Ужинал Ставров в компании Лехи. Здоровенный детина тридцати лет стал не просто телохранителем, но и единственным другом, а то и нянькой.

Пару лет назад Леха случайно очутился в нужном месте и в нужное время, спас Ставрову жизнь. Они не были знакомы, а ситуация оказалась тривиальная. Зашел Марк в кабак выпить рюмочку и послал приставучих фанов какого-то футбольного клуба. Те, наверняка под кайфом, дождались его и напали вчетвером на улице. Начали бить. Поскольку аппетит, как водится, приходит во время еды, парни разгорячились, двое достали перья. Леха проходил мимо, встрял в драку и раскидал парней. А Ставров тогда сделал вывод, что в наше прекрасное и свободное время телохранитель необходим, как воздух. Леха – бывший боксер – на предложение Марка занять место охранника откликнулся с радостью, потому что не имел на тот период работы. Но отношения работодатель – работник переросли в нечто большее.

Не каждый человек легко сходится с людьми, вот и Марк был из этого разряда. Нельзя сказать, что он необщительный, заносчивый, грубый, напротив, Ставров человек воспитанный, образованный и внешне привлекательный, а дружеские отношения с людьми не завязывались. На одном из банкетов местная певица, исполняющая классические произведения, – пикантная, как сыр пармезан, – назвала его «человеком с отрицательным обаянием». Ставров не понял, как обаяние может быть отрицательным, но выяснять смысл глупого высказывания не стал. Он терпеть не мог взбалмошных и шумных артистов, глубокомысленных музыкантов, эксцентричных художников, вообще избегал общества людей, а представителей богемы тем более. Когда у него униженно клянчили деньги на благотворительные акции в пользу издыхающего искусства, которым, в понимании Марка, здесь даже не пахло, давал лишь затем, чтоб отстали. Ставров был одинок, как луна на небосклоне. Подобный образ жизни его не тяготил, потому что люди умудряются раздражать бессмысленными разговорами, да и знакомство с ним считают выгодным, а ему хотелось бы других отношений. Но последний месяц он не выносил одиночества, потому что все в мире меняется, изменился и Ставров. Единственный, кто тонко почувствовал его натуру, – Леха. Он постоянно рядом, но незаметный. Теперь только по необходимости Марк посещал банкеты, концерты, конференции и скучал на них до смерти. Все свое время, и свободное тоже, отдавал работе. Отдавал до недавнего времени.

Шестидесятипятилетняя тетка Сима, полненькая и подвижная, третья по счету и последняя, кому Марк доверял, как обычно приготовила на роту. Странно, наряду с «как обычно» происходят необычные события. Около полугода уже Марк находился в том состоянии, когда каждый прожитый час мог оказаться последним. Это сильно изнуряет.

– Все, все, тетка, я пас, – поднял руки Леха, а он любитель поесть.

– Тогда кисель или взвар? – не унималась Сима.

– Старая, – с легким упреком произнес Ставров, – если б я тебя не знал, то подумал бы, что ты диверсантка и решила нас уморить едой. Отстань.

Ставров встал из-за стола и поплелся наверх, в свою комнату.

– Не подходи к окну, Марк, – напомнил Леха.

– Спасибо, я забываю… – проговорил Ставров, не оборачиваясь.

И правда, он забывает, что заимел неизвестного врага, который не дремлет, преследует по непонятным причинам, но почему-то не доводит дело до конца.

Очутившись в своей комнате, Марк открыл окно, постоял несколько мгновений и вдруг вспомнил, о чем Леха предупреждал минуту назад. Он тут же отошел от окна, выключил свет и лег на кровать, не раздеваясь. Кому-то может показаться, что он ищет смерти. Нет, у человека, у нормального человека, живет непреодолимая тяга к жизни, у Марка тоже. Он действительно забывает, что там, за окном, возможно, притаилась смерть с пистолетом в руке. Просто забывает, а надо помнить.

Не собирался к «боингу», ну его к чертовой матери! Так решил Тимур вечером. Но в десять утра любопытство погнало судьбе навстречу. Очутившись в кабинете Ставрова, он не удержался и присвистнул с уважением. Кабинетик большой, ну, очень большой. Мебель отпадная. Сзади кто-то кашлянул, Тимур оглянулся. У стены в огромном кресле, обтянутом кожей, утонул «боинг» с голоском педика, листал журнал и поглядывал исподлобья на Тимура. Скупо поздоровавшись, Ставров предложил Тимуру присесть в кресло напротив у черного стола, сразу предупредив:

– Только не ври, это в твоих интересах. Рассказывай биографию.

