Совершив эту церемонию, Мишаня сказал:

— Пошли в гости ко мне, в мою квартиру! Я тебе все расскажу!..

Гостей Мишаня принимал в собственном отдельном жилище, которое он устроил себе под крыльцом, воспользовавшись оторвавшейся досочкой.

Внутри у него стояла мебель: ящик, накрытый бумагой, — стол (там же хранилось мелкое имущество), два чурбачка — стулья.

Для устройства кровати места не хватило.

Зато на столе в большом порядке была расставлена посуда: две чашки с отбитыми ручками, чайничек без крышки, две щербатые тарелки, рюмка.

Эта посуда была нужна потому, что у Мишани имелся еще и личный самовар, величиной с маленькую дыню, который можно было ставить.

Все гости не так любили пить чай, как своими руками этот самовар растапливать.

Увлеченный благоустройством своего жилища, Мишаня принялся было сооружать отдельную печку, чтоб зимой топить, а летом себе стряпать, но, пока подыскивал, из чего сделать трубу и куда ее провести, печку увидел отец и тотчас развалил, а мать сказала:

— Ведь ты бы нам весь дом спалил, идол! Ты хоть подумал башкой-то своей дурацкой?..

А чего тут думать: какой может быть пожар, если около печки, покуда она топится, Мишаня сам находился бы и сразу его потушил бы?.. Не все равно, где печке быть — в доме или под крыльцом?.. Можно на всякий случай и воду под рукой держать — для залива.

Но спорить не стал, опасаясь, что сгоряча отец разрушит не только печку, но и все жилище..

Пока гость с удовольствием растапливал самовар, хозяин отправился попросить для него у матери какого-нибудь угощения.

Вообще мать такие, пиры не уважала, и все съестные припасы, необходимые для приема гостей, приходилось либо тайно копить понемногу, либо похищать, а тут слова не сказала: дала и сахару, и заварки, и даже варенья вишневого полное блюдечко.

Очень ей понравился племянник из города Свердловска:

— Сразу видно, что этот мальчик умненький!.. Не то что некоторые есть… грубые да необузданные и на всех чертей похожие…

Мишаня этот намек оставил без внимания, и скоро хозяин с гостем уже восседали за столом, хлебали чай с блюдечек, прикусывали вареньем и вели беседу.

— Хороший у тебя дом, — одобрил Глеб обстановку.

— Это что… — скромничал Мишаня. — У нас у одного дом знаешь где? На дереве! Растет у них край забора вяз такой (я тебе потом покажу), а он сделал себе гнездо из веток и сидит-посиживает!.. Ну, ночевать ему в гнезде, конечно, не велят: боятся, что кувыркнется вниз с гнездом вместе… А днем может сидеть. А кто мимо идет, кидается зелеными, яблоками или водой обольет — смотря какое у него настроение в это время! Большой чудак!..

— А мы в сибирской тайге, — небрежно сказал Глеб, — живем… в дупле!.. Старый дуб в двадцать обхватов, а в нем дупло… с комнату!.. Там и живем… А стоит этот дуб посреди непроходимой чащи, где ни одна человеческая нога не ступала!..

Мишаня сначала не очень поверил, но Глеб, рассказывая, разволновался, начал заикаться, и таращить глаза, и махать руками, что не поверить было нельзя.

Мишаня спросил только:

— Всю жизнь и живете?

— Нет, зачем?.. Поживем дома, надоест — мы в дупло. В дупле поживем, надоест — мы обратно… Ручной ястреб там с нами живет!.. Он нам живых птичек носит… Ну, мы их отпускаем… Посмотрим и отпустим…

— Пти-ички? Скоро поглядишь одну вещь, что не только у вас в тайге птички разные имеются, еще кое-где, может, побольше… — загадочно начал Мишаня, но Глеб не слушал:

— Собака там с нами живет!.. Караулит от волков, от медведей… У нее и порода такая — волкодав!.. Не отличить от волка!.. Все так и думают, что это волк! Но если ей настоящий волк попадется — цоп его за горло, и только успевай шкуры снимать!.. С медведем возни, конечно, побольше…

Глеб хитро взглянул на Мишаню и вдруг заговорил на каком-то чудном языке:

— Чего-чего рыба кушай, потом медведь рыбу кушай, потом наша медведя кушай…

Мишаня удивился, а Глеб объяснил:

— Это я по-таежному… Моя постоянно охота ходи, тайга живи. Как дома живи? А здесь охота ходи нету, соболя гонят не могу, голод живи — моя скоро пропади… Мы с Русланом в тайге всегда так разговариваем… так как-то удобнее…

Таежный язык понравился Мишаие своей простотой и легкостью.

