На этот раз Менедем решил, что может поддразнить своего спутника, не разозлив его:

— Боюсь, в Милете ты не очень-то много спал, когда ложился в постель с гетерой.

Соклей фыркнул.

— Уж кто бы говорил!

— А что я? — Менедем постарался ответить самым невинным тоном. — Я в Милете ничего такого не делал.

— Не в Милете, — хмуро отозвался Соклей.

Менедем снова запротестовал, но ответом ему было только глубокое, тяжелое, ровное дыхание. Прошло немного времени, и он сам уснул.

Менедем проснулся в середине ночи и стал гадать, что его разбудило. Потом понял, что движение «Афродиты» изменилось: все так же набегали волны с севера, но зыбь стала меньше. Менедем пробормотал что-то себе под нос, плотнее завернулся в гиматий и снова уснул.

Когда наутро он пробудился, его не удивило, что ветер стих, хотя капитан «Афродиты» едва мог вспомнить, что он просыпался раньше. Перехватив его взгляд, Диоклей изобразил жестами, что гребет. Менедем кивнул — он был согласен с келевстом.

— Мне остается только сказать: «Хорошо, что мы не на крутобоком парусном судне», — заявил Соклей, когда Менедем разбудил двоюродного брата и тот понял, что начался штиль. — Если бы мы были на крутобоком судне так близко от Афин и без всякой надежды к ним подойти, я бы наверняка завопил от ярости.

— Не сомневаюсь, — ответил Менедем.

Соклей хмуро посмотрел на него.

— Но, — продолжал Менедем, — поскольку мы ходим на веслах почти так же быстро, как и под парусом, ты можешь поберечь силы до той поры, пока тебе не придется вопить на своих собратьев-философов.

— Да какой я философ, — печально проговорил Соклей. — У меня для этого слишком мало свободного времени.

— Зато ты делаешь хоть что-то полезное, а многие ли из тех пустозвонов могут о себе такое сказать? — отозвался Менедем.

Двоюродный брат удивленно посмотрел на него, и, прежде чем Соклей успел ринуться на защиту философов, Менедем добавил:

— Ешь свой завтрак, а потом сделай еще одну полезную вещь: помоги мне раздать команде оружие.

Как у большинства торговых галер — и, если уж на то пошло, как и у большинства пиратских судов, — у «Афродиты» на борту имелся обширный ассортимент оружия: около дюжины мечей (Соклей прицепил один к поясу), несколько легких щитов как у пельтастов, дротики и пики, резаки, пара кривых ножей, железные ломы и ножи. Менедем положил свой лук и колчан со стрелами в такое место, откуда их можно будет быстро схватить.

«В крайнем случае, Соклей или кто-нибудь другой сможет их схватить, — подумал он. — Я-то буду занят управлением судном».

Он пожал плечами. Возможно, все это было лишь пустой тратой времени. Даже если пираты погонятся за «Афродитой», то та продемонстрирует им свою силу, что, вероятно, заставит морских разбойников выбрать себе другую жертву. Но лучше не расценивать возможную угрозу как реальную, тогда ты и впрямь будешь готов к любым неожиданностям.

— Риппапай! Риппапай! — выкрикнул Диоклей и ударил колотушкой в бронзовый квадрат.

Когда до канала между Андосом и Эвбеей осталось не так уж много, он оглянулся через плечо на Менедема и спросил:

— Ты не хочешь посадить всех людей на весла, чтобы мы смогли побыстрей проскочить через пролив?

Начальник гребцов вел себя так, будто «Афродите» суждено было угодить в переплет. Менедем кивнул, принимая это как должное.

— Да, давай. В этом сезоне нам не часто приходилось браться за оружие, вот и посмотрим, насколько хорошо с ним управляются люди.

— Ладно.

Диоклей приказал гребцам занять места на скамьях, Менедем послал Аристида на бак, чтобы тот высматривал пиратов, пока акатос будет проходить мимо мысов.

«Если мы собираемся проскочить канал, мы должны справиться с этим делом как можно лучше», — подумал Менедем.

Пока торговая галера быстро шла по каналу, он смотрел то на север, то на юг, то на один остров, то на другой. Вряд ли Диоклей задавал темп быстрее, даже когда прошлым летом они пытались спастись от римской триеры.

«Как только мы минуем канал, люди будут рады сбавить темп», — подумал Менедем.

