Да что здесь происходит?

В ту же минуту появился Джером и сообщил, что папку найти не может. Неужели она могла пропасть? Он с сожалением произнес:

– Я прошу прощения, мисс Визерби, но папки нигде нет. Вы уверены, что оставляли ее?

Кловер не заметила, что откуда-то молодому человеку стало известно ее имя. Она воскликнула:

– Но этого не может быть! Мы оставили ее здесь совсем недавно. Я отдала ее даме по имени Изабель.

Оливия ее изжарит на медленном огне, и будет права.

Папки нет. Она пропала без следа.

«О, как я могла так забыться!.. Как можно было переступить порог этого сомнительного клуба?» Она хотела обвинить Изабель в своем несчастье, но больше всего ей хотелось отчитать Лукаса. Однако благоразумие возобладало, потому что она и только она виновата в том, что так подвела свою покровительницу.

– А Изабель может знать, куда подевалась папка? – спросил Лукас. Кловер загорелась надеждой.

Он спрашивал так вежливо, что она немедленно заподозрила его в неискренности – несмотря на заботу, в его голосе звучало скрытое веселье. И у него по-прежнему была эрекция.

– Боюсь, что миссис Лемингс уехала сегодня, – ответил взволнованный Джером. – Ее не будет несколько дней.

Как же все неудачно складывается! Кловер хотелось кричать. Однако она понимала, что папка утрачена безвозвратно, как и понимала то, что папка исчезла преднамеренно. О, какой дьявольский план! Ей открылась цель всей этой хитроумной затеи.

Она вдруг тоже ощутила возбуждение, начиная осознавать, что скрывается для нее в будущем.

И самое главное, она поняла, отчего великолепный пенис Лукаса снова вскинул головку.

Кловер боялась, что Оливия убьет ее, когда узнает о том, что произошло, и ее страхи оправдались в полной мере.

– Какого черта ты шлялась где-то с Лукасом, да еще и занималась там неизвестно чем, когда я попросила тебя выполнить такое простое поручение?! Я тебе доверила ценные бумаги, а ты их потеряла, потому что тебе не терпелось трахаться.

Ее глаза метали молнии, а грудь театрально вздымалась. Кловер хотела аплодировать своей артистичной покровительнице, но вместо этого она понурила голову и тихо произнесла:

– О, мне так жаль.

– Ты хоть понимаешь, что теперь из-за тебя я потеряю контракт?

Кловер кивнула.

– О, как мне загладить свою вину?

Звонки в клуб ничего не дали: им сказали, что Изабель не будет несколько дней, поэтому им трудно помочь в решении данной проблемы.

Оливия произнесла еще одну тираду о разрушенной карьере, о том, как ее ярые соперники уже довольно потирают руки, а потом заявила, что всерьез подумает, как Кловер может возместить ей потерю. Та едва не рассмеялась ей в лицо.

«Она насаживает меня на крючок и при этом понимает, что я все прекрасно осознаю». Оливия надула губки, а потом приготовилась произнести слова, которых и ждала Кловер.

– Да, пожалуй, ты сможешь компенсировать этот проступок, – немного поколебавшись, сказала Оливия. – Но это дело довольно деликатное. Ты сначала должна подумать, потому что хотя ты мне и обязана до конца жизни, все же я не настолько жестока.

– Что это за дело? Я согласна на все.

Кловер с трудом подыгрывала Оливии, но все же ей удалось создать впечатление убедительной игры. Она понимала, что держать маску тоже надо уметь, и это искусство было составной частью их большого плана.

– Фрэнсис прикипел к тебе душой, – выпалила Оливия. Она пригладила волосы, что выдавало ее волнение. – Он собирается устроить большую вечеринку, и я очень его обрадую, если уговорю тебя прийти. У него день рождения, поэтому он настроен довольно благосклонно. Он даже пообещал мне компенсировать мои затраты. – Она посмотрела на Кловер очень строго. – С контрактами не шутят. И ты знаешь, как ты передо мной виновата.

– Если меня приглашают, я пойду.

Кловер вдруг ощутила, как возбуждение охватывает ее все сильнее.

Оливия все еще колебалась.

– Ты будешь не просто гостьей. Фрэнсис отвел для тебя особую роль.

