– Я… – если бы это просто «я»! Нет, Замелькацкий оказался застигнутым этим звонком врасплох и на свою беду произнес какое-то неуверенное «я-а…» По этому помимо его воли присоединившемуся «а» директор конечно же не мог не понять: он, Замелькацкий судорожно выдумывает, как выкрутиться, что соврать… И теперь после этого «я-а…» что он ни скажет, – все будет лишь более или менее умной ложью…

– У меня что-то с сердцем! – выпалил Замелькацкий. – Я вызвал скорую!.. Не знаю, что случилось… Как раз надо было выходить на работу… Сейчас отпустило. Как раз собирался позвонить вам…

– Понятно… – спокойно сказал директор.

– Сергей Васильевич, – заторопился Замелькацкий, чувствуя что директор сейчас повесит трубку. – Ну как там?

– Что?

– Совещание…

– Да вас вот ждали. А вы не пришли… Мы решили перенести на завтра… Время прежнее…

– Сергей Васильевич, ну извините!.. Ну я же объяснил… Сам не знаю, что произошло. Я вызвал скорую…

– Да… И что?..

– Ну вот…

– Ну ладно… Поправляйтесь…

Директор повесил трубку. Несколько мгновений Замелькацкий держал мобильный телефон в руке, потом положил его обратно на стол. Скверно, однако!.. Хуже и быть не может!.. Вызвал скорую, плохо было так, что даже на работу позвонить не мог, все собрались, как идиоты, на совещание, посвященное в сущности его вопросу, а он взял и не пришел, а теперь разговаривал вполне бодрым голосом, только сначала немного растерялся – «я-а…» – а потом ничего – разошелся, вопросы задавать начал – как, мол, там дела?.. Интересно, что подумал директор? Как он объяснил себе неявку Замелькацкого? Должна же у него в голове быть сейчас какая-то, хотя бы приблизительная версия, хотя бы какая-то область догадок… Да уж, скверно! Ему надо было упредить события: с самого начала позвонить первым…

Сказать: на совещание не приду, бегу обратно домой, скрутило живот!.. Замелькацкий нервно расхохотался. Да уж!..

…Он открыл глаза: темнота окружала его, сквозь расшторенные окна в комнату проникал рассеянный уличный свет, с кухни доносилось задыхающееся астматическое тиканье бабкиного будильника. Больше ни звука ни откуда не доносилось, если бы не будильник, в квартире стояла бы полная тишина…

Что-то странное происходило с ним – он должно быть очень переутомился… Поговорив с Васильичем он прилег на стоявший в его комнате старый диванчик – бог знает, с каких незапамятных времен он здесь стоял, – и тут же отрубился… Утром он проспал совещание… Надо же!.. Какая сонливость!..

Он смотрел на потолок: лепнина в виде гипсовых листьев, окаймлявшая его, была в некоторых местах замазана таким толстым слоем белил, что листья сливались друг с другом. Он переехал сюда меньше недели назад: квартира его бабушки, которая должна была отойти ему. До этого он жил с родителями и сестрой, но у той родился ребенок и в их маленькой квартирке стало шумно и тесно. Должно быть из-за ребенка сестры он и переутомился так сильно… Он встал с дивана и не зажигая света подошел к окну… Склон, поросший старыми парковыми деревьями, спускался вниз, дальше были теннисные корты, потом опять – какое-то подобие плохо ухоженного старого парка, еще дальше – футбольное поле со старыми трибунами, какие-то спортивные площадки, огороженные забором из металлической сетки.

Построенный в сталинское время дом, кажущийся огромным даже и по современным масштабам, стоял на горе, – перед фасадом шла неширокая улочка, тротуар и затем за высокой металлической оградой уступами спускался вниз парк.

Вдалеке – Замелькацкий только угадывал ее – была набережная, дома, еще одна набережная, новый, недавно построенный жилой комплекс на другом берегу реки… И еще дальше – огни, огонечки… Это были отсветы реклам, вывесок на дальней оживленной улице, Замелькацкий пытался представить ее. Наверное сейчас, к концу рабочего дня она уже забита толпами машин. Замелькацкий перевел взгляд ближе: темный парк с редкими, плохо светившимися фонарями… Непонятная, необъяснимая тоска стала вдруг охватывать его… Словно он маленький мальчик и он вдруг оказался на чужой, незнакомой улице и куда-то исчезли его родители и он смотрит вокруг на чужой, незнакомый город. Со странным, болезненным чувством он принялся рассматривать его – словно никогда прежде он не видел его и это первое, неожиданное свидание… Потом он много раз вспоминал это свое ощущение и оно всякий раз казалось ему мистическим и загадочным.

