Он нес что-то про то, что та тенденция про которую он говорил – это вовсе не плод его воображения, что про эту тенденцию он вычитал из заграничных источников (он ничего такого нигде не читал!), что странно, как это Маркин не понимает, что продажи оборудования не могут не зависеть от сезона, так как есть периоды закрытия балансов и проч. (это звучало внешне правдоподобно и даже логично, но на самом деле ничего такого не было, продажи, вопреки логике, ни от какого сезона не зависели и он сам это лучше всех знал – иногда лучше всего покупали именно в тот момент, когда, казалось бы, клиентам должно быть совершенно не до покупок). В общем он сам, невольно, начал выводить и обосновывать систему там, где ее точно не было… Хотя!.. Иногда, ткнув пальцем в небо, можно нечаянно и попасть во что-нибудь…

Поджимало так сильно и отповедь была столь яростной, что Маркин опешил и, как понял Замелькацкий какой-то еще остававшейся свободной от происходившего с ним ужаса частью мозга, Маркин сдался, видимо решив, что все его нападки не пройдут.

И странно – Замелькацкий опять удержал все в себе и его опять отпустило. Большего наслаждения, чем в эту секунду он давно уже не испытывал, – ужасная лапа, сжимавшая его, разжалась… Невольно он сделал в своей речи паузу.

Директор – все-таки голова у него, надо было отдать должное, несмотря на всю раздражительность, работала отменно, – спокойно проговорил:

– Понимаешь, никакой тенденции, кроме той, что мы по твоему товару очень сильно отстаем, нет. Хотя и рынок и все преимущества по сравнению с конкурентами у нас есть…

Тут уж, после того, как сам директор при всех обозначил его вину, начала говорить Федорова – уж у ее-то речей тенденция всегда была только одна и совершенно предсказуемая: теперь получалось так, что во всех неудачах руководимого ей отдела виноват единственно он, Замелькацкий, потому что вовремя не встретился с тем, с кем она просила его встретиться, не предоставил данных, которые она просила его предоставить, не выбрал в переговорах ту линию, которую она просила его выбрать и так далее все в таком же духе.

Директор посмотрел на часы.

Измученный Замелькацкий тоже глянул на свои… Надежда охватила его – до истечения получаса, про которые обмолвился директор, оставалось не так уж и много.

– Что, спешишь куда-то? – неожиданно спросил директор, перебив Федорову (та тут же замолчала) и внимательно уставился на него.

Вопрос этот настолько поразил Замелькацкого, что вдруг его как будто окатили ледяной водой, и вся проблема прошла… По крайней мере так в ту секунду ему показалось… Ясно было, что директор не мог ни о чем догадываться, но все же!..

– Ты как себя чувствуешь? – вдруг проговорил директор.

– Что? – вытаращился Замелькацкий на него.

– Ну тебе вчера было плохо… Ты же сказал, сердце… Как сейчас чувствуешь себя?

– Хорошо… Нормально… – неожиданно бодро ответил Замелькацкий.

– Ой, здоровье – это самое главное! – запричитала Федорова. – Вот я занимаюсь теннисом, лыжами. Это помогает сохранять отличную форму! – конечно же не могла не подчеркнуть она.

– Ну вы когда меня с собой возьмете на лыжах, а?! – весело заговорил с ней директор, словно бы позабыв за секунду и о Замелькацком и о совещании. – Я вот все хочу на лыжах покататься!.. Как в школе, знаете, на уроках физкультуры… А то все приятели все этими горными занимаются… А я вот хочу на беговых, обычных, так, знаете ли, по рабоче-крестьянски…

– Ой, да бросьте вы, по рабоче-крестьянски… Да вся Норвегия только на беговых и катается… Мы вот недавно с мужем были там, у знакомых… – опять подчеркнула она свой активный образ жизни…

– Ну Мария Ивановна! Что же вы меня-то опять с собой не взяли! – весело воскликнул директор. – Ну я бы знакомых ваших конечно был не стал обременять, где-нибудь там рядом остановился в гостинице! Ну вот, опять не дали на лыжах покататься… – директор весело хлопнул ладонью по столу.

