«Господь — Пастырь мой, я ни в чем не буду нуждаться»

«Господь — мой свет и мое спасение»

«О Бог, ты — мой Бог».

«Все почитаю тщетою ради превосходства познания Христа Иисуса, Господа моего».

Один из стихов Библии, который помог многим ищущим (включая меня) понять этот необходимый шаг веры, содержит в себе слова Самого Христа. Он говорит: «Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему и буду вечерять с ним, и он со Мною» (Откровение 3:20).

Этот стих проиллюстрировал Хольман Хант в своем известном полотне «Свет мира», написанном в 1853 г. Оригинал ее висит в часовне Хибл колледжа, в Оксфорде, а его копия (работа самого художника спустя 40 лет) в Соборе Святого Павла. Независимо от того, в моде прерафаэлиты или нет, символизм полотна остается назидательным. Джон Рескин в письме газете «Таймс» в мае 1854 г. описал ее так:

«Слева на картине мы видим дверь в человеческую душу. Она крепко заколочена; гвозди и засовы заржавели; она опутана и накрепко привязана к косякам ползучими побегами плюща, и нам ясно, что ее никогда не открывали. Над ней вьется летучая мышь, порог зарос ежевикой, крапивой и бесплодными колосьями… Христос подходит к ней ночью…

Он одет в царский плащ и терновый венец, держит в левой руке фонарь (как свет мира) и стучит правой в дверь. Контекст этого стиха (см. Откровение 3) также многое освещает. Он появляется в конце письма Христа, адресованного через Иоанна Лаодикийской церкви, которая находилась там, где сейчас Турция. Лаодикия была процветающим городом, известным тканями и одеждой, медицинской школой, где производился знаменитый фригийский глазной порошок, и богатыми банками.

Материальное процветание принесло с собой дух самодовольства, который заразил христианскую церковь. Приверженцами этого духа были и те, кто провозглашали себя верующими, и которые, как оказалось, христианами только назывались. Они были терпимо респектабельны, не больше. Их религиозные интересы были мелкими и случайными. Как вода из горячих источников Гиераполиса, которая по трубам поступала в Лаодикию, они были (по словам Иисуса) ни холодны, ни горячи, тепловаты, а значит, безразличны к Нему. Эта духовная тепловатость объясняется с точки зрения самообмана. Ибо ты говоришь: «Я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды»; а не знаешь, что ты несчастен и жалок, и нищ, и слеп, и наг.

Что за описание гордой и процветающей Лаодикии! Они были слепыми и нагими нищими — нагими, несмотря на их фабрику одежды, слепыми, несмотря на фригийский глазной порошок, и нищими, несмотря на их банки. И мы сейчас ничем от них не отличаемся. Может, и мы говорим, как они: «Мне ничего не надо» Трудно найти слова, более опасные духовно. Именно наша самодостаточная независимость больше, чем что–либо другое, удерживает нас от подчинения Христу. Конечно же, Он нужен нам! Без Него мы нравственно наги (и нет одежды, которая подошла бы для Божьего присутствия), слепы к духовной истине и нищи, ибо нам нечем купить благосклонность Бога. Но Христос может одеть нас в праведность, прикосновением вернуть зрение и обогатить нас духовными благами. Без Него и до тех пор, пока мы не откроем дверь, чтобы впустить Его, мы — слепые и нагие нищие. «Се, стою у двери и стучу , — говорит Он. Это не плод воображения, не выдуманный персонаж религиозного романа. Это человек из Назарета, утверждения Которого, Его характер и воскресение говорят о том, что Он — Сын Божий. Он также — распятый Спаситель. На стучащей руке есть шрам. На ноге, что стоит на пороге, видны следы гвоздей.

И Он — воскресший Христос. Иоанн уже описал Его в первой главе Откровения, когда видел Его в своем символичном видении. Его глаза были, как пламень огненный, а ноги подобны халколивану, раскаленному в печи. Его голос звучал, как шум вод многих, а лицо Его сияло, как солнце в силе своей. Неудивительно, что Иоанн упал к ногам Его. Трудно понять, как существо такого величия могло снизойти до того, чтобы придти к таким вот слепым и нагим нищим, как мы.