Но когда он уже было решил, что канал благополучно пройден, Аристид вдруг указал влево и заорал:

— Судно! Судно!

— Чума и холера! — воскликнул Менедем, увидев, как некое судно, появившись из укрытия за мысом на северном берегу Андроса, ринулось к «Афродите».

— Что будем делать? — спросил Соклей. — Эх, зря мы не попытались пройти через канал вчера днем.

— Этот ублюдок наверняка прятался там и вчера, — ответил Менедем. — Во всяком случае, не много честных людей ходят на гемолиях.

Галера с двумя рядами гребцов была самым стройным и быстроходным из всех существующих судов. Ее команда уже опустила мачту и уложила ее сзади скамей гребцов на верхней палубе.

— Повернем к ним и попытаемся напугать? — спросил Диоклей.

— Я как раз и собираюсь это проделать, — ответил Менедем. — Не может быть, чтобы их команда была больше нашей, так зачем им с нами связываться?

Он положил «Афродиту» в крутой поворот, направляя акатос к гемолии.

— Прибавь темп, если можно.

— Слушаюсь, шкипер. — Келевст чаще забил в бронзовый квадрат, крича: — Давайте, парни! Не жалейте спин! Заставим этого грязного грифа улететь обратно в гнездо!

— Надеюсь, он и вправду улетит, — негромко проговорил Соклей.

— Я тоже надеюсь, — ответил Менедем.

Однако что-то не похоже было, что гемолия хочет повернуть. Ее гребцы работали веслами так же слаженно, как гребцы «Афродиты»; те пираты, чьи скамьи пришлось убрать, чтобы дать место уложенной мачте и рею, стояли у борта, готовясь — или делая вид, что готовятся, — хлынуть на борт торговой галеры.

— Хочешь, я возьму твой лук, как делал возле Халкиды? — спросил Соклей.

— Да, давай; поднырни под рукояти рулевых весел и возьми его, — ответил Менедем. — А потом — вперед. Решай сам, когда начать стрельбу. Целься в их командиров, если удастся.

— Понял.

Соклей взял лук и колчан, потом поспешил на бак между двух рядов задыхающихся, потных гребцов.

Люди, гнавшие «Афродиту» вперед, не могли видеть, что происходит, как не могли видеть этого все гребцы во всех морях со времен Троянской войны: ведь они были просто орудиями, приводившими судно в движение. И сейчас Менедем с Диоклеем должны были как можно лучше использовать эти орудия.

Гемолия приближалась.

— Не похоже, чтобы эти шлюхины дети хотели отказаться от погони, верно? — спросил келевст.

— Не похоже, — с несчастным видом согласился Менедем.

Капитан чувствовал свою вину: он подвел «Афродиту» ближе к Андрону, а не к Эвбее, потому что больше беспокоился о пиратах с южного берега Эвбеи. А ведь столкновения с этим пиратским судном можно было бы и избежать. Все еще донельзя мрачный, Менедем продолжал:

— Мы не можем от него уйти. Гемолия перегонит любое судно.

Диоклей не спорил — с такой прописной истиной никто не смог бы спорить. Однако большинство пиратов не считали выгодным сражение с многочисленной командой другой галеры. Разве что капитан этой гемолии окажется исключением…

Менедем приметил место недалеко от кормы пиратского судна, куда надеялся направить таран. Капитан гемолии, стоящий на рулевых веслах, наверняка выбрал такую же цель на «Афродите».

— Давай, — пробормотал Менедем. — Беги, удирай, и чтоб тебя склевали вороны!

Аристид прокричал:

— Они стреляют!

И верно, стрелы по дуге взвились вверх и понеслись к «Афродите». Первые плюхнулись в воду, сильно не долетев до судна. Лучники всегда слишком рано начинают стрельбу. Нет — почти всегда… Соклей спокойно стоял на небольшом баке, наложив стрелу на тетиву, но пока не поднимал лука. Если и был на свете человек, который мог ждать до тех пор, пока не представится шанс сделать выстрел, таким человеком был тойкарх «Афродиты».

Стрела ударила в ахтерштевень в паре локтей от головы Соклея, и это, казалось, побудило его к действиям. Он вскинул лук на вытянутой левой руке, оттянул тетиву к уху, как научили эллинов делать персы, и выстрелил. Никто на борту атакующей гемолии не упал, поэтому Менедем решил, что его двоюродный брат промахнулся. Соклей вытащил из колчана вторую стрелу и выстрелил снова.