– Перестань смотреть на нее плотоядно, – прошипел Влад. – Ты теперь при деньгах, завтра можешь удовлетворить свою похоть. В Париже существуют целые кварталы красных фонарей.

– Э нет, покупной секс не для меня. Не хочу фальшивки. Мне надо по обоюдному согласию, тогда это кайф. Вот скажи, зачем ей вырез чуть ли не до пупка, а? Смотри, почти вся грудь наружу… Ой! Я пойду пописаю…

В туалете покатывался со смеху, вспоминая физиономию офранцуженного Влада. Вернувшись, приступил к мясу, мысленно рассуждая, что, в сущности, жизнь – коробка сюрпризов. И что для счастья человеку надо сначала мало – кусок жареного мяса и бокал вина, а потом много – славы и денег. Но Влад умудрился и тут нравоучительно, как классный дам в пансионе благородных мальчиков, сделать замечание:

– Перестань жрать, как бегемот. Сделай вид, что ты из цивилизованного мира.

– Ты бы попил водичку денька три…

– Боже, какого черта я с тобой вожусь!

– Ты на мне зарабатываешь, а лишний франк… Что я говорю! У тебя никогда не будет ЛИШНЕГО франка.

– Ты мне надоел. Значит, так. Полин хочет сделать заказ…

– Я так и знал! – воскликнул Володька и подпрыгнул на стуле.

– Заткнись, пожалуйста, и слушай. Завтра она отвезет тебя на виллу…

– Ух ты! Я ей понравился?

– Не за тем, о чем ты подумал. Она хочет, чтобы ты написал для нее несколько картин. Ты хоть понял, как тебе повезло?

– Я гениальный художник, чему ж тут удивляться?

– Ты болван и самонадеянный кретин. Я пошел.

– Куда? – испугался Володька.

– Домой. Ты вызываешь у меня нервный тик. Не забудь прибавить пару процентов с сегодняшнего гонорара.

– За что? – нет предела изумлению Володьки.

– За терпение. И за сегодняшнюю сделку, а точнее, за перевод. Будь любезен рассчитаться, Гоген. – Он чмокнул даме ручку, сделав шаг к выходу, остановился. – И не прикидывайся простачком.

Володька почувствовал даже некоторое облегчение после ухода так называемого агента, в глазах которого застыл немой укор: неблагодарная свинья. Свинья, конечно, Володька. А ведь шокирующее поведение – маленькая месть агенту. Когда обратился за помощью к Владу, тот высокомерно расхохотался: еще один художник в столице художников. Но парень из «расейской глубинки» оказался настойчив и уверен в себе. Влад под его напором решил показать пару работ спецам, те заинтересовались, не так чтобы очень, но посоветовали, к кому обратиться и кто в ближайшее время устраивал выставки, открывая сезон. Далее агенту пришлось побегать и немного поработать языком.

Набитый желудок сигналил: хватит, не хочу, но Володька ел впрок, не упускал шанса хорошо поесть. Полин, изредка поднося бокал с вином к губам, наблюдала за ним. Наконец Володька проглотил последний кусок, откинулся на спинку стула с бокалом вина в руке, ощущая сытое блаженство и забавляясь, что он и Полин – две разные планеты.

– Ну-с, Полин… чем займемся? Может, махнем к тебе? Мой чердак не место для прекрасных дам. Так махнем? Посмотри на меня внимательно: я высок, строен, симпатяга, в моем арсенале такой запас энергии, что трудно представить. Едем? Клянусь, не ударю в грязь лицом. Что, слабо переспать с русским гением?

– Я не сплю с первым встречным, пусть даже гением, – сказала Полин на чистейшем русском языке. Наверное, потрясенная физия Володьки доставила ей удовольствие. Она отпила глоток, наслаждаясь произведенным впечатлением, и улыбнулась. – А ты подтвердил, что наедине с собой человек остается хамом. Ведь со мной ты был все равно что один.

– Йоперный балет! – в полном ауте произнес Володька.

– Не смущайся. Ты же свободная личность, а таковая не должна стесняться своих проявлений, – иронично наставляла Полин с превосходством дикой кошки, в лапах которой пичуга. – Было забавно наблюдать за тобой.

– Да, повеселилась… – Он постепенно приходил в себя, но теперь его штурмовала злость: – Это же… Тебе понравилось бы, если б ты сидела на толчке, а кто-то подглядывал бы, смотрел, как ты испражняешься? Очень похоже.

