– Правда-правда, я сама слышала, как твоя мать говорила моей.
Колпак нахмурился.
– Не ссорьтесь, мы уже почти пришли.
Никитка был удивлен, когда троица смело шагнула в оконный проем на первом этаже и быстро посеменила по шаткой лестнице.
– Стойте! Она сейчас рухнет.
– Ничего подобного. Лестница крепкая – слона выдержит.
– Зачем подниматься наверх? – недоумевал парень.
– Там сюрприз. Не стой, иди сюда.
– Или ты опять струсил?
Вздохнув, Никита последовал за смеющейся компанией.
На третьем этаже Настя ткнула пальцем на один из проемов. Судя по всему, раньше проем служил выходом на балкон, так как брал свое начало от самого пола.
– Ник, смотри.
– Что это?
– Балкон давно обвалился, и теперь мы здесь катаемся. Видишь канат?
С потолка свисал металлический крюк. Через него был продет толстый канат.
Не успел Ник поинтересоваться, что Настя имела в виду, упомянув катание, как Игнат, разбежавшись, ухватился за канат и с криком «Поберегись!» оттолкнулся от края.
Никитка зажмурился.
– Открой глаза, трусишка, я уже туточки.
Казимир повторил трюк, проделанный Колпаковым.
– Здоровско! Настюх, твоя очередь.
– Он оборвется! – предостерег Никита.
– Ха-ха-ха…
– Канат толщиной с мою руку. Смотри. – Завизжав, Настя отправилась в полет.
– Ник, хочешь попробовать?
– Нет.
– Да ладно, здесь нет твоего папы.
– Главное, покрепче ухватиться и не смотреть вниз.
– И отталкивайся посильней.
– Я не буду. – Никитка мотал головой, пятясь назад.
– Трус! Трус! Посмотри на Настьку, она девчонка и не боится.
– Не приставайте к нему. – Казик отвел Ника в сторону. – Скажи нам правду, ты боишься?
– Нет. Просто не хочу.
– Значит, боишься.
– Казик, хватит шептаться с трусом, пропустишь свою очередь.
Никита покрылся испариной.
– Я согласен прокатиться на канате.
– О!.. Другой разговор. Игнат, помоги ему.
– Не надо, я сам.
– Не забудь оттолкнуться.
Казимир с усмешкой смотрел, как Никита тянется к канату. Анастасия присела на корточки, а Игнат остался стоять недалеко от проема, чтобы в случае чего протянуть Нику руку помощи.
Никита оттолкнулся, закрыл глаза и… Вероятно, по причине излишнего веса мальчик не смог удержаться. Его руки ослабли, и он мешком полетел вниз.
Обезумев от случившегося, Игнат с Настей побежали за Марфой. Казимир не мог сдвинуться с места. Ноги приросли к полу, перед глазами мелькало лицо Никиты.
Дальнейшие события Анастасия помнит с трудом. В памяти отпечатался разговор с отцом Никиты. Ребята плакали, просили прощения за то, что, не прислушавшись к совету взрослых, отправились к развалинам.
В сентябре месяце, возвращаясь из школы, Настя с Игнатом увидели родителя Ника. Облаченный в военную форму, мужчина направлялся к подъезду брата.
Остановившись у лавочки, он повернул голову и, встретившись глазами с Колпаковым, прошептал едва слышную фразу.
– Игнат, что он сказал?
– Я не расслышал.
Жизнь не стоит на месте. Осень сменяется зимой, зима весной, а та, в свою очередь, уступает дорогу жаркому лету.
Пролетело четыре десятилетия. Дружба трех мушкетеров по-прежнему оставалась крепкой и нерушимой. Не так давно Анастасия заехала в книжный магазин и, как обычно, застряла у стеллажей с детективами. Минут двадцать Колпакова читала аннотации, гадая, какому роману отдать предпочтение. В итоге, взяв три нетленки в твердом переплете, Настя сделала шаг в сторону, как вдруг ее внимание привлекла темно-синяя книга, стоящая не торцом, а обложкой вперед. На обложке был изображен маленький мальчик в синем костюме. В руках светловолосый толстячок держал один конец каната, тогда как другой покоился у его ног.
Анастасия почувствовала головокружение. Костюм мальчугана был точной копией костюма Никиты в день их знакомства. На ватных ногах Настя подошла к стеллажу вплотную. Название книги заставило непроизвольно вскрикнуть. На темно-синем фоне золотистыми буквами было написано название: «Прогулка к развалинам».
