Этот день принес Жене облегчение. Поездка на хутор, предпраздничные хлопоты и неустанная веселая болтовня подруги сделали свое дело – мысли о Диме почти не тревожили ее душу. Женя чувствовала себя легко и свободно, точно отдохнула после нескольких бессонных ночей. И Элька заметила эту перемену. Она сказала удовлетворенно:

– У тебя появились ямочки на щечках. К чему бы это?

Женя только пожала плечами.

Кроме гуся – главного блюда новогоднего стола – было решено приготовить обычный праздничный набор из салата «Оливье», селедки под шубой, соленых огурчиков к водке и тортика на десерт. Распределив обязанности между собой на утро следующего дня, девушки наконец успокоились и легли спать.

Максим с Антоном пришли утром, притащив огромную, пахнущую душистой смолой елку.

– С наступающим, девчонки! – гаркнул Макс.

Элька завизжала как ненормальная и бросилась ему на шею, испачкав своего ненаглядного мукой. Антон с улыбкой стоял в стороне, поглядывая на Женю. Но девушка была такой хмурой, что парень не решился даже поздороваться, поставил на пол увесистую сумку и стал доставать из нее спиртное. Каждая бутылка была аккуратно завернута в газету. Антон вынимал их из обертки и выставлял на трюмо – три бутылки шампанского и две – хорошего красного вина.

– Водку мы не купили, вы ж сами не велели, – произнес он извиняющимся тоном.

– Водка есть, – успокоила Женя гостей. – У меня мама на ликеро-водочном работает. Ясно?

– Ясно! – в тон ей сказал Максим. – За твою маму мы непременно выпьем.

– И не по одному разу! – улыбнулся Антон, вынимая вслед за бутылками две большие коробки конфет.

Элька выглянула из-под руки Максима:

– Ой! «Птичье молоко»! Мои любимые!

– Ну да, их Макс купил, – усмехнулся Антон. – Наверное, хочет, чтобы ты потолстела...

– Я не толстею от конфет, – отозвалась Элька и показала парню язык.

Женя с удовольствием оглядела выложенные из сумки припасы.

– Да-а, не подкачали мальчики, – сказала она, уже настраиваясь на праздничный лад. – Только бы не упиться до поросячьего визга...

– Гулять так гулять, – ответил Антон и обратился к Эльке: – Там еще апельсины в сумке. Помоете потом.

С газетами он тоже поступил аккуратно – развернул, разгладил и сложил в стопочку. Бутылки были разноцветные, красивые, они отражались в зеркале, и от этого казалось, что их в два раза больше. Максим широким движением сгреб все бутылки в охапку и отнес в комнату.

Потом мальчики взялись за елку, а девочки вернулись на кухню и услышали, как Антон запел какую-то арию.

– Теперь-то ты, надеюсь, не станешь валять дурочку? – спросила Элька.

Женя поняла, о чем она. Ответила с вызовом:

– Если он хоть пальцем меня тронет – уйду!

– Ну, как знаешь... – примирительно махнула рукой Элька. – Антон не из таких. Не бойся. Но мне просто жаль мужика. Неужели не видишь, что он сохнет по тебе?

– Он? По мне? – делано засмеялась Женька. – Не мели чушь.

– А ты приглядись, – посоветовала Элька.

– Ладно, пригляжусь, – успокоила Женя подругу. – Но только ради тебя.

День пролетел очень быстро. Мальчики, поставив елку и как попало навесив на нее гирлянду, убежали по каким-то своим делам. «За подарками», – объяснила всезнающая Элька.

Глянув на часы, которые показывали начало четвертого, девушки бросили украшать салаты и начали суматошно наряжать елку, умудрившись разбить всего две игрушки, и обе «приговорила» Женя.

Кто первой идет в душ, а кто в это время гладит парадно-выходные платья, решили с помощью спичек. Наверное, в наказание за разбитые игрушки глажка досталась не Эльке...

До прихода мальчиков подруги все же успели полностью привести себя в порядок, правда, из-за этого салаты пришлось украшать, пребывая в «полной боевой готовности». Даже фартуки не стали надевать. Элька хотела насладиться тем эффектом, который, по ее мнению, должно было произвести на Максима ее новое платье.

Потом включили телевизор и сели ждать.

– Я не приму от Антона подарка, – сказала Женя нервно.

