- Что угодно, только не это, - дрогнувшим голосом проговорил он.

Колдунья ничего не ответила. Она все так же стояла, протягивая к мечу руку. Орн медлил.

- Довольно колебаний, - видя его нерешительность, сказала, наконец Колдунья, - Черная молния больше не твоя. Освободись от нее и дай ей освободиться от тебя.

В свете луны меч выглядел таким родным и знакомым, как никогда. Его рукоять лежала в ладони так, словно всегда в ней находилась. Орн чувствовал, что глаза начинает пощипывать.

- Если это так необходимо, заберите его у меня, возьмите меч, - прошептал он.

- Не могу, - возразила Колдунья, - Сделай это сам. Только одно усилие. Протяни руку, и все кончится.

Орн набрал полную грудь воздуха. Ему показалось, что он собирается прыгнуть в холодную воду озера. Выдохнув весь воздух, он сделал быстрый шаг вперед, вложил рукоять меча в ладонь Южной Колдуньи и так же быстро отступил назад. Лодка качнулась, но Колдунья устояла на ногах. Она держала меч обеими руками, глядя в зеркальную гладь его клинка. Орн с тяжелым сердцем наблюдал за ней.

- Ты поступил правильно, Эзельгер, - молвила Колдунья, - Ваши пути расходятся. У тебя будет другой меч, а у Черной Молнии другой хозяин. Но это будет еще не скоро, а пока меч должен очиститься. Воды Зеркального озера омоют его.

С этими словами она подняла меч над головой и выбросила его из лодки. Прочертив в воздухе дугу, меч сверкнул в тумане, как настоящая молния, и исчез в темной озерной глубине. Орн тихо болезненно вскрикнул и быстро отвернулся. Какое-то время он стоял в лодке, смаргивая с глаз слезы, потом почувствовал на плече руку Южной Колдуньи.

- Полно, не печалься, - ласково проговорила чародейка, подойдя к нему сзади совсем близко, - Время залечит эту боль, и все будет иначе. А пока советую вернуться на остров в мой дом и отправиться спать. Воздух Нолавы несет успокоение.

Орн обернулся к Колдунье. Она откинула капюшон, и демон увидел светлую ласковую улыбку на молодом лице. А глаза ее казались лунными бликами на поверхности спокойной воды. Орн почувствовал, что не может не улыбнуться в ответ.

Сквозь туманы в окна заглядывали звезды. Пятна лунного света лежали на заснеженных садовых дорожках, рядом с верандой бурлил на камнях горячий ручей. Когда Колдунья вошла в свою лабораторию, на каминной полке горели свечи, распространяя мягкий желтоватый свет. Кадо сидел в кресле, служившем тайной дверью, забравшись в него с ногами.

- Твои друзья уже спят, - заметила Колдунья, - Ну а ты что?

- Однажды я поехал в горы поохотиться, но через полчаса после того, как отъехал от озера, снова выехал на берег, - вместо ответа сказал Кадо, - И так всякий раз, когда я хочу куда-то отправиться. Я не хочу возвращаться, но все время возвращаюсь. Я знаю, это ты делаешь. Я что пленник здесь, сестра?

- Что ты, конечно, нет! - горячо возразила чародейка, уселась за стол напротив кресла Кадо и вздохнула, - Пятнадцать лет я тебя искала. Ты так недолго пробыл здесь со мной и снова стремишься уехать. Я понимаю, кругом огромный мир, и он зовет тебя. Я знаю, что ты будешь возвращаться, всегда возвращаться домой. Но мне нелегко расстаться с тобой Я боюсь больше тебя не увидеть. Очень боюсь.

- Боишься? - во взгляде Кадо, обращенном на сестру вспыхнула нежная жалость, - Я думал, Колдунам не ведомы человеческие слабости.

- Ты - моя единственная слабость, - вновь вздохнула Колдунья, и ласковая печальная улыбка озарила ее лицо, - В этом и моя радость, и моя беда, - она протянула руку и машинально перевернула песочные часы, стоявшие на столе, - Ты отправишься завтра. Думаю, ты не опоздаешь и встретишься с Элиа, когда он будет в этом нуждаться. В Лоример не ведут ни одни двери, я открою для тебя коридор. С моей стороны глупо было тебя задерживать, - Колдунья бросила взгляд на часы, песок в которых струился из одной колбы в другую, - Время пришло.

