— Иди сюда, — прохрипел он, сжимая ее в объятиях и отшвыривая подушку. — Обними лучше меня!

Джулиан опустил жену на ковер и одним жадным толчком вошел в нее.

— Джулиан!

— О Боже, — прорычал он. Его сильные руки стиснули ее ягодицы и потянули вверх, навстречу неистовым движениям своих бедер.

Аврора подняла ноги и обвила ими тело мужа, ее руки сплелись вокруг его шеи.

— Джулиан, — прошептала она, посмотрев в пламенеющие топазовые искорки в глазах мужа и пылко прижавшись губами к его губам.

Они целовались — горячо и неистово — снова и снова, мощное тело Джулиана двигалось быстрыми, настойчивыми толчками. Его руки запутались в ее волосах, он жадно пожирал поцелуями рот Авроры, втягивая ее язык, дыхание, доводя жену и себя до исступления.

— Давай еще раз — для меня, — с трудом проговорил сквозь зубы Джулиан. — Дай мне почувствовать тебя рядом со мной, вокруг меня. Давай, Аврора!

— Да! — Ее ногти впились в его спину, сильнейшее возбуждение уже невозможно было выдержать. — Сейчас…

— Посмотри на меня.

Как только Аврора исполнила его просьбу и их взгляды встретились, Джулиан глубоко вошел в нее и на какой-то миг замер.

— Джулиан! — Все внутри ее собралось в одной точке, а потом словно взорвалось.

— Да… да… да… — Он извергнул семя, яростно наполняя ее плоть, и, словно одержимый, снова прокричал имя жены.

Наконец они обессилели и замерли.

Ни движения, ни звука. Не разжимая объятий, они лежали совершенно ошеломленные, с громко вьющимися сердцами.

— Ваша светлость? — Резкий голос Тайера прозвучал одновременно со стуком в дверь и проник сквозь туман в сознание Авроры и Джулиана. — Я слышал какой-то шум. Что-нибудь случилось?

Джулиан промычал что-то, уткнувшись лицом в волосы жены.

— Ваша светлость? — Тайер подергал неподдающуюся дверную ручку. — Сэр, я спрашиваю: что-нибудь случилось?

На этот раз Джулиан собрался с силами, чтобы ответить.

— Нет, Тайер, — отозвался он, с невероятным усилием опираясь на локти. — Все отлично. Мы с герцогиней просто… — он поцеловал ямку на горле Авроры, — …осматривали библиотеку.

Аврора закусила губу, сдерживая смех.

— Очень хорошо, сэр, — В голосе Тайера явно прозвучало сомнение и любопытство. Затем послышались его удаляющиеся шаги.

Молодожены переглянулись, и Аврора покатилась со смеху:

— Слава Богу, дверь выдержала. Иначе Тайер упал бы в обморок. Если не хуже.

— Несомненно, было бы хуже, — согласился Джулиан, лениво убирая пряди волос с лица жены. — Он и так уже считает меня язычником.

— Это лишь потому, что Лоуренс позволил ему поверить в это, — мягко возразила Аврора.

— Возможно. — Джулиан пожал плечами, сверкнув своей улыбкой, от которой у Авроры замирало сердце. — С другой стороны, мое поведение только утвердит его в этой мысли. Я вел себя как дикарь.

— Нет, не как дикарь. Скорее, как языческий бог, — поправила его Аврора, пропуская сквозь пальцы длинные волосы Джулиана.

Такая оценка, казалось, изумила его:

— Языческий бог?

— О да. — Аврора все еще плыла на розовом облаке, где для нее не существовало ничего, кроме их затихающей страсти. — Именно таким я увидела тебя при нашей первой встрече в таверне «Приют лодыря».

Джулиан приподнял бровь.

— В самом деле? Почему?

— По многим причинам. Главным образом потому, что ты воплощал ту темную и запретную красоту, которая расплавила все у меня внутри.

— Вот это сопоставление нравится мне больше, чем предыдущее сравнение с жеребцом. — Его губы потерлись о шею жены и коснулись чувствительной ложбинки за ухом. По телу Авроры пробежала легкая дрожь. — Это было тогда. А сейчас?

— Сейчас… что? — Голова Авроры пошла кругом от нахлынувших чувств, все внутри нее ослабло и затрепетало в ответ на прикосновение Джулиана.

