«Вообще-то тебе не следовало трогать эту шкатулку. Она для взрослых. В следующий раз сначала попроси у меня разрешения. Пока я оставлю это у себя».

Доркас вложила письмо обратно в конверт и оглянулась в поисках подходящего места, куда бы его можно было спрятать. В результате она взяла свою сумочку, достала из нее паспорт и засунула письмо под зеленую кожаную обложку. Теперь оно в надежном месте. И главное — всегда под рукой. Доркас не имела ни малейшего представления, что ей нужно делать дальше. Но она решила подумать об этом как-нибудь в другой раз. Она подозвала Бет, и они вместе спустились вниз. Доркас подошла к портье.

«Я хочу выяснить, если это возможно, проживает ли в настоящее время на Родосе некая миссис Маркос Димитриус».

Клерк с готовностью схватил адресную книгу и стал пробегать глазами по строчкам, выполненным греческими буквами. Дважды его палец проскользил по страницам, прежде чем он отрицательно покачал головой: «Извините, но здесь ее нет. Может быть, у нее нет телефона».

«Может быть, и нет». — Доркас поблагодарила, и они с Бет стали подниматься наверх. Когда Доркас и Фернанда будут приглашены на чай к мадам Ксении Каталонас, ей, вероятно, удастся все-таки что-нибудь разузнать.

Вернувшись к себе, Доркас не удержалась от соблазна, достала опять письмо и принялась изучать зашифрованный текст. В нем явно содержался какой-то намек. Но на что? Предостережение? Угроза? Смерть? Смерть наступившая или грядущая?..

Письмо не давало Доркас покоя. Как жалко, что рядом с ней сейчас нет Джонни Ориона. Хотя после того что он ей наговорил, вряд ли было бы благоразумным делиться с ним чем-то и вообще заводить разговор на какие-нибудь не общие темы. Она должна сама принять решение и постараться не выдать себя неосторожным словом. В некотором смысле письмо даже приободрило и успокоило ее. Значит, не все ей мерещится, кое-что существует и на самом деле.

Она не отрывала глаз от листа бумаги перед собой. Во что впутался Джино незадолго до своей гибели? Какие силы или механизмы были приведены в действие, раз они работают, и судя по всему, довольно исправно, уже спустя столько времени после того, как его не стало. Не исключено, что они и есть те невидимые враги и преследователи, чье присутствие время от времени ощущала на себе Доркас.

Она хотела найти на Родосе покой. Письмо принадлежит прошлому. Но Доркас не находила в себе сил уничтожить его. У нее просто не поднималась рука. Она опять спрятала конверт. Вдруг ей на глаза попалось то, что она сразу не заметила. В углу, так что и заметить было довольно-таки мудрено, красовался какой-то рисунок. Он был почти незаметен. Нарисованная фигурка совы, правда, несколько схематичная. Этакая мини-карикатура с огромными белыми глазами. Круглыми.

Может быть, это неизменный атрибут Афины Паллады, совсем как пальмовая ветвь. Может, это символ… Пальцы Доркас судорожно сжались. Она как можно внимательнее присмотрелась к глазам. Глаза были в точности такие же, как те, нарисованные.

Доркас решила, что на этот раз она наверняка свихнулась. Незнакомец, предвестник несчастья, преследует ее, непонятно по каким соображениям. Видимо, друзья Джино отчаянно нуждаются в этом кусочке бумаги. Что скрывается за пустыми бессмысленными фразами? Даже мертвый, Джино не переставал мучить ее.

Когда Фернанда и Джонни вернулись в гостиницу, Ванда уже распаковывала дешевенький чемодан, в котором она принесла все необходимое для пребывания с девочкой.

Фернанда постучала в дверь Доркас, справилась о том, как дела, все ли в порядке. Джонни неслышными шагами подошел ближе, чтобы услышать ответ.

«По-моему, все нормально. Но я до конца не уверена», — услышали они. Пусть думают что хотят. Фернанда многозначительно вскинула бровь, обменявшись с Джонни понимающим взглядом. Он хмыкнул. Доркас стало ясно, что они пришли к молчаливому согласию относительно своих соображений по поводу ее утреннего поведения.