Он опустил глаза. Что это за машина?.. Он вздрогнул и вперился взглядом в автомобиль, подъехавший и остановившийся во дворе – он никогда не видел подобного автомобиля! Это был какой-то новый, совершенно неожиданный, совершенно небывалый прежде дизайн!.. А что это за марка?!.. Даже приблизительно он не мог угадать происхождение этого автомобиля – в какой стране делают такие?!.. Передняя дверь машины открылась и из нее вылез человек, – опять странное, болезненное ощущение ударило Замелькацкому по нервам – куртка и штаны на владельце автомобиля были какого-то невиданного им прежде фасона, по какой-то новой моде, от которой он отстал, о которой прежде не знал ничего…

Со смешанным чувством он отошел от окна… Так наверное чувствовал бы он себя если бы заснул летаргическим сном и очнулся от него в каком-то далеком, неведомом будущем, которое иначе, без летаргического сна ему никогда не суждено было увидеть, в котором ему не могло быть места, в котором его время должно быть далеким, исчезнувшим прошлым, а сам он… В комнате было темно… А может быть и правда?!.. Он опять вздрогнул, обернулся и подскочил к окну… Машины не было!.. Но подъехал какой-то старый облезлый грузовик – таких он видал предостаточно… Значит, он не в будущем, с ним не случалось летаргического сна и на дворе стоит время именно его жизни! Опять какая-то чушь так же как и сегодняшним утром, лезла ему в голову, Он потер лоб, провел ладонью по глазам, запустил руку в волосы… Что с ним происходит?!.. Что происходит вокруг?!.. Да ничего…

Он почувствовал голод. В квартире никого не было… Он медленно вышел в коридор. Тиканье будильника раздавалось здесь гораздо громче, чем в комнате. Вот и кухня… Только теперь он осознал, что не был здесь со вчерашнего вечера: утром он не позавтракал, придя домой, вскорости уснул.

На столе под фаянсовой кружкой – записка.

«Завтрак на плите. Все горячее. Ешь. Поехала в Чухлинку. С приветом. Бабушка PS Буду вечером.»

Подойдя к плите он обнаружил давно застывшую манную кашу. В холодильнике не было ничего, кроме пакетиков с непонятным содержимым… Он отравился к метро – перекусить…

Сначала он заглянул в «Макдональдс»: время было очень неудачным, в конце дня народа было слишком много… Не став ждать, он вышел обратно на улицу и бесцельно побрел вдоль торговых павильонов. В первый раз с тех пор, как переехал, брел здесь вот так… Он еще ничего не знал в этих местах. Взгляд упал на киоск, блестевший прилавком и поручнями из нержавеющей стали. За витриной была металлическая конструкция: в ней, один на другом – чебуреки и несколько видов пирожков.

Тут с ним произошла странная вещь: он не мог объяснить, чем понравился именно этот пирожок – с пузырьками жира и какими-то непонятными темными пятнами. И продавец хотел предложить другой, но Замелькацкий замахал – «Нет, нет!..»

Тогда продавец удивленно вскинул глаза:

– Какой вам?..

– Мне вот тот… – Замелькацкий уже показывал рукой на свой…

– Этот?!.. – продавец, молодой черноволосый парень со смышленым лицом и вострыми глазами, явно удивился.

Артем молчал и продавец, сняв другие пирожки с металлического приспособления, вытащил тот единственный, понравившийся Замелькацкому. Принял деньги, отсчитал сдачу и положил ее на стоявшее на прилавке блюдце.

Артем отошел с пирожком в сторону…

Вспомнил утреннюю историю. Лучше бы ему его не есть… Зачем он купил?.. Ерунда, от одного пирожка ничего не будет. Что может быть от одного единственного пирожка?..

…Скомкав промасленную бумагу, он выбросил ее в урну.