Она встала и подошла к окну, глядя на притихший зимний сад. Кадо наблюдал за ней глазами, полными печали.

- Я не хочу оставлять тебя, но я чувствую, что должен, - виновато проговорил он.

- Да, ты должен, - со спокойной улыбкой проговорила Колдунья, подошла к нему и, обняв, склонила его голову к себе на плечо.

Потом она вынула из рукава и подала Кадо белый батистовый платок.

- У меня есть, - удивился Кадо.

- Такого нет, - рассмеялась Колдунья тихим лукавым смехом, - В дороге, особенно с таким попутчиком, как Элиа, всякое может случиться. В случае опасности брось платок на землю.

Она поцеловала Кадо в лоб и вышла из комнаты. Огоньки свечей на камине вздрогнули, когда дверь за ней закрылась. Кадо печально опустил голову и спрятал платок в нагрудный карман куртки.

Вещи и подарки были собраны и упакованы в тюки. Элиа охотно бы отправился в обратный путь сразу после чая, но беда была в том, что он не знал, куда именно держать обратный путь. Надежда на то, что поездка в Ланор подскажет, где искать Гвендаля, не оправдалась. Поэтому Элиа позволил радушному хозяину "Волшебной шляпы" уговорить себя остаться погостить еще недолго. Как ни хорохорился Ронф, четырехдневный пеший переход почти без сна и отдыха утомил и его. И гоблин тоже не возражал против небольшого отдыха в уютном теплом доме почтенного малолюдца. Сразу после чая уставшие гости отправились спать. Им предоставили мягкие кровати в номере для людей, а Олто Твинклус клятвенно заверил, что разбудит Элиа и Ронфа к обеду. "Ума не приложу, что мне делать дальше, - подумал Элиа, склонив голову на подушку, набитую пухом вперемешку с сухой лавандой, - Посплю-ка. Может, все само собой устроится." Ронф на другой кровати уже громко храпел, и его храп мешал Элиа уснуть. А когда он, наконец, задремал, его вдруг разбудил какой-то шум. Номер выходил окнами во внутренний двор, обычно тихий, немноголюдный. Но на сей раз во дворе что-то происходило. Раздавался быстрый топот ножек, обутых в большие остроносые ботинки и бестолковые выкрики. Испуганно кудахтали куры, дурным голосом блеяла овца. Элиа открыл глаза, пытаясь понять, что случилось, Ронф тоже проснулся и сел на кровати.

- Демоны бломовендские! - выругался он, протирая глаза кулаком, - Чего они разорались эти карапузики?

Кровать Элиа стояла рядом с окном. Он сел, опершись на подоконник, и выглянул на улицу. Из окна виднелся целый лес островерхих крыш с дымками, идущими из печных труб, хозяйственные постройки гостиницы и двор, мощенный булыжником. В воздухе кружился легкий снежок, а посреди двора испуганно вопил конюх, круглый рыжий малолюдец в бараньем тулупчике. Вокруг него столпились судомойки, поварихи, прачки, в изумлении внимая. Внимать было особенно нечему - возгласы конюха звучали на редкость бессвязно.

- Туча снеговая! Налетела вдруг, откуда ни возьмись! А он из тучи вышел! Прямо сам по себе! Взял и вышел!

Выкрикивая, конюх указывал на кого-то, стоявшего неподалеку и явно смущенного таким вниманием к собственной персоне. Этот кто-то был не малолюдского роста, в короткой лисьей куртке мехом наружу, в вязаной шапке и с торбой за плечами.

- "Сам по себе", - передразнил незнакомец, насмешливо фыркнув, - Не по себе, а по булыжникам. По себе ходить умеют только циркачи, да и то не все.

Услышав голос незнакомца, конюх перепугался еще больше и издал громкий вопль. Его слушатели из числа гостиничной прислуги подхватили крик, и все бросились врассыпную. Двор опустел, снежинки продолжали падать, незнакомец растерянно огляделся.

- Странное место, - проговорил он с досадой, - Они что, тут людей не видели?

Элиа рассмеялся, глядя на его сердитое и обескураженное круглое лицо. Он узнал своего друга Кадо.

- Эй, как ты здесь оказался? - застегивая жилет и накинув куртку на плечи, Элиа распахнул окно и выглянул во двор.

- Элиа! - обрадовался Кадо, - Меня прислала химера. Я столько приключений пережил, всего так и не расскажешь. Спускайся сюда.