Вся ее властность, огромный актерский опыт воплотились в ее осанке, тоне и жесте — в том, как она распорядилась мною. Обращение на вы, упоминание моей фамилии звучали как упрек, как обвинение. Отступив от сундука, Лора повернулась к двери и без всяких предупреждений рухнула на пол в глубоком обмороке. Ключи со звоном выпали из ее руки. Из угла внезапно вынырнула Дони и, подбежав к ключам, подняла их. Очнувшись от столбняка, я бросилась к двери и позвала на помощь.

Майлз, а за ним следом Ирена сбежали вниз по лестнице. Опустившись на колени возле Лоры. Майлз поднял ее на руки и перенес на кушетку. Ирена быстро подошла к туалетному столику и, взяв с него какой-то пузырек, подала его Майлзу. Это был закрытый зеленой стеклянной пробкой старомодный флакон с нюхательной солью.

Отвернув пробку, Майлз поднес флакон к носу Лоры, и та, вдохнув запах нашатыря, судорожно вздохнула. Дыхание ее было тяжелым, неровным. Темные ресницы, затрепетав, приподнялись, и Лора, еще полностью не придя в себя, оглядела комнату.

— Что ее напугало? — резко бросил Майлз через плечо, обращаясь ко мне и Дони.

Его сестра тотчас затараторила:

— Это все из-за красного платья, которое было на ней в одном из ее фильмов. Мисс Холлинз нашла его в сундуке, сверху, и Лора, кажется, страшно расстроилась, как только увидела его.

— Еще бы! — Майлз неприязненно взглянул на меня. — Моей жене вообще не следует бывать здесь.

Но Лора положила ему руку на плечо:

— Майлз, дорогой, ну конечно же, я должна часто заходить сюда, чтобы помочь Ли узнать обо мне как можно больше. Это была глупая слабость с моей стороны — лишиться чувств. Просто платье живо напомнило мне все, что с ним связано. Платье и… — Она замолчала, прикрыв глаза и учащенно дыша.

— Это платье и что еще? — нетерпеливо допытывался Майлз.

Она повернула голову в одну сторону, потом в другую, но ничего не ответила.

— Там был еще медный подсвечник, — вмешалась я. — Она бросила его назад, в сундук.

— Подсвечник! — воскликнул Майлз с ноткой удивления в голосе.

— С китайским драконом, обвившимся вокруг него, — уточнила я.

Лора села, и Ирена поспешно подошла к ней,

— Я отведу ее наверх, доктор Флетчер. Это с ней бывает. А потом проходит. Я думаю, она теперь сможет идти сама.

Позволив Ирене помочь ей подняться с кушетки, Лора отвела ее руки и постояла немного, собираясь с силами.

— Простите, — обратилась она к окружающим. — Это какая-то странная слабость. — Она повернулась ко мне. — Если ты не возражаешь, я предпочла бы вообще не открывать этот сундук. Там нет ничего такого, что тебе понадобится для очерка обо мне.

На мгновение она показалась мне такой жалкой, вынуждая себя стоять и держаться прямо, тщетно пытаясь обрести былую властность, в которой она нуждалась сейчас больше, чем когда бы то ни было. Она уже больше не могла распоряжаться мною. И именно поэтому я уступила.

— Бог с ним, с сундуком. Я не стану задавать тебе вопросы о нем, — пообещала я.

Казалось, под моим взглядом Лора почувствовала себя лучше. Одарив меня лучезарной улыбкой, она двинулась к двери. Не взглянув на Майлза, Лора отвергла предложение Ирены опереться на ее руку. Она вышла в коридор и стала подниматься вверх по лестнице.

Рванувшись к двери, Дони смотрела ей вслед. Затем она стремительно повернулась к брату.

— Это все из-за подсвечника, — задыхаясь, выпалила она. — Я видела ее лицо, когда она заметила подсвечник в руках мисс Холлинз. Подсвечник напугал ее, а не платье. Про платье я просто так сказала.

Майлз подошел к сундуку и попытался приподнять крышку.

— Сундук заперт, — мрачно констатировал он.

— У меня есть ключи, — заторопилась Дони. Майлз мешкал, не зная, как поступить. Затем он взглянул на меня и покачал головой.

— Оставим это, — сказал он сестре и вышел из комнаты.