Выложил как на духу основные вехи. Итак. Бывший танцовщик и фарцовщик, бывший маклер и крупье, бывший дилер знаменитой косметической фирмы, одновременно чистил квартиры постоянных клиентов, последнее время щипач в дорогих клубах и барах. К жителям Кавказа отношения не имеет, так, дедушка армянин затесался, а вообще-то он русский… по паспорту. Все.

– Бьют не по паспорту, а по роже, – и «боинг» в кресле у стены рассмеялся собственной шутке, у которой борода выросла до Колымы.

– Не очень-то внушает доверие биография, но рискну, – сказал Ставров. – Будешь работать у меня?

Тимур поскучнел. Работа? От которой кони дохнут? Пахать от звонка до звонка? Он, Тимур, личность многоплановая, с авантюрным складом, то есть романтик. А какая романтика в слове «работа»? Но из вежливости поинтересовался:

– Что за работа?

– Секретаря.

– В приемной я видел секретаршу…

– То секретарь-референт, а ты будешь секретарь по личным вопросам. Понял?

Тимур утвердительно кивнул, однако ни фига не понял. Но в Ставрове было нечто удавистое, так и потянуло к нему в пасть. Вдруг пасть открылась и произнесла сумму гонорара… Тимур с готовностью выпалил:

– Рискну.

– Рискую я, – уточнил Ставров. – Учти, в случае…

– Понял, понял, – поднял вверх руки Тимур.

– Мне не нравится, когда меня перебивают, – лениво выговорил Ставров. – Ты с Лехой знаком? Так вот, вздумаешь проделывать штучки-дрючки, он из тебя сделает…

– Знаю, китайца, – снова перебил Тимур и хихикнул.

– Нет, пластырь, – подал голос Леха, – от асфальта не отдерут.

Ставров уткнулся в бумаги, давая понять, что аудиенция закончена. Тимур, взявшись за ручку двери, вдруг спохватился, вернулся и положил перед Ставровым авторучку «Паркер» с золотым пером, перекочевавшую со стола в его карман:

– Извини, я нечаянно. Болезнь у меня такая, клептомания называется.

– Я тебя вылечу, – обнял его по-дружески Леха и повел новоиспеченного секретаря в другой кабинет оформляться на работу.

Тимур, заполняя бланки, больше поглядывал на Леху, который бил ребром ладони о дверной косяк с тупым упорством.

– Таран, – вырвалось у Тимура.

Ну, блин, точно: Леха один к одному бревно, которым только ворота пробивать в неприступной крепости. А еще занимало Тимура, почему Ставров решил взять его к себе, чем он ему приглянулся? Неужто мастерством? Тогда эта фирма специализируется на мошенничестве, а Тимуру вовсе не улыбается перспектива стать сообщником крупной банды. Но гонорар перевесил сомнения, и потом, в случае опасности Тимур найдет способ смыться.

Он, конечно, не надеялся, что получит гонорар без проволочек, безумных справок с мест жительства и работы, учебы и леший знает еще откуда. Оказалось, у них тут бюрократия сведена до минимума. Володька расплатился с теми, кому должен, перекусил в бистро и прохаживался у галереи в ожидании Полин. Изредка ощупывал наличку в кармане, не веря собственному счастью: можно жить не тужить и писать, писать…

Далеко вперед не заглядывал, довольствуясь сегодняшним днем. А зачем проектировать будущее? Ведь по расписанию оно не сложится. Дома, в России, расчетливые планы сверстников приводили в уныние, на деле же терпели фиаско. Девчонки планировали захомутать богатого старичка (где столько богатеев найти?) и согласны были выполнить любые фантазии старого урода с торчащими из носа волосами и жирным брюхом, попутно отрываясь с Володькой. Имеющие более скромную внешность впадали в умствование, из кожи вон лезли, показывая эрудицию и фехтуя словесами. А цель одна: заинтересовать парней и наконец отведать греха. Третья категория девчонок – всем давалки, эти быстро слетали с дистанции, конченые. Есть еще четвертая категория – ни то ни се. Может, и встречаются нормальные, да, видимо, ходят они с Володькой по разным дорожкам, не попадаются друг другу на глаза. Он охладел к девчонкам, видел в каждой потенциально расчетливую, глупую обезьянку, с которой можно только пару раз перепихнуться, а на большее она не годится. С ребятами было проще. Но их цинизм, бессмысленная жестокость, проявляемая вдруг ни с того ни с сего, тоже оказались ему чужды.