И что остается?

Использовать те преимущества, которые он имеет перед преследователями. Во-первых, время, оставшееся до момента, когда в особняке обнаружат, что пленник сбежал. Во-вторых, то, что автомобиль, несмотря на все достоинства, способен двигаться в основном по дороге, а человек может направиться кратчайшим путем. И, в-третьих, то, что данный конкретный человек когда-то давно занимался бегом, и не просто так, а серьезно, много лет, и добегался до первого разряда на восьмистах и полуторке.

Придется вспомнить молодость, сборы, когда на утренней тренировке делали восемь километров, а вечером еще двенадцать. Сейчас нужно пробежать всего десяток. В Щербинках зайти к Кольке – армейский дружок Олега жил на улице Горной – и связаться с кем-нибудь из «Золотой розы». Правда, форма у него совсем не та и в том, что касается мышц и дыхалки, и в том, что касается одежды, но придется об этом забыть.

Он развернулся и побежал через дорогу в лес, стараясь держаться на север.

В три часа утра на улицах Нижнего Новгорода машины попадаются редко.

По большим проспектам и мостам порой с ревом проносятся автомобили любителей быстрой ночной езды, рычат мотоциклы байкеров. Изредка проползают сине-белые «Волги» с надписью «ГАИ» на боку, пробираются, торопясь пройти город насквозь, тяжело нагруженные трейлеры.

И всегда, в любую погоду и всякое время года, выходят на дело оранжевые автомобили коммунальных служб.

В июне нет нужды убирать снег, прошедший вечером дождь сделал ненужным полив мостовых и тротуаров. Но мусор, вездесущие отходы большого города, – их надо вывозить каждый день, и никто не удивится, заметив в предрассветном тумане вонючий мусоровоз.

Не удивились и два бомжа, рывшиеся в урне около остановки «Поликлиника», что в Верхних Печерах.

– Гля, едут, – сказал один, бородатый и грязный, в длиннополом пальто.

– Сколько всего везут, – завистливо вздохнул второй, лысый, в драной джинсовке и стоптанных кедах.

Бомжи проводили взглядами набитый сокровищами вроде пустых бутылок и объедков кузов и вернулись к урне. А мусоровоз со скрипом развернулся и въехал в один из дворов, где и остановился.

А вот то, что произошло дальше, удивило бы не только бомжей, а и много более умных и образованных людей. Из кабины вылезли двое мужчин в перчатках и сине-оранжевых комбинезонах работников коммунальных служб. Один из них, узколицый и темноволосый, закрыл глаза, поводил вокруг себя руками, точно отыскивая нечто невидимое, а затем бросил:

– Можно!

Второй, маленький и носатый, кивнул, проскользнул внутрь кузова и выбрался оттуда с зажатой под мышкой каменной пирамидкой в полметра высотой. Кряхтя от напряжения, он отнес ее к полупустому мусорному баку и опустил туда, установив так, чтобы металлический шип на вершине торчал строго вертикально.

Закидал пирамидку мусором, а затем положил сверху венок, сплетенный из резко пахнувшей травы с бледно-синими цветами.

– Готово, – проговорил маленький, и узколицый с облегченным вздохом открыл глаза.

– Поехали, – скомандовал он, и парочка забралась обратно в мусоровоз.

Зарычал мотор, из выхлопной трубы вылетело облачко вонючего дыма, и тяжелая машина начала разворачиваться.

Мусоровоз не заехал ни в один из соседних дворов, а уверенно покатил в сторону Казанского шоссе и дальше – к центру города. Через какое-то время он оказался в районе Сенной площади, рядом с общежитием «Нижновэнерго», где вплоть до малейших деталей повторилась операция с каменной пирамидкой.

Один из обитателей общежития проснулся, разбуженный ревом движка, выглянул в окно, костеря идиотов, что ездят ночью. Но не увидел ничего, кроме очертаний грузовой машины и стоящего около нее человека. Показалось, что все за окном затянуто густым, точно сметана, туманом.

Туман над Нижним в это утро был, но не такой уж плотный.

И в окрестностях Сенной площади он тоже поредел вскоре после того, как странный мусоровоз покинул эти места.

