыла сирена, территорию затопил яркий прожекторный свет, а из казарм стали выскакивать подразделения войск внутреннего охранения, занимая позиции согласно тревожному расписанию. Минут пять потребуется военному командованию лагеря, чтобы допросить Гошу и вникнуть в ситуацию. Потом еще минут двадцать будут прочесывать территорию и обыскивать корпуса, пытаясь отыскать нас троих. А затем…

Нет, за Марека и профессора я не волновался. Они наверняка отбрешутся – скажут, что мутант Бедуин взял их под контроль и силой привел на Стрелку. Эту легенду мы придумали вместе, прежде чем я согласился взять их с собой. И за Потапа я не волновался – теперь он в надежных руках профессора Зинчука, который рано или поздно вылечит его.

…Резкий вой сирены долбил по ушам, но Разенков не слышал его – он смотрел, выпучив глаза, на меня так, словно увидел призрака. Его буквально парализовало от ужаса.

– Ну, здравствуй, Алекс, – приветливо сказал я.

– Э… А… Ва…

– Что? Не понял. Повтори, пожалуйста.

Мягкая, дружеская интонация несколько успокоила Разенкова. Он даже смог осмысленно спросить:

– Ты меня убьешь?

– А как же! Обязательно, – радостно заверил я его. – Расстреляю и труп сожгу. Ведь именно так поступают с мутантами?

– Я не мутант!

– Это точно. Ты не мутант, ты мудак, но, по мне, это гораздо хуже.

– Бедуин, послушай… – Разек умоляюще протянул руки.

– Погоди. Давай лучше о другом… Вот объясни ты мне, друг Алекс, какого черта ты сдал меня чистильщикам за… кстати, за сколько, а?

Разенков повертел в руках пакет, в котором лежали деньги, полученные Мареком от Будды, и вздохнул:

– За десять штук.

– Всего-то? – Я отобрал у него пакет. – Это чужое. Брал на время, придется вернуть.

– Я заплачу тебе, Бедуин! – оживился Разек. – Много, очень много денег!