Вы скажете мне, что это просто-напросто борьба за жизнь, и будете правы. Она происходит и в Париже, но там на случай хандры есть освещенные кафе, кинотеатры, возможность потолкаться в толпе, беззаботные весенние вечера, улыбки встречных девушек…

А в тропиках вас немилосердно жжет солнце, подстерегают сотни болезней, изнуряет неизбежная анемия и вдобавок мучают всякие мерзкие твари.

Молодой человек, приехавший в Париж в надежде стать министром или банкиром и потерпевший неудачу, имеет возможность прожить достойную жизнь в должности курьера или кондуктора автобуса.

Тот же, кто прибыл на острова Тихого океана или в Экваториальную Африку, уповая на то, что в пять лет заработает десять миллионов, не имеет иного выхода, кроме как вступить в великое братство неудачников!

Я встречал счастливых людей. В глубине Конго есть у меня один друг, в один прекрасный день он получил небольшое наследство, уехал и за триста километров от человеческого жилья устроил образцовую плантацию. Он там единственный белый и живет в окружении трех или четырех сотен негров. Вместо тракторов у него слоны. Он выращивает большой урожай кофе. Построил больницу, где лечит своих работников и принимает роды у негритянок.

Но как-то вечером, когда мы ужинали у него на веранде, он признался мне, что еле-еле сводит концы с концами и ради того, чтобы позволить себе путешествие в Европу, ему придется пять-шесть лет экономить.

Знал я и других… Взять, к примеру, уроженца Марселя, шестидесяти пяти лет, у него толстая белокурая жена и двое взрослых сыновей.

Он двадцать пять лет жил в Китае и занимался торговлей, а потом захотел поселиться на покое в загородном домике в Экс-ан-Провансе. И что бы вы думали? Этот чистокровный южанин не сумел заново приспособиться к европейскому образу жизни. И снова уехал — на сей раз в Новую Каледонию.

Я уверен, что ему там будет хорошо: во-первых, у него есть деньги, а во-вторых, он непритязателен.

Он не мечтает найти клад. Он просто хочет жить потихоньку своим трудом.

Вот главное, о чем я хотел сказать и о чем, по-моему, необходимо сказать, — прошли те времена, когда мир был безбрежен. Мир стал чересчур тесен, и теперь как в Африке, так и в Азии, как на островах Тихого океана, так и в пампе авантюрист чувствует себя зажатым в тесные рамки.

Жандарм и финансовый инспектор!

Все прочее — литература, причем дурная, потому что из-за нее коверкают себе судьбу славные парни, достойные лучшей участи.

Вы, например, много наслушались о ловле жемчуга? Я был в тех местах. Посетил атоллы, где ныряют искатели жемчуга. У острова, который принадлежит моему другу Р., есть место, где ловят жемчуг.

— Должно быть, это дело приносит неслыханный доход, — заметил я.

Он улыбнулся.

— Во-первых, — сказал он, — ловли жемчуга вообще не существует. Никто не занимается добычей жемчуга, ни туземцы, ни белые, — и пояснил, видя мою растерянность: — Добывают перламутр, то есть раковины. Перламутр стоит столько-то за тонну, он должен окупить расходы и прокормить ныряльщика. Но бывает, что в раковине оказывается жемчужина…

В этом, по-моему, вся философия приключения. Найдешь жемчужину — получишь нежданный барыш. А если раз в несколько лет случай посылает вам жемчужину редкой красоты — это уже, пожалуй, состояние. Но никто не ищет редких жемчужин, да и вообще жемчуга. Добывают перламутр!

Расскажу в качестве примера про старого негра с Жемчужных островов, принадлежащих республике Панама.

Ему шестьдесят, у него четыре баркаса; как-то, принимая важного гостя-англичанина, он объявил:

— Я еще ни разу не нашел дорогой жемчужины. Ну, а если найду, вот увидите, подарю английской королеве, мне-то она не нужна.

Случилось так, что несколько месяцев спустя он нашел уникальную жемчужину, которая была оценена в несколько миллионов.

И старый негр сдержал слово! Ныне жемчужина находится в Лондоне, в сейфе Короны. Негр получил орден. Он по-прежнему добывает перламутр.

