Но жизнь уже бешено торопит его. Ему некогда сноситься с медлительной бюрократической лабораторией Петербурга. Мы уже знаем, что ныне нужно, "чтобы губернатор прежде всего бросил переписку". Губернатору нужна свобода, автономность, децентрализация. И ему дается все это.

Полный хозяин во вверенной ему губернии, губернатор имеет в своем распоряжении даже войска — по крайней мере, на предмет гражданских войн. Остается еще предоставить губернатору право чеканить монету и сделать самую должность наследственной (чего добивались французские губернаторы XVI столетия) — и система шестидесяти девяти «самодержавий» и «единодержавий» будет завершена.

Бешеный централизм Петербурга, разрешающийся в целый ряд административных сатрапий; единодержавный и самодержавный царь, полностью отчуждающий свою власть министрам, которые, в свою очередь, сдают ее в аренду своре помпадуров, — разве это не система политических абсурдов? Тем не менее, за этой формальной «нелогичностью» скрывается объективная логика нашего общественно-политического развития. И последний акт "расхищения царской власти бюрократией", как говаривали славянофилы, представляет собою явление совершенно закономерное, порожденное внутренними тенденциями издыхающего режима.

"Исполинский рост народных сил, — говорил г. Плеве в уже цитированной речи, — естественное последствие совершившихся перемен в общественной жизни, усложняя административную деятельность, предъявляет к ней все новые и новые требования и ставит на очередь заботу об усовершенствовании способов управления". Другими словами — самодержавию приходится при помощи тех государственно-правовых орудий, которые свойственны ему, как самодержавию, направлять и упорядочивать жизнь общества, которое все более превращается в воплощенное отрицание самодержавия.

Петербург напрягал все силы, чтобы удержать в письменном столе министерства внутренних дел ключи от всех — и больших и малых — тайн русской жизни, но "исполинский рост народных сил" превозмог. Задача оказалась неосуществимой. Централистический идеал — навстречу всероссийской, от периферии к центру идущей волне прошений, ходатайств, запросов и доносов течет ответная волна властных резолюций — этот идеал оказался уже не ко двору. Бюрократический централизм самодержавия, рассчитанный на небольшой объем государственных задач, на недифференцированность политической жизни, сказал свое последнее слово. Из бюрократического централизма выросла дилемма: либо централизм, но уже на базисе общественного самоуправления сверху донизу, — от волости до Всенародного Земского Собора; либо бюрократия, но уже на началах государственного «кустарничества», с самодержавной властью в розницу, — от г. Плеве до урядника. Заинтересованные стороны разно откликнулись на эту дилемму. "Децентрализованная помпадурия!" — сказала бюрократия. "Долой самодержавие!" — отозвался народ.

Судить будет революция.

"Искра" N 53, 25 ноября 1903 г.

(Школа революции. "Общая консервативная идея". Местный отряд "партии порядка" за работой)

Школа революции — большая и умная школа, ибо это прежде всего школа политического реализма.

"Быстрое и страстное развитие классового антагонизма, — говорит Маркс, — делает в старых и сложных общественных организмах революцию могущественным фактором общественного и политического прогресса. Во время этих бурных потрясений нации проходят в пять лет больше, чем при обыкновенных обстоятельствах в течение века" ("Революция и контрреволюция в Германии").

Из-под привычных условностей гражданского обихода, из-под религиозно-церковной мистики, из-под хитротканной паутины юридических обрядностей, условной казенной лжи, условного газетного народолюбия, выступают наружу подлинные пружины общественной жизни.

Политические идеи конкретизируются, политические требования оформляются…

Чем объяснить непропорционально-большое влияние революционного меньшинства? — такой вопрос ставит перед собой орган князя Мещерского и приходит к следующему поразительному по своей отчетливости ответу. Первая причина — "в организации меньшинства". Вторая — в том, что "каждый отдельный акт его революционной пропаганды является неразрывной частью обширного революционного движения, цельной революционной программы, направленной против всех форм государственного строя и одновременно приводимой в исполнение в отношении ко всем сферам общественной жизни".

Силою роста и сплочения революционной армии сама партия реакции вынуждается к политическому самоопределению. И «Гражданин» от дворянско-полицейского посвиста толкается к доброму или худому, но несомненно политическому выводу: "Лишь тогда, — так гласит этот вывод, — попытки консервативно-мыслящих противодействовать росту социализма и революционных идей явятся авторитетными, когда будут вытекать из общей консервативной идеи, также обнимающей все формы государственного строя и все сферы общественной жизни, и цельной программы действий против основной идеи революции, во всем объеме ее тлетворного действия".

Из номера в номер переносится энергический призыв: "Пора приступить к организации новой всесословной партии порядка для защиты страны от всесословных мародеров" (N 69). "Группируйте и объединяйте и в центре и в каждой губернии всех убежденных приверженцев порядка, ищите их и создайте из них главный штаб и местные отряды людей порядка" (N 77).

В чем же состоит "общая консервативная идея" и какова вытекающая из нее "цельная программа действий"?

Девятого ноября в заседании Тверск. уездн. земск. собрания гласный Столпаков (тайный советник Алексей Николаевич Столпаков, член совета министерства путей сообщения, "истинно-русский человек, со строго-монархическим и православным мировоззрением", как рекомендуют его "Москов. Ведомости"; "очень ярый революционер" в 60-х г.г., а впоследствии — приспешник казнокрада Кривошеина^*, как рекомендует его "Освобождение") внес предложение о преобразовании школ в уезде в церковно-приходские и о передаче земством дела образования в ведение духовенства. Предложение это «энергично» поддержал председатель собрания, уездный предводитель дворянства Трубников. Собрание большинством 17 против семи приняло предложение «тайного» кривошеинца с "православным миросозерцанием". Этим не ограничились. Постановлено учредить три врачебных пункта, поручив их ротным фельдшерам, а не врачам, как было до сих пор. Заодно уж была упразднена и должность земского агронома.

"Так отнеслись к русскому народу, — поясняет «Гражданин», — хорошие русские люди во главе с г. Столпаковым", — и они были поддержаны "всеми до единого гласными от народа", которые поняли, без чего русский народ "превратится в зверя и антихриста, что одно и то же" (N 93).

Этот союз "хороших русских людей" с "гласными от народа", — диких помещиков с кулаками-старшинами, ставленниками тех же диких помещиков в роли земских начальников и уездных предводителей дворянства, — этот союз и должен формировать "местные отряды людей порядка", которые будут руководиться "общей консервативной идеей" — борьбы против "основной идеи революции".

Но так как всякое самое скромное учреждение, служащее культурным запросам населения, неминуемо начинает группировать вокруг себя оппозиционные элементы, то партия порядка должна придать своей работе характер систематического похода против таких элементарно-необходимых культурных учреждений, как статистика, школа, медицина… И чем революционнее темп жизни, чем шире идеи революции захватывают культурных работников деревни, всех этих учителей, врачей, агрономов, тем в большей степени борьба "отрядов порядка" против "всесословных мародеров" не только по существу, но и по форме превращается в борьбу лесного варварства против культуры "во всем объеме ее тлетворного действия"; тем содержательнее, тем неотразимее становится политическая педагогика этой борьбы. Следить за всеми ее проявлениями — вскрывать ее революционную мораль — такова одна из обязанностей социал-демократии.