Оливия смотрела на Кловер с завистью! Она не скрывала, что охвачена похотью.

– Какую роль? – переспросила Кловер, хотя и догадывалась, о чем идет речь. Ей нравилось играть на чувствах Оливии.

– Я не стану тебе раскрывать все карты, потому что Фрэнсису это не понравится. Это испортит эффект.

– Но с какой стати мне идти на вечеринку, о которой мне ничего не известно? Все это так подозрительно.

Оливия вознегодовала или, скорее, хорошо разыграла негодование.

– Подумайте о том, чем вы мне обязаны, юная леди! Вы воспользовались моим доверием, жестоко разочаровав меня. Несколько дней в изысканном обществе – не такая уж обременительная просьба, не так ли? Кловер, ты подставила мою репутацию под удар.

– Ну, если мы говорим в таком тоне, тогда… – Кловер понурила голову, изображая полную покорность и искреннее раскаяние, хотя ей трудно было сдерживать смех. – Конечно, что такое несколько дней? Может, мне даже понравится?

Она знала наверняка, что ей понравится. Она лежала в кровати и размышляла, правильно ли поступила, дав согласие. Она поняла, что ожидается вечеринка для избранного круга. Того самого, к которому принадлежит и ее кузина. Будут показательные наказания, выставление жертвы напоказ и секс, секс, секс… Должно быть, он превратится в настоящую оргию.

Но какую роль отвели ей в этом спектакле?

Закрывая глаза и отбрасывая покрывало, Кловер беспокойно пошевелилась. Ночь стояла необыкновенно теплая, и ее воображение все больше распалялось.

Будет ли она наказана? О, наверное, да. Вопрос только в том, как она будет наказана, кем и кто потом овладеет ею?

Она ощутила, как простыня под ней смялась. Она коснулась своего зада, слегка постанывая, – еще были свежи раны от порки, которую ей задал Лукас.

Она и не ожидала, что ей будет так больно. Однако теперь ее желание проснулось с новой силой. Она вспомнила, как оказалась распростертой на его колене, и ее влагалище истекало соком, готовое принять мужскую плоть.

Она скользнула пальцами по низу живота, ощущая, что снова хочет пережить этот опыт.

Кловер засунула в себя два пальца, мечтая о том, чтобы это были пальцы ее любовника. Он так унизил ее своим показательным наказанием, а потом тем, что ласкал ее столь откровенно, но она не испытывала стыда. То, что за ними наблюдали, только послужило для нее дополнительным источником возбуждения. Она представляла, как раздвигает ноги все шире, чтобы оказаться на обозрении у всех присутствующих при этом разврате. Она представляла, как темная комната оглашается сладострастными стонами и криками и внимание всех вокруг приковано к ее изнывающей киске.

– О, бог ты мой, – прошептала она, скользнув еще глубже. Ей хотелось быть грубой, словно она готовилась к предстоящим испытаниям. Стащив с себя пижамные штаны, она потянулась к ящику, в котором предусмотрительная Оливия оставила для нее разнообразные игрушки.

Вибраторы с различными насадками в форме птиц и зверей, фарфоровые яйца, стимуляторы сосков – все это было похоже на сундук с сокровищами. Но Кловер не была настроена на изысканные фантазии и выбрала обычный вибратор. Она всадила его в себя до основания, представляя, что занимается сексом с Лукасом.

Лукас был больше, чем скромная игрушка, но Кловер закрыла глаза и отдалась на волю воображения.

Она чувствовала, как он беззастенчиво проникает в нее. Она видела его глаза в обрамлении длинных ресниц, слышала, как из его уст вылетают неприличные ругательства и многообещающие угрозы.

Потом сцена сменилась новой картинкой: она висит на цепях, а Лукас работает над ее задом, прохаживаясь по нему своим широким кожаным ремнем с серебряной пряжкой. Она в это время, конечно, будет молить о пощаде.

Кловер и понятия не имела, какие ощущения у нее вызовет тяжелый ремень. Но знала, что ей предстоит новый опыт. Ее матка начала бешено пульсировать, и она ухватилась за клитор двумя пальцами, ритмично сжимая его. Поцелуй ремня Лукаса стал прелюдией к оргазму, который испытала Кловер.