— Поняли.

— В таком случае ты…

— Сделаю все, что в моих силах, чтобы уберечь Бранди, — пояснил Квентин. Он сбросил с плеча руку Дезмонда, а сам уже думал только о неизвестном госте и причинах его визита. — Пойдем посмотрим, что от нас нужно властям.

Когда Квентин и Дезмонд вошли в библиотеку, им навстречу поднялся худощавый человек.

— Джентльмены, — начал он без всяких преамбул, — простите за вторжение во время вашего траура, но меня привело дело чрезвычайной важности.

— Мы так и думали, — сухо заметил Дезмонд. — В чем, собственно, оно заключается?

— Вы, как я полагаю, герцог Колвертон?

— Да. А это мой брат, лорд Квентин. Гость кивнул.

— Меня зовут Гловерс, и я работаю у главного мирового судьи Лондона. — Он откашлялся. — Ваша светлость, милорд, боюсь, что у меня для вас неприятная новость. Она касается недавней смерти вашего отца, герцогини и виконта Денерли. — Гловерс открыл портфель и достал официального вида листок бумаги. — Если быть кратким, мы только что обнаружили, что карета покойного герцога опрокинулась не случайно. Кто-то с умыслом повредил ее. Одна из осей была подпилена.

— Что, черт возьми, вы предполагаете? — спросил Дезмонд.

— Это не простое предположение, ваша светлость. Пассажиры кареты погибли не случайно. Их убили.

Как все-таки сообщить эту новость Бранди? Квентин в сотый раз задал себе этот вопрос, когда вылез из фаэтона и пошел через залитый солнцем сад к Изумрудному домику.

Не было еще десяти утра. Он выехал из Колвертона полчаса назад, надеясь, что найдет правильные слова, пока едет к Бранди, которая ждала его, чтобы посостязаться в стрельбе.

Слова не нашлись. Даже после вчерашнего тяжелого разговора с Гловерсом и бессонной ночи Квентин еще сам полностью не осознал леденящую душу реальность: кто-то действительно убил его родителей и отца Бранди. Так как же можно было ожидать, что Бранди вынесет эту новость? Да и что он мог сказать, когда власти сами поставлены в тупик?

В течение часа Гловерс дотошно расспрашивал его и Дезмонда, тем не менее напряженная беседа привела все к тем же вопросам, оставшимся без ответа:

Кто повредил колвертонскую карету?

Кого намеревались убить: Кентона, Памелу или Ардсли?

И самый главный вопрос: почему?

Гловерс распрощался с ними совершенно озадаченный, не добившись ровным счетом ничего. После того Квентин и Дезмонд, опустошенные и потрясенные, удалились в свои покои, каждому хотелось побыть наедине со своим горем.

С рассветом оба уже сидели в гостиной, сгорбившись над чашками кофе, и думали только о том, что узнали вчера.

— Я поеду в Лондон, чтобы сообщить Хендрику результаты следствия, — объявил Дезмонд. — Тебя, кажется, ждут в Изумрудном домике?

— Да. В десять.

Дезмонд прокашлялся, а Квентин ждал, что сейчас последует та самая просьба.

— Тогда окажи мне любезность — расскажи обо всем Брандис. Я бы и сам это сделал, но…

— Расскажу, Дезмонд, — сказал Квентин, и ему самому стало противно оттого, что он угодил брату.

На лице Дезмонда промелькнуло явное облегчение.

— Спасибо. — Он поднялся, швырнув на стол салфетку. — Мне пора. Передай Брандис, что я помню о ней.

Как же, помним! Квентин смотрел вслед Дезмонду, а сам думал, что, несмотря на вчерашние пылкие заявления, брат остался тем же малодушным человеком, каким был всегда, избегающим любой ценой душевных волнений и потрясений. Хотя, с другой стороны, разве способен человек, полностью лишенный чувства сострадания, испытывать сочувствие к другому человеку?

Но в данном случае это уже не важно. Квентин понимал, что только он должен взять на себя тяжелую обязанность сообщить солнышку страшную новость.

Но как Бранди ее воспримет? Она уже и так на грани срыва. Как сказать, что смерть Ардсли последовала не от руки судьбы, а от руки убийцы?

Квентин остановился, поднял голову и устремил невидящий взгляд поверх благоухающих клумб, впервые оставшись равнодушным к редкостному спокойствию, которое дарил сад.

