Жене не хотелось говорить на эту тему. Сказав, что хочет полежать, она скрылась в своей комнате.

На следующий день она специально встала поздно, чтобы не ходить на Элькины торжества в загсе. Не хотелось лишний раз завидовать и плакать.

Свадьбу молодожены решили отметить у Максима в его частном доме. Гостей приглашали к двум часам. Женя выпросила у мамы денег и отправилась в универмаг. Там она давно присмотрела чудесный заварочный чайник, расписанный соловьями. Элька просто обожала такие штучки. Чайник был дорогой, поэтому Женя надеялась, что на него никто не позарился.

Вернувшись домой, показала маме чайник. Мама одобрила подарок, и это сразу подняло девушке настроение. Она представила, как Элька будет по утрам заваривать в нем чай и вспоминать свою лучшую подругу.

За обедом все Березуцкие были в сборе. Отец рассказал Жене, как они с матерью устроили свадьбу в простой столовой. Из угощений была обыкновенная жареная картошка на тарелках общепита, соленые огурцы и самогон. Подарков тогда не дарили, но и без них было весело.

– Да, – сказала Надежда Петровна, тоже мечтательно прикрыв глаза. – Папа потом повез меня на своем грузовике за город. Мы купались в реке и любовались закатом. Раньше все было гораздо проще, чем теперь. Лучше было.

Дочь пристально посмотрела на отца:

– Пап, а ты любил маму?

Николай Васильевич усмехнулся. Привлек жену к себе и поцеловал в висок.

– Я и сейчас ее люблю.

– Тебе было двадцать шесть, когда вы поженились? – спросила Женька. – А маме – двадцать четыре?

– Кажется, да. – Отец смешно наморщил лоб.

– И сколько ты ухаживал за мамой? Три года?

– Что-то около того.

Женя вздохнула и ничего больше не сказала.

Выйдя из дома, она первым делом заглянула в ящик и увидела письмо от Димы. Тут же распечатала его и прочитала. Письмо и правда блуждало где-то, потому что штемпель был от двадцать шестого марта. Димкино письмо было не таким, какие он обычно пишет. Он поздравлял девушку с днем рождения и желал счастья. Люблю – одним этим словом была исписана вся последняя страница.

На свадьбу Женя пришла в веселом расположении духа. Она даже не боялась встречи с Антоном, потому что после новогоднего праздника они больше не виделись. Правда, он пару раз звонил ей, но Женя быстро отбивалась от него короткими фразами.

Там ее ждал маленький сюрприз – Антон пришел с девушкой, симпатичной, но худой. Когда он поздоровался, девушка окинула Женьку придирчивым и недовольным взглядом. «И чего она на меня зырит так, будто я ей уже три года десять рублей должна», – подумала Женька. Но даже это не испортило ее веселого настроения. За столом Женька ела за двоих и танцевала без устали вместе с остальными гостями. Три раза на медленный танец ее пригласил Антон.

Скоро должны были разносить каравай и вручать подарки, а Жене вдруг приспичило в туалет. Следом за ней поплелась и Антонова девушка – может, хотела покурить тайком или еще что.

– Ты, мелочь пузатая, если еще раз будешь с ним танцевать, я тебе морду намылю прямо при всех, ясно? – услышала Женя совершенно неожиданно для себя.

Она тоже окинула девицу неласковым взглядом:

– Ты на себя-то посмотри. Вместо грудей два прыщика, а еще обзывается. Если бы мне нужен был твой Антон, я бы с ним сразу после Нового года начала встречаться. Но и теперь не поздно. Сейчас пойду, найду его, и он проводит меня домой.

Девица внезапно дернула Женю за волосы, но та, падая, уцепилась за ее кофточку, подмяла под себя, и они покатились по полу. Подружка Антона вонзила в соперницу свои острые когти, а Женя пыталась поцарапать ей лицо. Наконец ей это удалось, правда, царапина получилась неглубокой, но это придало девушке уверенности, и она начала изо всех сил пинать наглую хищницу коленями, стараясь отпихнуть ее от себя. Та отвечала ей тем же и с не меньшей яростью. Если бы к ним не подоспели две незнакомые женщины, тоже гостьи, эта мерзавка, скорее всего, порвала бы на Женьке всю одежду. Женщины растащили дерущихся в разные стороны. Девица вырвалась и убежала, а Женя расплакалась: ее бежевый брючный костюм стал просто черным. А вот на платье девушки Антона пятна были почти не заметны.

