— Который холодно отвергал мою мать с первого дня ее замужества, — договорил за него Квентин. — Ты прав, отец бы так не поступил.

— В таком случае у мастера Дезмонда не было причины добиваться у вашего отца изменения распоряжений относительно домика.

— А вот тут ты ошибаешься, Бентли. Причина была.

Бентли нахмурился:

— Я вижу только одну возможную причину и, если быть откровенным, сэр, очень сомневаюсь в ее верности.

— Какая же это причина?

— А такая, что мастер Дезмонд мог поспорить с герцогом, выступая от вашего имени. Он мог стараться убедить отца не завещать Изумрудный домик мисс Бранди и тем самым не лишать вас части наследства.

Из груди Квентина вырвался приглушенный смех.

— Чертовски неправдоподобно. Ведь Дезмонд не переносил меня точно так же, как мою маму. — Квентин решительно покачал головой. — Нет, Бентли, я убежден: Дезмонд отчаянно желал, чтобы отец переделал именно этот пункт завещания.

— Но зачем? Просто для того, чтобы потешить свое самолюбие, лишив вас собственности?

— Нет, — ответил Квентин. — Чтобы потешить свое самолюбие, заполучив Изумрудный домик себе в собственность.

— Мне кажется, мы только что сошлись с вами в одном: покойный герцог никогда бы не отписал домик вашему брату.

— Да, действительно. Но если бы личные планы Дезмонда осуществились, завещание отца в пользу Бранди имело бы тот же результат. Имение перешло бы к Дезмонду в день его свадьбы с Бранди.

Бентли непонимающе уставился на хозяина:

— Вы говорите — свадьбы? Квентин сдержанно кивнул.

— Я уже говорил тебе, что Дезмонд объявил, будто он и Бранди за время моего отсутствия очень сблизились. Я, правда, умолчал об одной детали — он сообщил мне, что они уже были на грани помолвки и что если бы не внезапная смерть наших близких, то он бы уже просил у Ардсли руки его дочери и получил бы согласие.

— Простите, сэр, но я вдруг почувствовал, что мне нужно присесть. — Бентли упал в кресло, медленно переводя дыхание. — Или я последние годы жил где-то в другом месте, или ваш брат говорит вам явную ложь.

— Разве? А вот я не очень уверен в этом, — тихо произнес Квентин. — Чутье подсказывает мне во весь голос, что ты прав. Представить себе союз Бранди и Дезмонда совершенно немыслимо. Но Ардсли действительно доверил дочь заботам Дезмонда. Да и Бранди сейчас более терпима к властному характеру брата, чем несколько лет тому назад. Возможно, в заявлении Дезмонда есть доля правды. Бентли возмущенно фыркнул:

— Чепуха, сэр. Терпимость и благодарность — возможно. Но не больше.

— Ардсли мог думать иначе. Какова бы ни была причина, но он доверял Дезмонду. А кроме того, он, несомненно, обратил внимание, что отношения между Дезмондом и его дочерью становятся все приветливее… Вероятно, этого было достаточно.

— Достаточно для виконта — да, но для мисс Бранди?

У Квентина чуть дрогнул подбородок.

— Она принимает Дезмонда таким, каков он есть. И если на то пошло, она полагается на него… тьфу, черт, ей следует полагаться на него. — Квентин нахмурился. — Он всегда здесь, рядом с ней.

— Разве?

Квентин прищурился:

— Что ты хочешь сказать?

— Я хочу сказать, милорд, что доверие можно заслужить или ошибочно увидеть там, где его нет. Приветливость тоже может быть иллюзией. И даже если она подлинная, то все равно она сама по себе не означает преданность, точно так же, как благодарность не обязательно приводит к любви. — Бентли не мигая смотрел в глаза Квентину. — А любовь, мастер Квентин, все еще очень важна, по крайней мере для тех, кто ищет ее.

— Когда ты успел стать философом, Бентли?

— Я не философ, сэр. Просто друг, который все видит и замечает. Друг, который, как мне сказали, часто понимает вас лучше, чем вы сами понимаете себя.

— В самом деле?

— В самом деле. Я слышал это от авторитетнейшего источника.

— Бранди?

— Бранди, милорд.

Квентин печально улыбнулся.

— Мое проницательное солнышко, — пробормотал он скорее себе, чем дворецкому. — Значит, ты не веришь, что ей было бы хорошо с Дезмондом? Что с ним ей было бы спокойно? Надежно?