— Ты сказала, что увидела во мне языческого бога. — Его бедра подались вперед, его тело, откликаясь на призыв жены, прильнуло к ней. — Каким ты видишь меня теперь?

— Таким же, — призналась она. У нее перехватило дыхание, когда Джулиан отодвинулся, а потом вошел глубже. — Ты могучий, необыкновенный, бурный, соблазнительный.

Джулиан сжал ее лицо в ладонях.

— А ты — огонь, разжигающий мою кровь, — он гладил пальцами ее щеки, — который ничто не в силах загасить.

Поймав взгляд Авроры, Джулиан замедлял и углублял свои движения. Он смотрел в глаза жены, а она выгибалась навстречу его толчкам.

— Боже, как ты прекрасна, — стиснув зубы, с трудом проговорил Джулиан. — Так дьявольски прекрасна. Его горящие глаза впились в зрачки Авроры.

— Ты что-нибудь чувствуешь? — пробормотал он. — Чувствуешь?

— Да, о да. — Весь мир вокруг Авроры закружился, и у нее не было никакого желания останавливать это кружение.

— Скажи мне, скажи, а что ты чувствуешь? Что-то проникновенное и чудесное раскрылось у Авроры внутри — что-то, не имевшее ничего общего со страстью.

— Я люблю тебя, — прошептала она.

Джулиан замер.

Розовое облако растаяло.

Боже, как она могла сказать такое?

Аврора крепко зажмурилась. Она была готова провалиться сквозь землю. Черт бы побрал ее болтливый язык. Черт бы побрал ее неуемную искренность. От прикосновений Джулиана она совершенно теряет способность мыслить. Черт! Черт! Черт!

— Аврора, посмотри на меня.

Она неохотно подчинилась.

— Скажи это еще раз.

Аврора пытливо взглянула в лицо мужа, отыскивая какой-нибудь признак, только признак его реакции на свое признание. Но все, что она смогла заметить, так это только упорное и настороженное ожидание ее ответа. Ну что ж, теперь поздно отступать от своих слов.

— Я люблю тебя, — повторила Аврора и сделала паузу. — Ты очень рассердился?

— Рассердился? — Джулиан ласково провел рукой по лицу жены и запустил пальцы в ее волосы. — Почему же, Ради Бога, я должен был рассердиться?

Он нежно поцеловал ее в губы, прикасаясь к ней с благоговением и с некоторым напряжением, которого никогда прежде не было.

— Никто еще не дарил мне этих слов, — тихо признался Джулиан. — Я просто ошеломлен.

После этого он опять прильнул к губам Авроры.

— Я горд. — Его руки скользнули под бедра жены и приподняли их, ноги Авроры обвились вокруг его тела. — Не могу даже выразить, как глубоко я тронут.

— Я… рада. — Аврора отчаянно пыталась понять, что же на самом деле означают слова Джулиана. И не могла этого сделать, ибо ее разум отказывал повиноваться, когда ласки Джулиана начинали кружить ей голову.

От прежней неистовой страсти Джулиана не осталось и следа. Теперь он был крайне нежен, его тело двигалось мягкими волнами, которые, наполняя все ее тело, проникали в самую душу.

Потом, когда Аврора обессилено лежала на плече мужа, в голове ее роились беспорядочные мысли.

Джулиан не отреагировал ни гневом, которого она боялась, ни надменностью, как предполагала Кортни. Вместо этого он чувствовал себя одновременно ошеломленным и гордым, он был тронут, чего Аврора не могла предположить.

А почему бы и нет?

Разве не видела она проблески его тепла, его способность чувствовать — не только при общении с ней, но и при воспоминании о брате? Несомненно.

«Никто еще не дарил мне этих слов».

Настало время кому-то это сделать.

Однако, напомнила себе Аврора, Джулиан сразу напрягся, когда она сделала свое признание, — не только от потрясения, но и еще от чего-то.

И этим «чем-то» было беспокойство — понимание того, что быть любимым — это значит пожертвовать своей независимостью, поступиться своей свободой, изменить свой образ жизни.

В обмен на любовь.

Джулиан должен был наполовину раствориться в любви к ней, но он готов драться как дьявол за то, чтобы вторая половина осталась за ним.

Как жаль, что он не мог увидеть, как сильно она нужна ему.

И как прекрасно, что она сможет ему это показать.

— Ну вот и твой маяк. — Джулиан запрокинул голову, чтобы окинуть взглядом каменное сооружение у подножия гор к югу от Пембурна.