Дони стояла, глядя ему вслед. Ее лицо хранило странное выражение. Казалось, она разрывается между любовью к брату и недоверием к нему и никак не может решить, чему отдать предпочтение. Слегка встряхнувшись, отчего ее серо-буро-малиновый наряд закрутился вокруг ее щуплого тела, она выскочила из комнаты с характерной для нее нервной стремительностью. Но тут же вернулась и уставилась на меня блестящими злыми глазками.

— Очень умно с вашей стороны — обещать ей не задавать никаких вопросов относительно сундука и его содержимого. Но конечно, это не может удержать нас о того, чтобы порыться в нем как-нибудь в подходящий момент?

Думаю, выражение моего лица ей подсказало, что ответа лучше не ждать, и через мгновение ее каблуки уже цокали по ступенькам.

Оставшись одна, я подошла к кушетке, где только что лежала Лора, и с глубоким вздохом растянулась на ней. Я страшно устала и чувствовала себя выпотрошенной. С другой стороны, я никак не могла разобраться в своих ощущениях. Какие-то подспудные течения в этом доме внушали тревогу. Хотелось надеяться, что мне удастся быстро собрать материал для книги и убраться отсюда. Мое собственное двойственное отношение к Лоре Уорт было частью той путаницы и неразберихи, которые царили в моих мыслях. Оно всегда было со мной, но раньше я все-таки исходила из того факта, что восхищаюсь ею как актрисой и презираю как женщину.

Правда, бывали и такие моменты, когда я находила, что восхищаюсь ею как женщиной, не лишенной мужества. Но уже через минуту восхищение уступало место раздражению, вызванному ее безрассудством и глупостью. Как писать о такой женщине? И как опрометчиво я поступила, поторопившись обещать ей не задавать никаких вопросов о сундуке. С такими противоречиями в свидетельских показаниях мне требовался ключ к тайне ее сложного характера. Этот ключ зарыт в прошлом Лоры Уорт, которое она отчасти делила с Майлзом Флетчером и, возможно, даже с его сестрой Дони. А также с тем мужчиной, который погиб. Его звали Кэс Элрой. Интересно, нет ли его фотографий в сундуке?

Побуждаемая внезапным острым приступом любопытства, я встала с кушетки и направилась к туалетному столику Лоры. Мне хотелось только заглянуть в шкатулку из сандалового дерева — нет ли там ключей. Но перед овально-изогнутым столиком стоял обитый тканью стул. Я выдвинула его и села, глядя на смутное отражение в зеркале. Яркий дневной свет, проникая через двери выходящие в сад, и боковые окна, оставлял мое лицо в тени. Вокруг зеркала были цветные электрические лампочки. Я нашла выключатель и включила их.

Созерцание собственной внешности не доставило мне никакого удовольствия. Прикоснувшись к выключателю, я погасила свет. Шкатулка из сандалового дерева лежала возле моего локтя. Подняв крышку, я заглянула внутрь. Ключи были на месте. Дони вернула их в шкатулку. Усмехнувшись, я закрыла крышку; раздался щелчок. Решение относительно сундука можно было принять и попозже.

Где-то в доме зазвонил телефон. Я услышала шаги наверху и голос, ответивший на звонок. Затем Ирена сбежала вниз и позвала меня:

— Это вас, мисс Холлинз. Под лестницей в холле есть параллельный аппарат.

"Гуннар!" — подумала я. Никто другой не мог бы мне позвонить. Настроение сразу улучшилось. Воспрянув духом, я подошла к телефону и сняла трубку. После нескольких часов, проведенных в этом доме, Гуннар для меня был олицетворением света, чистого воздуха, прямоты и честности. Я забыла, как неодобрительно отнесся он к некоторым моим словам и намерениям. Я почти забыла, что за этими окнами находится Норвегия и мне не грозит вечное заточение здесь.

— Ли Холлинз у телефона, — сказала я, не в силах скрыть радости, охватившей меня.

— Значит, вы сказали Лоре, кто вы такая, — одобрительно произнес он. — Отлично. У вас, кажется, хорошее настроение.

Он, видимо, был доволен мною, и я не стала его разочаровывать.

— Да, я рада, что сказала ей. Но для нее это не имеет значения. Ей не важно, кто я такая. Могу ли я написать о ней — вот что ее интересует.

Он никак не прокомментировал это сообщение.

— Я позвонил, чтобы спросить, не позавтракаете ли вы со мной? У нас тут начинаются каникулы, и завтра я не поеду в офис.