— Я полагаю, вы сами знаете ответ, милорд. Мисс Бранди лишилась бы самого главного в своей жизни.

— Он бы сломил ее дух, — тихо согласился Квентин, испытывая волнение. — Он лишил бы ее воли, пытаясь подчинить себе. И отобрал бы у нее все простые радости.

— Очень точно подмечено, сэр.

И снова в голове Квентина промелькнуло воспоминание: ручей, губы Бранди, сладостно раскрывшиеся навстречу его поцелую…

— Бентли, — выпалил Квентин, — ты не счел бы меня безумным, если бы я сказал тебе, что с тех пор, как я вернулся в Котсуолд, я чувствую… хочу… — Он резко оборвал себя.

— Да, сэр?

— Ничего. — Квентин устало потер глаза. — Не обращай внимания на мою болтовню. Я очень измотан и сам не понимаю, что говорю.

— Конечно, сэр. — Бентли поднялся из кресла. — Вы устали. А еще вы сбиты с толку и расстроены — впрочем, так и будет, пока вы не откроете правду. — Последовала многозначительная пауза. — Всю правду.

Квентин прищурился:

— Почему у меня такое чувство, будто за твоими словами скрывается нечто большее?

— Повторяю, вы устали, милорд. — Бентли распахнул дверь библиотеки и жестом пригласил Квентина пройти вперед. — Поспите немного. Возможно, тогда ответы сами найдутся.

— Ну вот, Хендрик, я приехал. — Дезмонд закрыл за собой дверь и прислонился спиной к массивной створке. — Чего ты хотел?

— Присаживайся, Дезмонд, — спокойно предложил Хендрик, перебирая какие-то бумаги у себя на столе, — или мне следует говорить «ваша светлость»?

Побледнев, Дезмонд пересек кабинет и опустился на стул:

— Слушаю.

Хендрик закрыл папку с документами и сложил руки на столе.

— Ты что-то плохо выглядишь, Колвертон. Случайно, не запил?

— Не играй со мной, Эллард. Мне это не нравится. Итак, зачем ты меня вызвал?

— Вчера здесь был твой брат. У него нашлось много вопросов.

Дезмонд оцепенел:

— Каких, например?

— Он, видимо, решил самостоятельно расследовать убийство вашего отца. И пока ему удалось раскопать причины моего последнего визита в Колвертон. Можно предположить, не без помощи твоего внимательного дворецкого.

— Мы предвидели, что это может случиться.

— Ты прав. Появление Квентина в моей конторе не было неожиданностью. Тем не менее я подумал, тебе следует знать, что он захотел взглянуть на отцовское завещание, с которым ознакомился внимательнейшим образом, а заодно и с остальными документами в папке Кентона.

— Проклятие! — Дезмонд стукнул кулаком по столу. — Я знал, что он будет задавать вопросы, но никак не думал, что он примется исследовать бумаги отца. Обнаружилось что-нибудь, вызвавшее у него подозрение?

— Он нашел только то, что я ему позволил, — ответил Хендрик с торжествующим видом. — Я уже говорил, что ожидал визита Квентина. Поэтому заранее положил соответствующий документ на видное место. Кстати, это напомнило мне, что ты еще не подписал наш с тобой договор. Надеюсь, ты помнишь его условия?

— Конечно, помню. Но какое отношение этот договор имеет к Квентину?

— Прямое, ваша светлость, вы непроницательны. Внимательно прочитав завещание, Квентин высказал пожелание ознакомиться с содержанием документа, который мы с тобой якобы обсуждали в тот день, когда оглашались завещания.

Дезмонд изменился в лице:

— Надеюсь, ты не…

— Разумеется, нет. Я не так глуп. Я сказал ему, что мы завершали работу над моим договором — тем самым, который я составил в защиту собственных интересов по настоянию Кентона. А затем я предъявил Квентину этот договор. Он одобрил. Скажу больше, он даже высказал пожелание, чтобы воля отца была выполнена поскорее. — Хендрик самодовольно улыбнулся, откинувшись в кресле. — Таким образом я устранил дальнейшие расспросы, а заодно и твою проблему.

— Что за дурацкое самодовольство! — возмутился Дезмонд, вскакивая с места. — Это не только моя проблема, но и твоя тоже — до тех пор, пока ты желаешь получать щедрое вознаграждение, которое я тебе плачу. И вот еще что: это только первый шаг. Я знаю Квентина, он так легко не сдастся. — Дезмонд оглядел кабинет. — Где, черт возьми, ты хранишь коньяк?