Название этой книги «Великий Спорщик». Но оно дано не для того, чтобы показать, что Христос был неуживчивым и сложным человеком, а для того, чтобы дать читателю понять, что для провозглашения Своей истины Он часто вступал в споры. Многие из Его наставлений начинались с дискуссий с раввинистическими богословами тогдашнего иудаизма. Его оппоненты с Ним не соглашались, но не могли переубедить его.

Моя цель в исследовании тех споров, в которые вступал Христос, такова: пояснить, о чем именно шел разговор, показать, что эти вопросы до сих пор злободневны, и доказать, что ту позицию, которую в дискуссиях каждый раз занимал Христос, в дальнейшем всегда отстаивали евангельские христиане. Далее, в двух вступительных статьях, я поясняю, почему считаю это исследование полезным.

В первой из них я попытался защитить дело богословского определения. Сегодня оно кажется весьма неблагодарным. Нехристианский мир весь пропитан духом прагматизма и во всеуслышание заявляет, что до смерти устал от непрактичных богословских рассуждений церкви. И в некоторых современных церквах царит тот же самый дух. Многие уже оставили надежду на доктринальную стабильность, не говоря уж о доктринальном согласии. Поэтому–то я и попытался обнажить корни такого враждебного отношения к богословскому определению и доказать, что мы все–таки должны заниматься подобными вещами и не оставлять этого дела.

Во второй вступительной статье я выступаю в защиту евангельского христианства. Таким образом, сначала я отстаиваю необходимость продолжать заниматься богословским определением, а потом пытаюсь призвать всех нас определить христианство «по–евангельски». В статье дана краткая (но, как мне кажется, необходимая) справка об исторических корнях и употреблении самого термина «евангельский». Однако больше всего меня заботят не имена и термины, а истина и, в частности, та доктринальная позиция, которую занимают так называемые евангельские христиане. То, как мы сами себя называем или как называют нас другие, — совсем незначительная мелочь по сравнению с великими доктринами, согласно которым мы стремимся жить, а также по сравнению с вопросом, действительно ли они истинны. Совокупность доктрин, которых мы придерживаемся, обычно называется «евангельской верой». Не будем выяснять, правильное это название или нет. Здесь важно не название, а сама сущность. А мы заявляем, что сущностью этой является библейское, изначальное, фундаментальное христианство. Мы верим (как я знаю, довольно убежденно и, как я надеюсь, в смирении), что наша вера есть истинная вера Христова, как Он преподал ее апостолам и особенно как Он защищал ее перед Своими противниками и оппонентами.

Поэтому главы, идущие за вступительными статьями, посвящены исследованию тех споров, в которые вступал Христос. Я не стремился дать исчерпывающее толкование. Я лишь попытался уделить внимание тем основным разногласиям, которые (как мне кажется) доминировали в Его время, да и сейчас остаются все еще злободневными, а именно: характеру христианского Бога и христианской религии; авторитету и предназначению Писания; пути к спасению; нравственности и поклонению, угодным Богу; сущности христианского долга перед миром и главному устремлению жизни каждого христианина. По каждому из этих вопросов Иисус Христос выразил свое несогласие с учением либо фарисеев, либо саддукеев, и по каждому из них евангельские христиане не могут согласиться с другими общинами сегодняшней церкви. Вообще, как я и пытаюсь доказать в своей книге, если соединить вместе те истины которые излагал и отстаивал Христос во время диспутов то в результате получится достаточно полное изложение того, что обычно называют «евангельской религией».

Итак, я отсылаю эту книгу к читателям с усердной молитвой и надеюсь, что Бог простит мне ее несовершенства, удалит оттуда все допущенные ошибки, чтобы они не нанесли никому вреда, и признает все ее истины Своими, чтобы они могли кого–то благословить.

Джон Стотт

Цель, поставленную в этой книге, определить очень просто. Она написана для того, чтобы попытаться доказать, что евангельское христианство и есть христианство подлинное, истинное, изначальное и неискаженное, и доказать это учением Самого Иисуса Христа.

Такая попытка разъяснить и выделить некий определенный вид христианства у кого–то вызовет неодобрение, у иных опасение, а у некоторых даже раздражение. Посему позвольте мне сразу же предугадать и, возможно, предотвратить некоторые из критических замечаний, которые, скорее всего, появятся у читателей.

Дух века сего весьма недружелюбно настроен по отношению к приверженцам любой догмы. У нас не в почете те, кто непреложно формулирует свои взгляды и неизменно их отстаивает. И каким бы образованным, смиренным и искренним ни был человек с твердыми принципами, ему сильно повезет, если удастся избежать обвинений в предубежденности и догматизме. Сегодня считается, что по–настоящему великий ум наряду с признанием непреложных истин должен быть одновременно свободным и открытым — достаточно свободным, чтобы усваивать всякую свежую мысль, появляющуюся на горизонте, и достаточно открытым, чтобы продолжать это делать до бесконечности.

Что же нам на это сказать? Мы должны ответить, что историческое христианство по сути своей догматично, потому что называет себя верой откровения. Если бы христианство было всего лишь собранием философских и этических идей человечества (подобно индуизму), догматизму в нем не было бы места. Но если Бог (как утверждают христиане) говорил «издревле… в пророках, а в последние дни… говорил нам в Сыне» (Евр. 1:1) Своем, то почему мы называем догматиками тех, кто сам верит в Его Слово и побуждает к тому же остальных? Если Божье Слово, которое можно прочесть и принять и сегодня, действительно существует, то разве не было бы величайшей глупостью и грехом не воспринимать его всерьез?

Конечно же, тот факт, что Бог говорил с людьми и что Его откровение записано в Книге, не означает, что христиане знают все. Боюсь, что иногда мы производим впечатление таких вот всезнаек, и тут нам необходимо Божье прощение за самоуверенную претензию на всеведение, ибо мы не знаем всего. Тот перевод 1 Ин. 2:20, где говорится: «Вы… знаете всё», почти наверняка неверен. Лучшие переводы звучат так: «Все вы знаете» или «У всех вас есть знание». Иоанн утверждает, что у всех христиан есть какие–то знания, а не то, что некоторые христиане обладают всем знанием.

В том же послании апостол признается, что по отношению к будущей жизни «еще не открылось, что будем» (1 Ин. 3:2). Точно так же Моисей, которому были даны уникальнейшие откровения от Бога, восклицал: «Владыка Господи, Ты начал показывать рабу Твоему величие Твое и крепкую руку Твою…» (Втор. 3:24). В том же ключе апостол Павел, из посланий которого церковь и по сей день пытается черпать глубину и основательность его учения, сравнивал наше имеющееся частичное знание с бессмысленным лепетом ребенка и мутным отражением в тусклом стекле (1 Кор. 13:9–12). Если уж Моисей в Ветхом Завете и Павел с Иоанном в Новом так вот смиренно признаются в своем неведении относительно большей части истины, то кто мы такие, чтобы объявлять себя всезнайками? Нам еще раз нужно услышать отрезвляющие слова Иисуса: «…не ваше дело знать времена или сроки…» (Деян. 1:7). Он говорил тогда о тех временах и сроках, «которые Отец положил в Своей власти». Этот же принцип применим и к остальным сферам истины. Пределы нашего знания установлены не в соответствии с тем, что нам хотелось бы узнать, но в соответствии с тем, что Богу угодно было нам открыть.