– Какая тебе-то разница?
– Разница такая, что все, друг, очень скверно. Засыпая сегодня в одном обществе, мы не знаем, в каком проснемся на следующее утро.
Замелькацкий, наконец, уселся на своем стуле. Компьютер его был включен.
– Да, именно, ничего не знаешь про то, что наступит для тебя завтра!.. А ведь завтра очень многое может наступить!
– Послушай, как бы ты отнесся к тому, что у тебя вдруг начало бы обезображиваться лицо?.. – вдруг проговорил Замелькацкий.
– Не знаю… – испуганно ответил Смирнов. – Наверное, сходил бы ко врачу… А почему ты спросил?..
– Да так… Ни почему…
Смирнов замолчал и уткнулся в экран своего компьютера. Некоторое время они сидели молча.
– Нет, погоди… – Смирнов опять повернулся к нему. – А почему у меня должно начать обезображиваться лицо?
– Да не должно, конечно, я просто так проговорил.
– Ты бы сам-то поверил, что кто-то что-то говорит просто так?.. Почему-то же ты спросил. Почему вообще лицо может начать обезображиваться?..
Чувствуя, что Смирнов нервничает и просто так не отстанет, Замелькацкий принялся объяснять:
– Понимаешь, вчера я был на почте и там одна баба другой сказала, что по нашему району бегает какой-то бомж – у него страшно заразная болезнь, от которой обезображивается лицо… Вот и все.
– Ничего себе! – лицо Смирнова вытянулось. В глазах засквозила тревога. – Глупость какая-то!.. Нет, а почему ты меня спросил, что я стану делать…
– Да просто так! Что ты в самом деле!..
– Нет, ну просто так же не бывает ничего…
– Согласен. Не бывает!.. Тут сложный ряд ассоциаций… – начал, не выдерживая, раздражаться Замелькацкий. – Ты ведь сказал, что никогда не знаешь, в каком мире проснешься завтра…
– Да, говорил…
– Ну вот!.. А я вчера как раз вечером проснулся, подошел к окну, смотрю – во дворе стоит какая-то машина – как будто как из будущего. Я таких никогда в жизни не видел. Я и подумал… Знаешь, фантазия такая: думаю, а вдруг я заснул летаргическим сном и проснулся уже в будущем, где все другое – машины другие… Ты как сказал сегодня про то, что не знаешь, в каком мире проснешься, я сразу про это и вспомнил. А поскольку я после этого вчера сразу прошел на почту, то я тут же и про этого бомжа вспомнил…
– Постой, так ты что, с ним встретился?!
– Да нет, я про рассказ этой бабы вспомнил…
– А-а… – Смирнов внимательно разглядывал его.
– Ты смотри!.. – через некоторое время проговорил он. – Ты ведь нас обязан предупредить…
– О чем?..
– Если ты болен заразным заболеванием, ты обязан предупредить… Как это!.. Тем более…
– Ничего я не должен! – в раздражении воскликнул Замелькацкий. Весь этот разговор начал надоедать ему. Он жалел, что сказал про обезображенное лицо.
– Как это не должен?!.. – начал еще больше нервничать Смирнов.
– Ну хорошо: должен, должен!.. Успокойся… – Замелькацкий принялся перелистывать на компьютере листы отчета, всем своим видом показывая, что не хочет продолжать этот разговор.
Смирнов еще некоторое время с тревогой смотрел на него, но потом отвернулся…
В комнате воцарилась гнетущая тишина. Прошло несколько мгновений и Смирнов встал и вышел.
Замелькацкий остался один… Он продолжал механически перелистывать на компьютере свой собственный отчет. Что же, черт возьми, произошло?!.. С ним и раньше подобное случалось… Со всеми случается. Когда это случилось вчера, подумал: «Что ж, случилось в самый неподходящий момент… Что ж!..» Но сегодня – опять! И опять неподходящий момент!.. Можно, конечно, грешить на пирожок. Но позавчера он не ел пирожков, а вчера утром это произошло!.. А потом весь день ничего не было: чувствовал себя нормально, не считая какой-то особенной сонливости. Что-то здесь не так… У него не болит желудок, все нормально… Уже два раза за два последних дня в самый неподходящий момент с ним происходит что-то совершенно ужасное!.. Да ведь именно эти два дня он живет на новой… То есть старой!.. На новой старой квартире!..
