– Успокойся, тебе платить не придется!..
Он переобулся в тапочки, повесил куртку на вешалку и прошел к себе в комнату. Он чувствовал, что настроение его кардинально изменилось.
«Ну Боня-то, конечно, надеется, что за ним прилетит вертолет…» – отчего-то подумал Замелькацкий, протянув руку к выключателю. Но неожиданно он передумал и не зажигая света, подошел к окну… И парк и река и кварталы на другом берегу реки – все было как вчера, когда он проснулся после своего «летаргического» сна. Вот он: корабль, с которого не спасется ни одна крыса!.. Все это ерунда!.. Да и почему корабль обязательно должен утонуть?!.. Самого главного писатель почему-то не сказал!.. Замелькацкий уже было отвернулся от окна, но потом вдруг задержался: он вновь посмотрел на парк… Ну зачем он стал разговаривать с этим козлом?!.. Чужой, незнакомый город был перед ним… Опять его начала охватывать вчерашняя необъяснимая тоска. Он попытался представить себе дальнюю оживленную улицу: рестораны, магазины, кафе. Там много нарядных людей, они ужинают, выпивают, о чем-то весело болтают друг с другом, подъезжают на шикарных машинах к дорогим магазинам… А будет ли у него когда-нибудь такая машина?!.. Тьфу ты, этот козел, похоже основательно подпортил ему вечер!.. Да, там много нарядных людей, красивые женщины, уверенные в себе, хорошо одетые мужчины. Он будет один из них… Да когда, черт возьми?!.. Да он уже один из них!.. Почему же он тогда здесь, перед окном, а не там, в ресторане или в шикарной машине?!.. Потому что он не удачливый преступник и у него нет богатого и влиятельного родственника, который продвинет его по жизни?! Там, всего-то в нескольких метрах от него, за стенкой, в комнате коммуналки, вполне возможно стоит точно так же как и он и смотрит на тот же парк этот козел и думает про шикарную улицу: про те же, что и он, Замелькацкий рестораны, шикарные машины, витрины дорогих магазинов, про нарядных женщин и мужчин… И значит, козел, прав: ничем он, Замелькацкий, от него не отличается!.. Ну уж нет!.. Все это – ерунда!.. Бредовые, неверные рассуждения. Он наконец-то зажег в комнате свет. Давящая тоска тут же точно бы отшатнулась от него…
Что сказал ему Боня? Устраивать себе приятные мгновения!.. Свет люстры показался ему слишком ярким. Он погасил его и включил маленький ночничок под матовым абажуром. Достал из пакета коробочку…
Вдруг у него в кармане задергался, задрожал, заиграл мобильный телефон, он выхватил его…
– Артем, добрый вечер, это Ариелла… Не удивляйся, твой мобильный дал мне Смирнов. Артем…
Она сделала паузу. Замелькацкий молчал.
– …У меня к тебе очень важный разговор.
– Да…
– Артем, ты пойдешь со мной завтра в театр?
– Мы же договорились!
– Ну тогда не говори, что ты передумал. Теперь я на тебя рассчитываю. Не вздумай отказываться. Ты очень меня подведешь и потом сам же об этом пожалеешь… Так ты завтра не откажешься?..
– Да нет…
– Чао, беби!..
В трубке раздались короткие гудки. Замелькацкий схлопнул телефон.
Не успел он засунуть его в карман, – тот заиграл вновь…
– Артем, что с тобой сегодня было?.. – это была опять Ариелла. – Надеюсь, это завтра с тобой не повторится?!..
– Послушай, ты что, так и будешь названивать мне теперь каждую минуту?!..
– Хамишь! – она повесила трубку.
Он вскочил из-за стола и в волнении подошел к окну: ядрена вошь! Понабрали черти кого!.. Зачем он огласился пойти с ней в театр?! Теперь от нее не отвяжешься!.. С таким он еще не сталкивался!.. В волнении он отключил телефон. Посмотрел в окно: на оживленной дальней улице горели огни реклам, мелькали фары проезжавших автомобилей. Все хорошо!.. Все хорошо!..
Он враз успокоился: сейчас он рассмотрит коробочку, а потом почитает детективчик. И ляжет спать!.. Спатечки!.. В конце концов: ну сходит он с чертовой куклой в театр!.. Ну и что?!.. Не детей же ему с ней там крестить!.. Сходит, и все! А потом она скорей всего сама куда-нибудь денется – уволится, пропадет и – поминай как звали!..