Колпаковой сделалось дурно. Она незамедлительно позвонила Игнату в офис.
Дома, положив книгу на стол, Колпакова начала заикаться:
– Игнат, п-п-посмотри на об-б-бложку, на-на-название и ан-н-нотацию.
Сохраняя спокойствие, Игнат сел в кресло и погрузился в чтение. Пока супруг читал, Анастасия сидела рядом, внимательно следя за его реакцией. Глубокой ночью Игнат дочитал до эпилога.
– Не томи, что там?
– Чертовщина какая-то. Детективная история, в которой сыщик-любитель расследует убийство миллионерши.
– А название? Мальчик на обложке?
– В сюжете есть небольшое отступление – воспоминание главного героя, где рассказывается о смерти его девятилетнего сына.
– И?
– Насть, автор в точности описала смерть Ника.
– Ох!
– Более того, не изменено даже его имя. Пацана звали Никитой.
Колпакова схватила книгу. Пришел черед ждать Игнату.
Утром Анастасия напоминала зомби.
– Что же это? Откуда писательнице стала известна наша история?
Автором детектива была некая Ирина Глининская. Судя по фотографии на обратной стороне нетленки, женщине едва исполнилось тридцать пять лет.
– Ее еще на свете не было, когда погиб Никита. Она в принципе не могла располагать информацией.
– Она нет, но есть другие люди, например отец Ника.
– Брось. В ту пору ему было около пятидесяти. Прибавь еще сорок лет, получится…
– Девяносто.
– И где связь? Он это он, а писательница это писательница.
Колпаков взял сотовый.
– Позвоню Казимиру.
Денисов примчался на удивление быстро.
– Что за спешка, други мои? Зачем я вам понадобился в выходной день да еще с утра пораньше?
– Казик, помнишь Ника?
Денисов насупился.
– Полагаешь, такое можно забыть?
– Забыть трудно, а с появлением этой книги – невозможно.
– Интересная книженция?
– Очень. Сядь и прочти.
Вечером Казик пытался успокоить Колпакову.
– Настен, да ерунда все это. Не бери в голову. Ну подумаешь, авторше стало известно о смерти Ника, и она решила вставить историю в книгу. Не вижу повода для паники.
– А кто, позволь поинтересоваться, рассказал авторше эту историю?
– Да кто угодно.
– Например?
– Родственники Никитки. Мы же не знаем, были ли у него братья, сестры.
– Не забывай также о милиции, – напомнил Игнат. – Они в курсе всего. Сейчас все пишут. Все кому не лень. Допустим, родственница следователя, с которым мы беседовали после гибели Никиты, решила стать писательницей. А он ей сюжетики подкидывает. Логично? Думаю, вполне.
– Нет. Неужели вы не обратили внимания на имена детей?
Казик пожал плечами.
– Почему, я обратил.
– И как их звали?
– Погибшего Ником.
– А тех, чьими прототипами стали мы?
Колпаков открыл книгу на нужной странице.
– Одного мальчишку зовут Денисом, второго Славиком, девчонку Светкой.
– Нормальные имена.
– Глупцы! Включите наконец мозги. Денис это значит Денисов. Это ты Казик. У Славика фамилия Игнатов. Игнатов, врубаетесь? Это ты, Игнат.
– А Светка? Ты ж у нас Анастасия.
– Забыл девичью фамилию собственной супруги?
Игнат выругался.
– Совпадает. Ты ж Светина.
– Что теперь скажете? Автор обвиняет детей в гибели сына главного героя. Прочтите еще раз. При описании этого момента в каждой строчке так и отдает ненавистью. Вот послушайте:
«Никитка лишился жизни по вине жестоких, бессердечных детей, место которым не на воле, а в колонии строгого режима».
Казимир выхватил книгу.
– Хорош! На сегодня сеанс чтения подошел к концу. Я узнаю адрес писательницы и лично переговорю с дамочкой.
Неделю спустя Денисов сообщил Колпаковым о визите к автору детективных романов.
– Как прошла встреча?
– А никак! Глининская подняла меня на смех, заявив, что у нее пока все в полном порядке с фантазией и воображением. Ей не требуется помощь посторонних, чтобы придумывать сюжеты.