Он слышал, при переезде желудок может реагировать на воду, – на какие-нибудь непривычные примеси, содержащиеся в воде на новом месте… Но он переехал всего лишь из района в район!..
Вдруг он ощутил, что живот у него сводит. Страшно испугался, но тут же вспомнил – он же так и не завтракал сегодня! Сводит-то от голода!.. Боже мой, он совсем не следит за собой! Надо поскорей, поскорей пойти поесть!..
Он вскочил со своего места, подошел к вешалке, надел куртку и торопливо направился вниз, на улицу…
6
Он вышел на улицу. Опять перед глазами начало возникать ухмыляющееся, как будто все понимающее лицо директора… Унизительно подвело его здоровье. Не уволили бы!.. Главное, конечно, в продажах… Сразу вспомнилась сестра: постоянно говорила, что он бездарно тратит время, занят совсем не тем, дурак и ничтожество… И верно: что он и кто?.. Уже приближается к тридцати, а нет ни карьеры, ни семьи, ни подруги.
Не хотелось больше об этом думать!.. Но опять встало перед глазами ухмыляющееся лицо директора. Еще раз мысленно он пережил всю унизительную сцену.
Вот и магазин, он дернул за ручку. Дверь не открывалось. Только тут разглядел: магазин не работает. Он развернулся и медленно пошел по улице: черт знает что! За жратвой он всегда ходил именно в этот магазинчик!.. С тоской Замелькацкий посмотрел по сторонам: какая весна!.. Разве стал бы он несколько лет назад брести вот так по улице – униженный, грустный, то и дело вспоминающий какого-то козла, надсмехавшегося над ним?! Это при такой-то погоде!.. Да у него в прежние времена весной крылья вырастали!.. А сейчас?!.. Два утра подряд он переживает какие-то унизительные ситуации…
Да скинуть с себя всю эту грязь, весь этот мрак к чертовой матери!.. Утро прошло, он испытал после него облегчение и не на вечно ни этот директор, ни этот товар, который не хочет продаваться, ни Маркин с Федоровой! Достаточно просто перестать думать о них.
Радость волной окатила его: именно так!.. Все лишь проходной эпизод. А сейчас надо устроить немного праздника. Хоть на полчаса он сбежит от директора. Он бросил торопливый взгляд на часы – он совершит безрассудство и поедет… До метро – всего ничего, от центра города отделяет несколько станций, а там один ресторанчик быстрого питания. В нем ему особенно нравилась атмосфера.
Он представил себе оживленную, нарядную улицу – о, как любил он эти центральные улицы! Он пройдется по ней, потом зайдет в ресторанчик и попробует всего, что у них предлагают на завтрак. И его желудок прекрасно со всем справится. И благополучно вернется назад – он был в этом уверен. Счастливая эйфория охватывала его все сильней. Она появлялась неожиданно, и никогда не подводила. Он знал: запомнит эти мгновения надолго.
Он уже быстро шел к метро…
«Эх! Эхма! – думал он. – Здорово!»
Он зашел на станцию, миновал турникеты, съехал на эскалаторе вниз и вошел в вагон как раз подошедшего и открывшего двери поезда. Он чувствовал себя чрезвычайно уверенно – как и предполагал. Двери закрылись, поезд побежал в тоннель… Он настолько был в себе уверен, что ничто не могло поколебать его знания о том, что вот сейчас он проедет эти несколько остановок совершенно без всяких проблем… Так и произошло… В вагоне, кстати, было пусто, пассажиры, как на подбор, все чистые и культурные, не было этих толкавшихся баб с тележками, испитых, разящих перегаром мужиков… Как белый человек он уселся на свободный диван, раскинул широко руки, облокотив их о спинку, закинул ногу на ногу – он кайфовал!..
Никто не обращал на него внимания, никто не смотрел на него осуждающе…
«Эх! Эхма! – думал он. – Всегда бы так ездить!.. Ну почему, почему таких мгновений на жизнь выпадает… Да всего несколько!.. Впрочем, жизнь только начинается! Да сколько ему лет?! Подумаешь!.. Да он так молод еще!»
И он уже совсем не думал, как только недавно, что уже не за горами его тридцатилетие, и нет ни карьеры, ни намека на карьеру, ни семьи с детками, ни подруги, ничего… Ничего и не надо!.. Сидя так, в таком вагоне больше не надо ничего… Кайф!..