– В Норвегии! – воскликнул Маркин. – Сергей Васильевич! А чего вам эта Норвегия, вы поезжайте вон в Рязанскую область… Только лыжи получше смажьте… А то как за вами там мужички погонятся… – Маркин заржал.

– Все ты опошлишь! – покачал головой директор.

– Нет, а почему опошлишь?.. – возразил Маркин. – У меня вон у сына у одноклассника велосипед отобрали… Да-а, остановили в соседнем дворе, ссадили и привет!..

– Ой, ну Маркин опять эти свои ужасы начинает рассказывать – где ты их только выкапываешь…

– А он, Марь Иванна, просто вам завидует… Оправдывается, почему он спортом не занимается… Вон у него, смотрите, какой уже живот висит… Мол, с велосипеда садили, лыжи отобрали… Не на чем мол заниматься… – весело продолжал директор.

– Ой, да Маркина, пожалуй, ссадишь… – проворила Богачева. – Он сам у кого хочешь велосипед отберет…

– А вдогонку еще и лыжами по голове огреет!.. – заржал директор.

Один Замелькацкий не принимал участия в общем веселом разговоре.

– Не делайте из меня монстра!.. – проговорил Маркин. – Лыж у меня нет. Есть гантели. Но я их с собой не ношу. Так что не бойтесь…

– Иногда-то, признайся, все-таки носишь? – прищурившись, лукаво спросил директор.

– Ну если только в «Гарант» иду…

Все, кроме Замелькацкого, заржали: у их фирмы с «Гарантом» был долгосрочный контракт на поставку оборудования и запчастей, по которому «Гарант» непрерывно предъявлял всякие малообоснованные претензии…

– То-то я смотрю у тебя карманы оттопыриваются!..

– Сергей Васильевич, вы же знаете, там не только гантели!..

– Да уж, – проговорила Федорова. – Гантелями там вопроса не решишь…

– Нет, почему… Если они будут из золота! – опять весело заржал директор.

Все знали, что управляющий «Гаранта» получает от их фирмы постоянное вознаграждение.

Директор вдруг посмотрел на часы. Потом уставился на Замелькацкого:

– Будем считать совещание оконченным… Соберемся по тому же вопросу через неделю… А ты подготовь пока свои предложения, как увеличить продажи… Так сказать, о причинах колебания спроса мы от тебя теперь знаем, надо подумать, как им управлять…

Все поднялись. Опасаясь, что кто-нибудь, а может, даже сам директор продолжит с ним разговор, Замелькацкий неловко сгреб со стола свои бумажки и толком даже не сложив их, так и держа в руках эту бесформенную кипу торчавших друг из-за друга листков, поспешил прочь из зала для совещаний.

Выскочив за дверь, он, ни на кого не глядя – он прошел мимо секретарей – направился к двери туалета. Когда он взялся за ручку и открыл дверь, он обернулся: выйдя из переговорной, директор с ехидной улыбочкой смотрел на него… Замелькацкий дернулся и шагнул внутрь…

Он вышел из туалета. Дух его был, разумеется, в ужасном состоянии. Но особенно он в эти мгновения думал о последней сцене с директором – она произвела на него странное впечатление: неужели он обо всем догадался?! Но как?! Это невозможно!.. И чем это ему грозит?..

Он вошел к ним в комнату. Кроме него в ней сидел еще один и одно рабочее место было свободно – сотрудник, который на нем раньше сидел, уволился, а нового так и не взяли. Сейчас в комнате был только один человек – Смирнов, его ровесник. С ним у него были отношения лучше, чем с другими – те были просто коллегами, со Смирновым они были друзьями.

– Черт знает, кого набирают… Пока тебя не было…

– Я был на совещании.

– На это место привели новенькую.

– Ну и как тебе новенькая сотрудница?

– Она приехала из какого-то очень далекого городка…

– Что же, никого поближе не нашлось?

– Видишь ли, наше общество вымирает.

– Это всем известно…

– Да, именно, вымирает… Понимаешь… Все очень хреново. Я сейчас говорил с Фадеевым – это был начальник департамента персонала – брать совершенно некого. Нет сотрудников подходящей квалификации. Я вот только что прочитал тут на одном сайте – доля престарелого населения увеличивается с восемнадцати процентов, которые есть сейчас, до двадцати шести, которые будут в скором времени…