И все–таки Иисус Христос говорит, что Он стоит, стучит в дверь нашей жизни и ждет. Заметьте, что Он стоит у двери, а не толкает ее; говорит с нами, а не кричит. Это еще более замечательно, если мы вспомним, что дом в любом случае принадлежит Ему. Он — архитектор, который придумал этот дом. Он — строитель, который его построил. Он хозяин, Он купил его всей Своей кровью. Так что дом принадлежит Ему по праву задумки, строительства и покупки. Мы — лишь жильцы в доме, который нам не принадлежит. Он мог бы плечом распахнуть дверь, но предпочитает стучать рукой. Он мог бы приказать нам открыть дверь; вместо этого Он лишь предлагает нам это сделать. Он не навязывает Своего присутствия ни в чьей жизни. Он говорит (стих 18): «Советую тебе… Он мог бы издавать приказы; но Ему достаточно дать совет. Таковы Его снисходительность и смирение, и свобода, которую Он дал нам. Но почему Иисус Христос хочет войти? Мы уже знаем ответ. Он хочет стать и нашим Господом, и нашим Спасителем.

Он умер, чтобы стать нашим Спасителем. Если мы примем Его, Он сможет даровать нам лично все блага, купленные Его смертью. Войдя в дом, Он обновит, перестроит его, внесет другую мебель. А значит, Он очистит и простит нас; наше прошлое будет зачеркнуто. Он также обещает вечерять с нами и разрешить вечерять с Ним. Эта фраза описывает радость быть с Ним. Он не только отдает нам Себя, но и просит нас отдать себя Ему. Мы были незнакомы; теперь мы друзья. Между нами была закрытая дверь; а теперь мы сидим за одним столом.

Иисус Христос войдет также как наш Господин и Хозяин. Дом нашей жизни перейдет под Его управление, и нет смысла открывать дверь, если мы этого не хотим. Когда Он переступает через порог, мы должны передать Ему всю связку ключей, открывая Ему доступ в каждую комнату. Один четверокурсник из Канады написал мне как–то: «Вместо того, чтобы дать Христу всю связку ключей ко многим комнатам дома,., я дал Ему один ключ, подходящий ко всем дверям» Для этого необходимо покаяться, решительно отвернуться от всего, что, как мы знаем, Ему не понравится. Не то, что мы стараемся сделаться лучше перед тем, как приглашаем Его войти. Наоборот, нам нужно, чтобы Он вошел, потому что мы не можем простить себя и сделать себя лучше. Но надо, чтобы мы были готовы к любым изменениям, которые Он пожелает сделать, когда войдет. Не может быть никакого сопротивления или попыток поставить наши собственные условия; должно быть безусловное подчинение господству Христа. Что это значит? Я не могу описать это в деталях. В принципе, это значит отвергнуть злое и следовать за Христом.

Вы сомневаетесь? Вы говорите, что неразумно подчиняться Христу в темноте? Конечно же, это не так. Это гораздо более разумно, чем заключение брака. В браке мужчина и женщина подчиняются друг другу без всяких условий. Они не знают, что ожидает их в будущем. Но они любят друг друга и доверяют друг другу. Они обещают взять друг друга, чтобы «держать от сего дня навсегда, для плохого и хорошего, для богатства и бедности, в здоровье и болезни; любить и дорожить друг другом до тех пор, пока смерть не разлучит их» Если человек может так доверять человеку, как можем мы не доверять Сыну Божьему? Гораздо более разумно подчиниться божественному Христу, чем самому доброму и благородному из людей. Иисус никогда не предаст и не злоупотребит нашим доверием.

Итак, что же нам делать? Для начала надо услышать Его голос. Всегда есть трагическая возможность повернуться к Христу неслышащим ухом и заглушить настойчивый шепот Его призыва. Иногда мы слышим Его голос через уколы совести, иногда через искания разума. Это может быть нравственное поражение или кажущаяся пустота и бессмысленность существования, или невыразимый духовный голод, или болезнь, лишение, боль, или страх, которые помогут нам увидеть Христа, стоящего за дверью и говорящего с нами. Его зов может придти к нам через друга, проповедника или через книгу. Когда бы мы ни услышали Его, мы должны слушать. «Имеющий уши да услышит», — говорит Иисус.