Вновь эта машина объявилась в микрорайоне Мещерское озеро, где местом размещения пирамидки из гранита стал старый гараж, давно и надежно заброшенный. Двое «мусорщиков» без особого шума вскрыли ворота, зашли внутрь, вышли, а потом сделали все, чтобы замести собственные следы.

Путь их лежал в Московский район, на улицу Никонова, затем в поселок Сортировочный и дальше через спящий город на Автозавод, в окрестности стадиона «Северный». После этого мусоровоз по Мызинскому мосту вернулся в верхнюю часть города и направился в Дубенки – большой район частной застройки, расположенный к востоку от проспекта Гагарина.

– Тут? – спросил узколицый у сидевшего за рулем напарника, когда они после петляния по узким улочкам выехали к забору садового массива. – Что-то я место не узнаю. Вроде другое было.

– Тут-тут, – отозвался маленький. – Я вон тот дом запомнил, с треугольной крышей. Сейчас и «точка» покажется.

Машину он остановил метров через сто. Узколицый вылез из кабины, некоторое время постоял неподвижно, водя руками, после чего у кота, наблюдавшего за двумя людьми из густой травы, заслезились глаза, а огромный злобный пес, решивший уже залаять на чужаков, захлопнул пасть и спрятался в конуре.

Маленький вынул из кузова очередную пирамидку, и они пошли вдоль ограды садового массива. Добрались до места, где в металлической сетке виднелась большая дыра, и, пригнувшись, проскользнули в нее.

Колыхнулась трава на садовом участке, где хозяева не появлялись лет пять, и пирамидка осталась стоять в зарослях малины, таких густых, что в них заблудился бы и медведь. На уставившийся в небо металлический шип присела ранняя бабочка, но тут же вспорхнула, точно обожглась о холодный металл. Пролетела несколько метров и свалилась, дергая крылышками.

А «мусорщики» пробрались через дыру и двинулись обратно к машине.

– Дело сделано, – сказал маленький и улыбнулся, как человек, исполнивший свой долг.

– Сейчас отгоним на место, и можно будет пару часов отдохнуть, – добавил узколицый и зевнул.

Они влезли в мусоровоз и уехали.

Если бы нашелся любопытный, отметивший на карте точки, в которых остались пирамидки из гранита, он бы обнаружил, что перед ним почти ровный круг. А попытавшись определить его центр, он бы угодил в ничем не примечательное место неподалеку от берега Оки.

В глубинах парка «Швейцария».

Первый километр дался Олегу тяжелее всего – бежать мешала неудобная одежда, туфли и не разогревшиеся мышцы. Затем стало получше, он вработался и немного добавил ходу.

Оставил позади лес Зеленого города, пересек железную дорогу, за ней начались садовые участки. К этому времени стало почти светло, зато туман сгустился, наполз со всех сторон, превратился в белый полог, и видно в нем было метров на пятьдесят, не дальше.

Олег все ждал, когда из марева раздастся крик, рев мотора или хуже того – выстрел…

Но пока было тихо.

Пересек пустынную трассу и побежал по поросшим кустарником и небольшими рощами холмам – южному подбрюшью города. Вскоре начал уставать – сказалось то, что давно не тренировался, позволял себе выпить, съесть лишнего, а порой и выкурить сигарету-другую.

Олег сипел, задыхался, но скорости не сбавлял, бежал на «морально-волевых».

Пересек сельцо с торчащим над ним силуэтом церкви, и здесь к бегущему человеку привязались две собаки. Облаяли как следует, проводили немного, а затем отстали. Вскоре он был уже в городе, на улице Ларина, неподалеку от заправки.

Обычно забитая транспортом, в этот ранний час улица была почти пуста.

Тут Олег перешел на шаг, понимая, что бегущий мужчина, одетый не в спортивные трусы и майку, привлечет больше внимания, чем идущий. Перебрался через Ларина, прошел немного на запад и на первом же перекрестке свернул направо, на узкую, тихую и пустынную улицу.

Эти места он знал не очень хорошо, но представлял, в каком направлении нужно двигаться, чтобы добраться до дома Кольки. И при этом совершенно не хотел «светиться» на проспекте Гагарина, где слишком много любопытных глаз.