– В тебе много вульгарного, – поморщилась Полин. – Но ты действительно одаренный художник.

– Слушай, ты кто?

– Просто Полина.

– Ага. Просто Полина… Не удивлюсь, если ты еще и резидент ФСБ.

– О нет, – рассмеялась она, – я обыкновенный человек, без определенных занятий, без талантов и увлечений.

– А от меня тебе что нужно?

– Несколько работ в присущей тебе манере и с твоей фантазией. Ты должен…

– Пока я должен лишь некоторую сумму трем троглодитам, других долгов не знаю.

– Хорошо, я выразилась неудачно, извини. Но ведь ты приехал сюда работать? Я могу дать тебе все необходимое: прекрасное жилье, краски, кисти…

– Понятно. Богатую девушку скука гложет, захотелось богемы вкусить. Только у меня это пройденный этап. Я уже жил на шикарной даче, где меня снабжали всем необходимым, лишь бы писал с утра до ночи. А потом как-то раскрыл западный каталог современной живописи и увидел там свою работу под чужим именем. Думаешь, я за этим пол-Европы прошагал, под небом звездным спал, в дождь прятался где придется, зарабатывал гитарой и горлом, а наш российский брат бил в зубы, требуя проценты? И куда ни ткнись – везде вы! Наверное, даже среди пигмеев затесались. Дома не давали покоя и здесь стережете. На всех дорогах Европы получишь с любимой Родины привет. Вот народ… популяция бандитов.

– Володя, я не бандитка, присваивать твои работы не собираюсь, – мягко сказала Полин, совсем не обидевшись. – Разве плохо то, что я предлагаю?

Он впился ей в глаза, пытаясь заглянуть внутрь. Но увидел прямой, открытый взгляд без задней мысли, хотя женщина – порождение ехидны, умеет прикинуться любым оборотнем. Полин спросила, не дождавшись ответа:

– Виза уже заканчивается?

– Откуда знаешь?

– Нетрудно догадаться. Если учесть время, за которое ты мог прошагать пол-Европы, потом заработать на краски… Ты же не тащил на себе картины через всю Европу?

– Не тащил.

– Ну вот. Помножить на время написания работ и проталкивание их, виза должна заканчиваться или уже закончилась.

– Ты проницательная. Закончилась.

– Ну, это дело поправимо. Теперь едем. Ты где живешь?

– На окраине, естественно. Нет, это… это просто йоперный балет!

Сначала ночной город не занимал Володьку, но, честное слово, Париж – средство от стресса. Здесь невозможно долго пребывать в упадническом духе. А если разобраться, кому должно быть стыдно? Полин. Она повела себя нечестно, пусть и переживает. И Володька уже рассматривал события вечера как авантюрный виток в своей жизни.

– Признайся, у тебя был с Владом сговор? – спросил, когда она остановила автомобиль на узкой улочке в районе трущоб.

– Нет. (И он почему-то поверил.) Одновременно с тобой я познакомилась и с ним. Как насчет моего предложения?

– Подумать надо, – набивал цену.

– Завтра в три жди у галереи. Хватит времени управиться с делами?

– Наверное.

– Тогда до завтра, гений, – улыбнулась Полин необыкновенно мягкой улыбкой.

Автомобиль свернул за угол. Володька стоял в наброшенном на плечи пуловере с завязанными рукавами на груди, заложив руки в карманы единственных парадных брюк. Стоял и думал: не приснился ли ему сегодняшний вечер? Нащупав бумажки в кармане, достал, хотел выбросить… Ого! Целое состояние – сто франков! А Полин мировая мадама. Полин?.. Да, так и будет ее звать, по-французски: Полин. Надо же, денег сунула тихонько. Деньги… Все же есть в них доля счастья, причем доля крупная, если их много. Завтра не придется тащиться через весь город пешком. В ближайшем подвальчике купил дешевое вино (привык не шиковать), поднялся в каморку под крышей, названную им романтически мансардой, и в обожаемом одиночестве выпил вино до дна. Он давно жил предстоящими переменами, теперь вот они, а внутри вдруг образовалась пустота на пару с удовлетворением. И еще немного страшновато. Но совсем немного.

Заснул крепко, не сняв одежды, мечтая, как завоюет Париж, а значит, и весь мир.