— Квентин.

Бранди сама распахнула входную дверь и пошла по тропинке навстречу ему. Одетая в простое коричневое платье из муслина, с такой же лентой в блестящих волосах, Бранди выглядела очень юной и еще более уязвимой. Квентин почувствовал, что у него разрывается сердце.

— Как раз вовремя, — приветствовала она друга, слегка приподняв голову, чтобы как следует рассмотреть его лицо. — Ты готов к очередному поражению?

Нимало не смущенный ее легкой болтовней, Квентин рассмотрел крошечные морщинки вокруг глаз — следы бессонницы, бледные тени на щеках. Сразу пришло решение. Он передаст Бранди сообщение Гловерса, но только после состязания. Так по крайней мере у нее будет хоть час радости, краткая возможность забыться, прежде чем он лишит ее остатков душевных сил.

— Что-нибудь не так? — спросила Бранди, бросив смущенный взгляд на свое платье. — Мне, наверное, следовало надеть черное? Я подумала, папа всегда ненавидел траур, поэтому темно-коричневый подойдет…

— Ты выглядишь прелестно, — перебил ее Квентин. — И одеваться в черное тебе абсолютно не нужно. Твое горе там, где ему положено быть, — в твоем сердце. Ни Ардсли, ни мои родители не хотели бы, чтобы оно проявлялось как-то иначе.

— Тогда ты не считаешь, что наше состязание сейчас неуместно?

Он покачал головой:

— Я считаю, мы должны позволить Изумрудному домику дарить нам успокоение, как того желали наши родители. Бранди улыбнулась:

— Что ж, тогда хорошо. — Явно успокоившись, она извлекла из кармана подарок Квентина — точную копию его пистолета. — Я готова к новой победе.

Квентин чуть улыбнулся:

— Пока меня не было, ты превратилась в невыносимую задиру. С чего ты взяла, что опять победишь?

— Я в этом уверена потому, что стреляю лучше тебя. Квентин искренне расхохотался:

— Самонадеянная маленькая проказница. Ну ладно, мы выбрали оружие. А какой мы выберем приз?

— Возможность позлорадствовать.

— Хм. — Квентин задумался. — Не слишком впечатляющая награда. Что, если нам добавить прогулку галопом по лесу, причем победитель берет Посейдона?

— Ну конечно! — выдохнула Бранди. — Я жду не дождусь, чтобы показать тебе, как я умело справляюсь с Посейдоном.

— Но это будет, если только ты победишь, — напомнил ей Квентин. — Если нет, придется тебе демонстрировать свое мастерство верхом на Богине. — Он озорно сверкнул глазами. — Так и быть, с мужским седлом.

— Можешь не сомневаться. — Бранди хитро улыбнулась. — Но если ты проиграешь, то ты поедешь на Богине — так и быть, с мужским седлом.

— Очень благородно с твоей стороны, — хмыкнул Квентин.

— Пойдем? — Она махнула в сторону деревьев за беседкой. — Я уже выбрала отличное место для состязания.

— Веди, солнышко.

Миновав рощицу, Бранди вышла на небольшую полянку и остановилась:

— Здесь.

Оглядев место, Квентин одобрительно кивнул:

— Отличный выбор. Итак, где наша мишень и кто начнет? Бранди, прищурившись, указала рукой вперед:

— Сразу за теми кустами боярышника растет горный вяз. Видишь?

— Если ты говоришь о том раскидистом дереве, которое вклинилось между двумя рядами кустов, то вижу.

— Прости. — Бранди дерзко выгнула бровь, и по ее виду никак нельзя было сказать, что она извиняется. — Я совсем забыла, как плохо ты разбираешься в растениях. Да, то раскидистое дерево среди кустарника.

— Поосторожней, солнышко. Твоя возмутительная снисходительность может заставить меня пересмотреть мое решение свести злорадство до минимума.

— Ну, это очень спорно, милорд, вы ведь все равно проиграете.

Такое заявление его позабавило.

— А ты понимаешь, что эта мишень стоит даже дальше, чем в первый раз, — верных девяносто пять футов, а то и более?

— Я поэтому ее и выбрала, — ответила Бранди. — Будем целиться в четвертую ветку снизу, по левую сторону. Как можно ближе к стволу. Стреляем по очереди. Согласен?