Фернанда позвала всех сходить перекусить. Миссис Петрус и Бет должны были к ним присоединиться в «Розах». Обед предполагался еще не скоро, поэтому тетя Ферн сообщила, что она уже договорилась, чтобы Ванде разрешили что-нибудь наскоро приготовить в кухне для обслуживающего персонала. Опять все делалось за спиной и без ведома Доркас.

Джонни провез их несколько кварталов до «Отеля Роз», у Фернанды были слишком высокие каблуки, чтобы она могла проделать этот путь самостоятельно. Гостиница стояла на берегу, ей принадлежал свой частный пляж. Это был некий архитектурный монстр из желтого родосского камня. Мрачная, квадратная гостиница угрожающе торчала на древней земле, обнесенная железной изгородью, в которую были встроены железные же ворота. Здесь в камне была вырезана Роза Родоса.

Скорее всего, розой местные жители называют гибискус — самый распространенный на острове цветок, высказала предположение Фернанда. Кроме того, каменный цветок очень напоминал представителей семейства мальвовых.

Убранство залов было выполнено в старомодном стиле, высокие потолки с лепниной по периметру — все это должно было напоминать о милой старине.

Столовая была разделена на две секции, одна была отгорожена и имела отдельный вход, с другой же можно было выйти на террасу, откуда открывался вид на море. Поскольку день выдался чудесный, путешественники решили остаться на террасе. Метрдотель проводил их к столику, от которого Фернанда не замедлила отказаться, углядев более удобное местечко. Метрдотель благоразумно не стал спорить.

Для Бет принесли специальный стол, Ванда умело повязала ей салфетку. Между ними, вне всякого сомнения, установились прекрасные отношения, но от внимательного взгляда не могло укрыться и то, что Бет относится к своей новой няне с каким-то благоговейным трепетом.

В тот момент, когда Ванда уже садилась за стол рядом с Бет, произошло непредвиденное. Взявшись руками за спинку стула, она вдруг замерла, устремив глаза на входную дверь. Там возле какой-то троицы суетился метрдотель. Ванда наклонилась к Фернанде.

«Извините меня, мадам, но я кое-что забыла. Это очень важно для меня. Вы позволите мне уйти? Я буду в отеле к вашему приходу».

Не дожидаясь разрешения и не обращая никакого внимания на Доркас, она удалилась из гостиной легкой походкой уверенной в себе женщины.

«Бог мой, ну и дела», — только и смогла произнести изумленная Фернанда. Доркас во все глаза смотрела на двух женщин, чье появление, видимо, обратило в бегство невозмутимую гречанку. Их сопровождал какой-то мужчина. Метрдотель был почтительно предупредителен.

«По-моему, она просто сбежала, — заметила Доркас, — не желая, чтобы эти люди ее увидели».

Фернанда провожала вошедших заинтригованным взглядом, пока они шли к своему столику. Средних лет мужчина обладал довольно неказистой внешностью, рядом со своими спутницами он казался совсем невзрачным. Правда, одна из них тоже ничем не выделялась, вид у нее был несколько унылый, безо всякого шарма. Зато при виде второй дамы вы немедленно забывали обо всех, кто находился с ней рядом. Она вошла с видом человека, знающего, что на него устремлены все глаза, привыкшего к тому, чтобы все оказывали ему уважение. Она была далеко не молода, но выглядела для своих лет прекрасно. Красивая зрелая женщина. Большие темные глаза, часто встречающиеся у гречанок, горели внутренним огнем, когда она обводила взглядом присутствующих, точеный нос, красиво очерченный рот, которыми могла бы гордиться любая женщина. Она шла с высоко поднятой головой, длинные тяжелые волосы стянуты в узел на манер причесок древних эллинок. Черное строгое платье свидетельствовало об изысканном вкусе и хорошем достатке. То же можно было сказать и о драгоценностях. На массивной груди красовалась многорядная золотая цепь, с которой свешивался медальон, также из золота. И оправа, и кольца на руках переливались и искрились от изумительных бриллиантов, украшавших баснословно дорогие произведения ювелирного искусства. Эта крупная женщина умела себя подать.