В таком виде Женя не могла идти к общему столу, поэтому, стараясь не привлекать к себе внимания, прошла на кухню. Найдя в куче свертков свой подарок, она хотела забрать его с собой, чтобы вручить Эльке завтра, но потом передумала. Ее вдруг осенило – можно положить заварник в холодильник. Элька завтра туда полезет, найдет коробку и увидит, что это подарок от ее любимой подруги. Тогда она не обидится, что Женя ушла раньше и без предупреждения.

В холодильнике свободное место было только в морозилке, вот туда и сунула девушка чайник, предположив, что мороз не повредит чудесным расписным соловьям.

В конце июня приехал Дима. Женя чуть не выронила стакан с молоком, когда открыла дверь и увидела высокого молодого человека в военной форме.

– Молочко пьете, сударыня? – спросил он, улыбнувшись, и только по голосу девушка узнала своего возлюбленного.

Она не завизжала, как Элька при виде своего Максика, а просто прислонилась спиной к стене и, не отрываясь, совершенно счастливая, смотрела на Диму. А он взял стакан и выпил молоко. Потом сказал:

– Ну вот, теперь можно целоваться.

Они обнялись, и Димка так крепко сжал Женю в своих объятьях, что голова у нее закружилась, а в глазах поплыли фиолетовые круги.

– Ты хоть бы написал, что приедешь, – слабым голосом поругала она любимого. – Так ведь можно и умереть от неожиданности... Чаю хочешь?

Курсант кивнул. Они прошли на кухню, и Женя налила ему горячего чаю. Дима отпил глоток и вдруг, что-то вспомнив, сбегал в прихожую и вернулся с оранжевым свитером.

– Это тебе, Ева. Ты вечно мерзнешь...

– Ой! – девушка не нашла слов от неожиданности.

Она тут же надела свитер и побежала к зеркалу. Обновка была великолепной, как раз по размеру и пахла Димой вперемешку еще с чем-то, чужим, незнакомым. Дима подошел к ней сзади, он был уже в одной рубашке. Смешная такая рубашка, зеленая, с карманами и множеством пуговиц... Женя улыбнулась. Но вдруг она поймала в зеркале его взгляд. Дима тяжело дышал. Ей тоже стало не хватать воздуха. Она повернулась к нему:

– Димочка...

Парень подхватил девушку на руки и опустил на кровать. Они так соскучились друг по другу, что дрожали всем телом.

– Что это? – удивился Дима. – Зуб на зуб не попадает, будто от холода...

– Любимый мой! – только и смогла прошептать она в ответ.

Дрожащими пальцами она попыталась расстегнуть пуговицы на его рубашке, но они не поддавались, были очень маленькими и казались намертво пришитыми к петлям...

Дима стянул с Жени свитер, потом сорвал футболку и, жадно глядя на ее обнаженные груди, стал быстро расстегивать рубашку. Но терпения у него хватило только на две верхние пуговицы, после которых он просто снял рубашку через голову и отбросил в сторону. Затем переместился чуть дальше от девушки и нежно, с улыбкой на лице завел руки ей под юбку. Она зажмурилась, представив, что это не руки, а легкие лодочки, которые всегда плывут к своей цели. Лодочки эти ласково причалили к берегу ее счастья, немного покачались, поднимая горячие волны желания, и осторожно потянули тонкую ткань трусиков. Женя приподняла попку, уступая им дорогу, и это легкое усилие вдруг так возбудило ее, что она выгнулась на кровати мостиком и громко, сладостно застонала.

Одним быстрым движением Дима лишил ее трусиков и с головой залез под юбку. Ничего такого он раньше не делал! Женя прикусила губу и пошире раздвинула ноги. Она испугалась: вдруг он решит, что она стыдится этого нового поворота в их сексуальных отношениях? Она положила руки Диме на затылок и тихонько прижала его голову к себе. То, что она ощущала, невозможно было сравнить ни с чем в жизни. Теперь ее любимый стал частью ее голого тела, и каждое шевеление этого тела вызывало у нее сладостный стон. Это продолжалось целую вечность, волны блаженства накатывали на девушку одна за другой, и каждая следующая была мощней предыдущей, а в самом конце вечности ударил такой шторм, что она, резко выгнувшись, дико закричала. Сознание улетело куда-то в розовую пучину чувств, где царило счастье, где пели птицы и цвели абрикосы. Оно словно оторвалось от тела, его не было в комнате, оно улетело в немыслимую даль. Сколько Женя там пробыла, она не знала. Но вот, понемногу приходя в себя, она стала ощущать в бедрах приятные последствия того чудесного взрыва, она как бы вновь возвращалась в свои мышцы, наполняя их жизнью. Она старалась не шевелиться, все ее существо стремилось как можно дольше продлить это состояние физического восторга.