– Твое дело. – Элька не хотела ссориться. – Но я не думаю, что он станет дарить тебе что-то сногсшибательное. Ты же не его девушка. Так просто... знакомая.

Это Женю несколько успокоило, и она даже капельку расстроилась:

– Но ты же сказала, что он влюблен в меня...

– Нет, я этого не говорила.

– Говорила!

Элька окинула подругу таким презрительным взглядом, что та замолчала.

Мальчики запаздывали. Они появились в полдесятого. От них пахло апельсинами. Элька опять повисла у Макса на шее, забыв про платье, а Женя набралась храбрости и улыбнулась Антону. Он как-то сразу расслабился и подсел к ней на диван.

– Что показывают? – деловито спросил он. – Какую-то скучнятину... Во дают, Новый год на носу, а они такое крутят по ящику!

«Ох, одарил же Бог человека голосом! Обзавидоваться можно, – думала Женя, с интересом разглядывая профиль Антона. – Да и лицом он ничего. Бородку вот отпустить, и самое то – прямо сразу в оперу можно. Ростом только не вышел».

– Какая разница, – ответила. – Сейчас никто почти не смотрит. Все на кухне торчат.

– А вы быстро управились, – похвалил девушек Антон.

– Проголодались уже? – ласково спросила Элька.

– Да! – рявкнул Максим и стал кусать ее в шею.

– Максик!.. – захихикала Элька, ее щеки запылали. – Отстань. Давайте слегка перекусим. До праздника еще целых два часа.

– Не возражаю, – сказал Антон.

Он коснулся Женькиной руки, девушка непроизвольно отдернула ее и вскочила на ноги. Поймала Элькин многозначительный взгляд и рассердилась окончательно.

– Сейчас торт порежу! – сказала грозно.

– Женька, не сходи с ума! – воскликнула Элька. – Давай бутерброды сделаем. Там колбаса еще осталась.

Девушки ушли на кухню. Женя думала, что хозяйка начнет читать ей лекцию о том, как приличная девушка должна вести себя в мужском обществе, но она только сказала:

– Сделай ему такой бутерброд: хлеба потолще, а колбасы потоньше.

– Зачем? – удивилась Женя. Иногда подруга напоминала ей инопланетянку: слова и поступки невозможно было однозначно истолковать.

– А ты сделай, там посмотрим, что будет, – и она хитро подмигнула.

Женя пожала плечами. Отрезала толстенный ломоть хлеба и положила на него тонюсенький кругляшок колбасы. Максиму Элька сделала все наоборот. Увидев, как Женя скривилась, она сказала:

– Максик любит мясо.

Из комнаты донесся голос Анжелики Варум.

– О! Кассету поставили, – Элька нетерпеливо вильнула задом. – Щас танцевать будем. Пошли, Женька. Хватит колбасу гипнотизировать. Нет, ты иди, а я чай разолью. Я быстро.

Женька послушно взяла бутерброды и вышла из кухни. Максим попался ей первым.

– Какие неравноценные сэндвичи... – недовольно промычал он, глядя на поднос. – Как самый воспитанный из окружающих, я возьму вот этот.

Он взял бутерброд, который Женя приготовила для Антона. Откусил и стал смачно жевать. Девушка прыснула.

– Что такое? – улыбнулся Максим.

Женя не удержалась и рассмеялась в голос. Глаза Антона весело заблестели. Он подошел и взял один из бутербродов. Женя тоже взяла, и на подносе остался Элькин монстр с толстым куском колбасы.

– А этот Элечке пусть будет, – тепло сказал Максим, повернувшись к вошедшей Эльке. – Что-то у вас, девчонки, руки, что ли, дрожали, когда вы колбасу резали? Или ножи тупые?

– Скорее, не ножи, а голова тупая, – хихикнула Женя.

– Чья, интересно? – спросил Антон.

Девушка опять прыснула. Элька, ничего не понимая, подошла к ним, поставила поднос с чашками и, взглянув на оставленный для нее бутерброд, тоже засмеялась.

– Тебе я два приготовила, – сказала она Максиму. – Ты тут самый большой, тебе нужно усиленно питаться. Бери, кушай на здоровье!

– А ты?

– Я уже съела. На кухне.

Наконец-то Женя увидела, какие бывают глаза у Эльки, когда она попадает впросак! Редчайшее явление! Ей стало жалко подругу, и она отдала ей остатки своего бутерброда. Элька не отказалась.