— Надо будет у тебя подучиться, а сейчас — моя понимай нету… Так вот у нас, у одного мальчишки, собаку замещает петух! Звать — Петухан Курлыканыч! Кто приходит — сразу набрасывается и клюет! Так прямо на спину и вспрыгивает!.. Главное, своих никого не трогает — только чужих. Красоты немыслимой. Видел фазана на картинке? Так он покрасивше будет.

— А почему это место называется Гусиновка? — спросил Глеб. — Тут что — гуси водятся?..

— Не знаю. Гусей тут не живет, не считая одного… Только это не птица, а человек. Мальчишка, вернее. Его так дразнят, что шея у него длинная, толстая, как у гуся, нос здоровый, толстый и голос… Он у нас знаешь кто? Атаман! Потому что любит кого-нибудь бить!..

В это время кто-то, старательно топая, прошел по ступенькам, и сверху на угощение посыпался разный сор.

— Сестра Верка, — ловко прикрыв рукой варенье, объяснил Мишаня. — Она всегда так ходит, зло ее берет, что эта квартира мне досталась, а не ей! Ничего, в скором времени я все щелочки тут позаклею — топай, хоть надорвись!.. А у тебя сестры есть?..

— Нет. Да они мне и не нужны! У меня брат — Руслан! Он мне ровесник, только больше гораздо! Илью Муромца на картинке видел? На него похож, только без бороды! Но силы неимоверной! Один раз…

— Ладно, это ты потом доскажешь, а сейчас дай я доскажу про Гуся! Он, этот Гусь, хоть и здоровый, но сам ничего придумать не может, все придумывает Братец Кролик. Это тоже не настоящий кролик, а мальчишка. Большой любитель колдунов, утопленников и прочего… Это его Петухан Курлыканыч. А Гусь любит только чего-нибудь ломать… Но Братец Кролик тоже не сам все придумывает, ему ихняя квартирантка, тетка Федотьевна, все говорит… Ты завтра приходи ко мне, я тебя поведу с ребятами познакомлю… Колдуны — чепуха это, все равно что суеверие какое… А вот хочешь, я тебе открою секрет?..

Глеб тотчас кивнул, и Мишаня зашептал:

— У нас шайка… Я в шайке состою… Атаман — Гусь…

— А что она делает? — шепотом спросил Глеб.

— Разное. Вернее, пока еще ничего… Она недавно только организовалась… У нас и трубач есть! Играет на такой длинной дудке, наподобие горна, забыл, как ее… Он вообще в музыкальной школе учится, а там тоже уроки на дом задают… Уроки учить он, когда тепло, во двор выходит… Как начнет выть — хуже собаки! Еще даже жалобнее!.. Он сильно не хотел учиться, от этого, может, играет так жалобно… Скажешь: «Сыграй что веселое», а он: «Мы этого не проходили!» Глянь!

Мишаня достал из тайной щели громадный самодельный нож и брусок. Глеб протянул было руку, но Мишаня в руки ему нож не доверил, а, поплевав на брусок, принялся точить, кровожадно приговаривая:

— Точись, точись, ножичек, будет тебе работа!..

Потом несколько раз махнул им в воздухе, будто отсекая голову невидимому противнику, попробовал пальцем лезвие и засовал обратно в щель.

Глеб молча и серьезно смотрел, потом спросил:

— А меня туда примут?

Мишаня поразмыслил и кивнул:

— Если я похлопочу, могут принять… Много народу туда старается, но мы отбираем кто посмелей… Испытания будут устроены сильные…. А ты небось сразу испугаешься, заплачешь…

— Сибиряки ничего не боятся! — гордо сказал Глеб.

— А ты в колодец падал? — рассердился Мишаня.

— Нет…

— А у нас один так падал!

— И что?

— Ничего… Достали его, а у него нога сломана! До этого он был мальчишка так, средний, а теперь погляди-ка, какой важный стал!.. Идет себе на костылях! Захочет — даст походить, не захочет — не даст! Ну, конечно, Гусь ходит, пока не надоест. Мне тоже дает, редко когда откажет… У меня вообще сильный авторитет!.. А какие поплоше — хоть и не проси. Я попрошу его, он и тебе даст.