— Дружба рождает совершенно особую любовь, А страсть? Страсть — одна из самых мощных движущих сил в жизни, заставляющая людей совершать поступки, на которые они при других обстоятельствах никогда бы не решились. — Квентин легко коснулся губами ее ладоней: сначала одной, потом другой. — Вполне естественно, что, когда эти два глубоких чувства слились в одно, ты назвала его любовью.

Глаза Бранди расширились от глубокого изумления.

— И ты говоришь мне, что это не любовь?

— Я говорю тебе, что мы не можем этого позволить.

— Ты чертов дурак.

Квентин оторопел. Бранди словно окатила его холодной водой.

— Что?

— Что слышал. — Бранди отступила на шаг от него, пригладив трясущейся рукой растрепанные волосы. — У тебя такой блестящий ум, и в то же время ты совершенно слеп. У тебя на все найдется ответ, а вопросы тем не менее ставят тебя в тупик. Твоя логика безупречна, и все же твои выводы ложны, так как строятся на фактах, а не на чувствах. Короче, ты чертов дурак. И с твоей тупостью я не в состоянии справиться. Эта задача, милорд, только для вас, вас одного. — Ее голос осекся, в глазах блеснули слезы. — Нет. — Она не позволила Квентину произнести в ответ ни слова, сурово мотнув головой, — Возвращайся в Колвертон. Поезжай в Лондон и уладь все дела в министерстве. Но помни мои слова не только о благополучии Англии, но и о благополучии тех, кого ты любишь. Спокойной ночи, капитан Стил.

— Добрый вечер, мастер Квентин.

Квентин меньше всего ожидал в половине третьего ночи услышать приветствие Бентли.

— Бентли? — Он заморгал, стараясь, чтобы глаза привыкли к свету ламп при входе, — ламп, которые в такое время уже не должны были гореть.

После нескольких часов бесцельной езды по улицам Котсуолда ему хотелось только одного — забыться в благословенном сне, хотя у него были подозрения, что сон не придет.

— Не хотите ли выпить, сэр? — поинтересовался Бентли, затягивая пояс халата. — Или, быть может, поужинать?

— Ужин? В такой час? — Квентин оглядел дворецкого, приготовившегося ко сну, а затем, словно в подтверждение своих слов, схватился за часы. — Уже почти три, — объявил он. — Почему ты вдруг разгуливаешь по замку?

Бентли сцепил руки за спиной и принял достойный вид, насколько это позволял халат.

— О том, чтобы удалиться на покой в обычный час, не могло быть и речи, сэр. — Последовала короткая пауза. — Мне пришлось готовить подходящую форму для завтрашнего дня, так как моя теперешняя пострадала.

— Ах да, пропавшая пуговица, — кивнул Квентин, слегка улыбнувшись. Несмотря на душевное смятение, его согрела уловка Бентли, к которой тот прибегнул из лучших побуждений. — Мне следовало догадаться, что ты никогда бы не согласился появиться перед гостями Колвертона в костюме, не отвечающем требованиям безупречности.

— Разумеется, сэр. — Бентли фыркнул от одного предположения. — Как бы то ни было, когда я подготовил новую форму, я провел остаток вечера, прочесывая крыло для слуг в поисках подходящей пуговицы, чтобы заменить пропавшую. Было бы преступлением выбросить форму в отличном состоянии из-за одной потерянной пуговицы.

— Согласен. Ну и что, нашел ты подходящую пуговицу?

— К счастью, да. — Лицо Бентли оставалось бесстрастным.

— Чему я совсем не удивлен. — Скорбные морщины вокруг рта Квентина разгладились. — Ты мошенник, Бентли. — Он отмахнулся от начавшего было протестовать дворецкого. — А еще ты отличный друг — и для Бранди, и для меня. Прости, что заставил тебя не спать и волноваться о моем благополучии. Забирай свою выдуманную пуговицу и отправляйся спать.

— Я не особенно устал, сэр, — ответил Бентли, внимательно изучая лицо хозяина и делая какие-то выводы. — А вот вы наверняка устали.

— Нет. — Квентин покачал головой. — У меня слишком много забот, чтобы чувствовать усталость, хотя, Бог свидетель, времени решить все проблемы было предостаточно: я разъезжал по деревне несколько часов. И все же я по-прежнему далек от какого-то решения.

