Незнакомка кашлянула, искоса посмотрела на Катку, а затем несмело поинтересовалась:

– Вы Царева Катарина Бориславовна?

Не успела Копейкина открыть рот, как с площадки второго этажа раздался крик Розалии:

– Да, детка! Это она! Она самая! Царева, мать ее! Катарина Бориславовна!

– Теперь я Копейкина. Катарина Копейкина. А вам, простите, откуда известна моя девичья фамилия?

– Я так и думала, что вы вышли замуж, вы очень красивая женщина. Глупо было бы рассчитывать, что вы живете в одиночестве.

Непонятно почему, но подобного рода комплимент подействовал на Кату отрицательно.

– Разве мы с вами знакомы? – спросила она, спиной ощущая колкий взгляд свекрови.

Девушка молчала.

– Ты не на допросе в КГБ и не в налоговой инспекции, – влезла Розалия, – поэтому кончай играть в молчанку. Ну, говори!

Шмыгнув носом и смахнув со щеки слезинку, рыжеволосая гостья тихо прошептала:

– Катарина Бориславовна, меня зовут Полина. И я… ваша дочь!

На мгновенье у Копейкиной остановилось сердце. Да, да и еще сто раз да! Катке показалось, что оно перестало биться. Виски отозвались тупой болью, и почему-то сильно разболелся зуб. Сделав глубокий вдох, Ката схватилась за спинку кресла, а с пересохших губ слетел вопрос:

– Что ты сказала?

– Она говорит, что она твоя дочь! – Розалия Станиславовна уперла руки в бока. – Дочь, понимаешь? Дочурка, доченька, чадо, отпрыск, называй, как хочешь, это сути не меняет.

Катарина усмехнулась:

– Должна тебя предупредить, Полина… шутка неудачная.

– Я и не думала шутить. Разве такими вещами шутят? За кого вы меня принимаете?

– Какая сенсация! Какая бомба! – твердила Розалия. – Мать и дочь не виделись с самого рождения, и вот они нос к носу стоят в гостиной. «Санта-Барбара» рядом не валялась! Охренительный момент! Наталья, неси камеру!

– Так! – Ката обвела взглядом присутствующих. – Придите в себя. Здесь какая-то ошибка. Предлагаю всем сесть и спокойно поговорить.

Полина опустилась на диван, Розалия села в кресло, Наталья продолжала стоять в дверях.

– А теперь, объясни спокойно, почему ты решила, что ты моя дочь?

– Мне так сказали.

– Кто?

– Бабушка.

– Чья бабушка?

– Моя.

– Что конкретно она сказала?

– Понимаете, мои родители, – Полина запнулась, – мои приемные родители, умерли год назад. Мы остались вдвоем с бабулей, а вчера… исполнилось ровно три месяца, как ее не стало. Перед смертью она рассказала мне всю правду. Советовала найти настоящую мать: Цареву Катарину Бориславовну. Она сказала, вы живете в Москве, и я могу вас разыскать и попросить о помощи.

– Ты сама откуда?

– Из Мурманска.

– Бедная, бедная девочка, – кивала Розалия, – ты, наверное, голодала? Ката, ты только посмотри, какая она худенькая – кожа да кости. А какое у нее личико: треугольный подбородочек, ввалившиеся щечки… Боже, красота-то какая! Я всю жизнь сижу на диетах, а о таких ввалившихся щеках могу лишь мечтать. Полина, ты самый настоящий ангелочек. Картиночка! Открой тайну, чем вы с бабушкой питались? Листьями? Проросшими злаками? Кормом для птиц?

– В основном питались макаронными изделиями и картошкой. Это единственные продукты, которые были нам по карману.

– Да иди ты! С картошки тебя бы расплющило как корову, а ты вон… словно тростиночка.

– Такая конституция.

– Исправим!

– Розалия Станиславовна, хватит нести ахинею! Полина, у меня никогда не было детей. Я не могу рожать по медицинским показателям. Увы, но факт остается фактом.

Полина покраснела.

– Я понимаю, вам не нужны лишние проблемы, а тем более такая обуза, как я.

– Да при чем здесь обуза? Сама ситуация нелепа от начала до конца. Неужели ты считаешь, я родила ребенка и благополучно об этом забыла? Кстати, сколько тебе лет?

– Девятнадцать.

– Вот видишь, а мне тридцать шесть. По-твоему, я родила тебя в семнадцать?