В этот момент он уже усиленно старался не думать об одном очень важном в эти два дня пункте…
Что она могла иметь ввиду?.. Она-то что и откуда может знать?!.. Да пошли они все!.. Крысы, обреченный корабль, писатель, Ариелла… Боня! Где-то ты сейчас, Боня! Возьми меня на свой вертолет!.. Я не верю, что ты можешь быть обречен. А раз ты все же спасешься, значит есть шанс и у меня!
Он принялся распечатывать коробочку бордового цвета. Едва он сорвал целлофан, до ноздрей донесся терпкий запах.
9
Он проснулся в хорошем настроении… Позавтракал, съев бабкину манную кашу. Встал заранее, времени было полно: умылся, побрился, оделся, тщательно завязал галстук. В театр – в том же костюме, как ходил каждый день. Галстук выбрал самый нарядный, самый новый, дорогой. Надушился из вчерашнего флакона.
Вот он уже на пути к метро. Первые минут пять-семь шел в совершеннейшей безмятежности. Утро было приятным, солнечным: весна!.. Глядя по сторонам, подмечал, что приметы угрюмой зимы стремительно исчезают. Еще немного и улицы, пожалуй, станут сухими и чистыми!.. С приятными мыслями и видя кругом приятные картины одолел больше, чем полдороги до метро. Здесь уже вместе с ним по улице шагало много народу. Ему приходилось обгонять, лавировать между прохожими. Он перенапрягся, обгоняя одну тетку – навстречу им по узкой дорожке ехал автомобиль, ему нужно было успеть проскочить – все вместе они бы не разминулись. Он сделал через лужи несколько ловких, чудовищных по величине прыжков, – в лужах плавали талые комья, – удачно выскочил на сухой участок и тут с ужасом понял, что все начинается. Опять!.. Он перестал идти своим ускоренным утренним шагом, – по утрам он временами несся так быстро, что зашагать быстрее уже нельзя было в принципе, – только побежать. Он замедлился, и вслед за этим ему несколько раз наступили на задники ботинок – все вокруг неслись, как угорелые, все опаздывали… Во всяком случае большинство!..
Но оно начиналось… Легкий позыв, едва обозначившаяся только что атака повторились. Теперь знак был отчетлив. Но пока напор еще не был таким сильным, он не свидетельствовал о об окончательном приговоре, а был из серии тех, что подразумевают, что все еще может как-то само собой прекратиться, улетучится…
Он миновал еще какое-то расстояние. Он шел медленнее, чем в начале пути, но шел… Вот он влился вместе с одним из ручейков в толпу. Все, словно нарочно, давило на него. Словно эта неприятная давка должна была дать ему почувствовать, что еще немного и хода назад не будет. Он почувствовал новую атаку, опять несильную, но какую-то очень угрожающую, с намеком на ближайшее будущее… Нет, в этом, конечно, никакая вода и пирожок не виноваты!.. Это чистые нервы!
Он чувствовал, что ему надо отвлечься, переключиться с этих отчаянных ощущений. Иначе еще минута и будет поздно – они овладеют им полностью! Вход в метро был уже виден, надо было срочно что-то решать, что-то делать. Но не возвращаться же третий день подряд обратно домой!.. Вчера он встретил Боню, а потом купил себе замечательный подарок!.. Вот так: думать только о приятном, о том, о чем только и имеет смысл в жизни думать.
Он чувствовал, что спасение от наступавшей беды реально, что ему удается выиграть бой, что признаки ужасного отступают – конечно, они быстро отступят, только так и может быть, когда для ужасных признаков нет никаких реальных причин. Теперь все ясно: конечно же ни пирожок, ни новая вода на новом месте жительства не при чем!.. Коробочка… Да, все прекрасно! Боня! Вот и вход в метро, толкотня со всех сторон стала ужасной!.. Ничего не случится!.. Боня, отличное настроение!.. Он благоухает новой туалетной водой. Он прошел в вестибюль станции. Ужас, действительно, начал отступать, как-то потерялся, стал несущественным под действием Бони… Замелькацкий представил столь приятное ему лицо Бони и словно бы крикнул ему, воображаемому (разумеется, выкрикнул про себя):
– Эй, Боня, привет! Вот он я, иду на работу! У меня все отлично! А ты-то что там делаешь?