— Возможно, вам просто нужен внимательный слушатель.

Квентин невесело рассмеялся:

— Боюсь, мне нужно гораздо больше. Теперешняя проблема выходит за рамки моего опыта, а заодно и моего понимания.

— Тогда я предлагаю пройти в гостиную и выпить. Эти поможет вам расслабиться и даст нам возможность поговорить.

Квентин невольно бросил взгляд на лестничную площадку второго этажа, ясно вспомнив обещание брата продолжить их горячий спор позже вечером. Перспектива еще одной перебранки с Дезмондом была совершенно ему не по вкусу и послужила второй причиной, почему он затягивал возвращение в замок. В голове у Квентина все еще звучала гневная отповедь Бранди, губы все еще помнили ее тепло, его терзала неуверенность, и последний человек, с которым ему хотелось бы сейчас столкнуться, был сводный брат.

— Дезмонд спит? — спросил он Бентли.

— Да, — подтвердил дворецкий, кашлянув. — Мы с Сандерсом отнесли его в постель несколько часов назад.

— Другими словами, Дезмонд напился и не мог сам идти.

— Он действительно отключился. Но Сандерс и я были очень осторожны: мы убедились, что в холле и на лестнице никого нет, прежде чем нести мастера Дезмонда в спальню. Я помог заодно облачить герцога в ночную рубашку, Сандерс вряд ли сам управился бы — все-таки ноша в двести фунтов.

Квентин поморщился:

— Бедняга Сандерс. Когда он работал на отца, то был только камердинером. Теперь ему также приходится быть сторожем и носильщиком. Как бы я хотел, чтобы Дезмонд нашел в себе силы и перестал топить горе в бутылке. Этим отца не вернешь.

Бентли дипломатично пропустил это замечание, вернувшись к началу разговора.

— В любом случае вам не стоит беспокоиться, что мастер Дезмонд нас услышит. Итак, пройдем в гостиную, как я предлагал?

— Вперед, Бентли.

Они пересекли холл и закрыли за собой дверь гостиной. Бентли не мешкая подошел к буфету и налил две порции мадеры:

— Готово, сэр.

— Спасибо. — Квентин остановился лишь на секунду, чтобы взять протянутый бокал, а затем вновь принялся вышагивать по ковру ручной работы, охваченный тем же беспокойством, от которого так и не смог избавиться, покинув Бранди.

— А я думал, милорд, что вы, возможно, сегодня вообще не вернетесь в Колвертон, — заметил Бентли. Квентин замер на ходу:

— Почему? Где я, по-твоему, провел бы ночь?

— В Изумрудном домике.

— Проклятие! — Квентин одним глотком выпил вино и со стуком поставил бокал на сервировочный столик. — И ты тоже?

— Простите?..

— Дезмонд уже обвинил меня в том, что я пытаюсь соблазнить Бранди. Должен ли я предположить, что ты разделяешь его мнение?

— Ни в коем случае, милорд. — Бентли напыжился, всем своим видом выражая праведное возмущение. — Я просто имел в виду, что для мисс Бранди в ее теперешнем состоянии неожиданная депеша из военного министерства могла оказаться чересчур сильным испытанием. Она наверняка расстроилась, и ей понадобились ваша поддержка и утешение. У меня и мысли не было о соблазнении.

— В самом деле? — Квентин отвернулся от него. — Тогда ты гораздо лучше, чем я. Потому что у меня такая мысль как раз была.

— Вы излишне суровы к себе, милорд.

— Разве? — Квентин резко повернулся, чтобы посмотреть в лицо другу. — Я знаю Бранди всю ее жизнь, провел с ней больше времени, чем все обитатели Колвертона вместе взятые. Я научил ее стрелять, ловить рыбу, ездить верхом. Я радовался ее жизнелюбию, поощрял ее самостоятельность, я говорил себе, что делаю это ради нее, что ей нужен рядом понимающий друг, крепкое плечо — мое. Я никогда не рассчитывал, что однажды я могу… она… мы… — Он замолчал и прошел по комнате, чтобы наполнить бокал.

— Повторяю, вы излишне к себе суровы, милорд. Квентин медленно поставил бутылку мадеры в буфет, не отрывая от нее взгляда.

— Бентли, лучше я скажу прямо. Чувства, которые я испытываю к Бранди в последние несколько дней, никак не назовешь братскими.