– Залететь в семнадцать лет! Ну ты и штучка!

– Розалия Станиславовна, я вас попрошу.

– Лучше попроси прощенья у дочери. Пока ты наслаждалась всеми прелестями жизни, Полиночка была вынуждена кушать гнилой картофель и жить у черта на куличках.

– Бабушка сказала, вы были слишком молоды, поэтому и отказались от новорожденной.

– Позволь узнать, откуда твоей бабушке стали известны такие подробности? Насколько я знаю, при усыновлении имена настоящих родителей не предаются гласности.

– Вы знали Татьяну Пономареву?

– Нет. Кто это?

– Моя приемная мать. По словам бабули, вы были подругами и сами попросили ее удочерить меня.

– Чушь полнейшая!

– Простите, – опять пролепетала Поля.

– Я никогда не была в Мурманске.

– Мы сначала жили в Москве, в Мурманск пришлось уехать, когда мне исполнилось шесть лет.

– Хочешь банан? – встряла Наталья.

– Нет, спасибо.

– А яблочко?

– Нет.

– Может, персик принести?

– Дай ей лучше батон колбасы и буханку хлеба! – Станиславовна не спускала глаз с талии Поли. – В обхвате сантиметров пятьдесят будет, я права?

– Сорок шесть, – возвестила Полина.

– Сколько?! Йо-о-огурт на твою голову! Концлагерь отдыхает! А пощупать можно?

– Щупайте.

Ката начала выходить из себя.

– Полина, должна тебя огорчить, произошла ошибка, твоя бабушка что-то напутала. Ты приехала не по адресу.

– Как ты можешь так говорить?! Одумайся, посмотри на нее, она же вылитая ты. Твои губки, твой носик и такая же тупизна в глазах… в смысле изюминка.

– Розалия Станиславовна, может, по-вашему, я полная дура, но не до такой же степени. Как бы вы поступили, узнай, что у вас появилась дочь?

– Я никогда не оказалась бы в подобной ситуации. Отдать ребенка чужим людям, о чем ты только думала, Ката?

– Я повторяю в сотый раз – у меня нет детей! И никогда не было!

– Но она утверждает…

– Никаких «но»! Закрыли тему. Полина, мне жаль, что ты потратила время и деньги, для того чтобы приехать в Москву.

– Я понимаю.

– Катарина, ты хочешь выставить девочку на улицу?

– Нет, мы сделаем по-другому. Сейчас я оденусь, и мы отправимся покупать билет до Мурманска. Поля благополучно доберется домой, и все встанет на круги своя.

– Я не хочу возвращаться назад, – упрямо замотала головой девушка. – У меня там не осталось ни друзей, ни родственников. Некому даже поплакаться в жилетку.

– И где, а главное, на какие средства ты собираешься жить в Москве?

– Думала первое время пожить у вас, а потом надеялась найти работу.

– Конечно, мы тебя не оставим, дорогая. – Розалия подошла к Полине и погладила ту по голове. – Чем ты моешь голову, детка, у тебя такие шелковистые волосы?

– Отваром из ромашки и шалфея.

– Чему только не научишься, живя в Мурманске. Ох… я же забыла представиться. Как ты уже поняла, меня зовут Розалия. Я – двоюродная мать Катки.

– Двоюродная?

– Совершенно верно.

– Она моя свекровь.

– Ката, не встревай! Полиночка, а это Натали. Вдова. Но в принципе человек хороший. Уверена, вы поладите, у вас много общего.

– Послушайте, у меня создается впечатление, вы все решили за меня, – проговорила Копейкина. – Полина, так дело не пойдет. Мне, конечно, не жалко, если ты поживешь у нас, но думаю, тебе лучше вернуться домой.

– Гоните?

– Признаться честно, мне неприятно выглядеть в глазах родственников эдакой злодейкой, направо и налево раздающей своих детей.

– Мы тебя уже простили.

– Розалия Станиславовна, я не нуждаюсь ни в чьем прощении. Будет так, как я сказала – Полина уезжает домой!

– Можно мне хотя бы остаться у вас на пару неделек? Уже все равно приехала, так хоть Москву посмотрю. Как-никак столица.

– Ката, не будь ехидной, видишь, девочка страдает.

– Катуш, – пискнула Натка, – мы тебя очень просим. Пусть Полечка погостит.

– Пожалуйста, – ныла Поля.

– Разреши ей, – молила Наталья.

– Кончай ломаться, – гаркнула свекровь.