По Америке в автомобиле[38] (1946; перевод Е. Боевской)

Несколько лет тому назад я почти безвыездно жил во французской деревне, и ко мне нередко приезжали газетчики в надежде взять интервью; мой сын, которому тогда едва пошел четвертый год, обладал поразительным чутьем на них и мигом их «определял».

— Наденьте на меня скорее комбинезончик, — кричал он, подбегая к гувернантке, — у него аппарат!

Затем он несся на птичий двор и хватал на руки индюка величиной с него самого: он уже знал, что это будет «характерный кадр», тот самый живописный снимок, какого жаждут от него репортеры.

Мне вспоминаются еще более давние времена, когда я большую часть времени колесил по свету. Куда бы я ни приезжал — в Стамбул, Бомбей, на Таити, — едва ступив на землю, я неизбежно встречал одного из тех восхитительных типов, которые, по-видимому, существуют исключительно для того, чтобы быть гидами при заезжих французах.

— Знаете, на прошлой неделе у нас был Кессель[39]… А за неделю до него я водил Монтарона в кабачок, куда мы с вами только что заходили… Несколькими днями раньше здесь был Бренгье[40], а перед ним Титена… Да вы увидите: они все расписались в почетной книге отеля, где вы остановились.

И нравилось ли нам, нет ли — все мы по очереди таскались за таким гидом. Нам показывали одни и те же достопримечательности, угощали одними и теми же национальными кушаньями, знакомили с одними и теми же женщинами. В сущности, все тот же индюк на руках у моего сына.

Вот уже больше года, как я в Америке. С моего приезда «Франс-суар» напечатала уже несколько статей, в которых я делюсь своими впечатлениями. Не я первый повествую о своем «открытии Америки», да и после меня о том же писали другие: многие журналисты, писатели, лекторы путешествовали по тем же местам, встречались с теми же людьми, обедали за теми же столиками тех же ресторанов.

И сегодня у меня нет больше никакой охоты делиться впечатлениями, изрекать суждения или в сколько-нибудь категорическом тоне излагать свои мысли об Америке или американцах.

Не знаю, насколько мой взгляд на вещи совпадает с вашим. Читая очерк о стране, которая мне незнакома, я всякий раз говорю себе:

— Все это очень и очень любопытно. Но вот какие там прихожие, кухни, столовые? Что едят люди на завтрак? Как выглядят трамваи и кто их водит?

Считайте это проявлением моего простодушия, но без всех этих мелких черточек повседневности я не в силах представить себе тамошнюю жизнь. Сколько зарабатывают люди? Сколько там стоит килограмм картошки и кружка пива?

И вот после года жизни в Соединенных Штатах и Канаде мне недавно представился случай пересечь Штаты на машине с Севера на Юг, делая небольшие перегоны. Около трех тысяч миль, то есть больше пяти тысяч километров. Из страны тюленей, из штата Мэн, где поля пять месяцев в году покрыты снегом, я добрался до самой Флориды, откуда рукой подать до тропиков и где над домом, в котором я пишу эти строки, колышется кроны кокосовых пальм, а в саду, наверно, водятся гремучие змеи.

Это не поездка с познавательной целью. Я просто прокатился по Америке. И все-таки я хотел бы описать вам мое путешествие день за днем, без всяких литературных ухищрений, просто потому, что, по-моему, это могло бы ближе познакомить читателя со страной, о которой можно рассказывать до бесконечности, не рискуя исчерпать тему.

Впервые в жизни я заставил себя вести записи, фиксируя все вплоть до цены на бензин, платы за завтрак или за комнату. Кому-то эти мелочи покажутся нелепыми — ну и пусть! Если бы я здесь не побывал, мне хотелось бы знать именно об этих мелочах.

Я даже представлю вам участников этого путешествия, чтобы в дальнейшем общаться с вами более доверительно. Две машины. Во-первых, «олдсмобил» с автоматическим переключением скоростей, в нем моя жена и учительница моего сына. Этой машины мы почти не будем видеть, поскольку жена моя упрямо держится скорости шестьдесят миль в час, то есть около ста десяти километров. Вторая машина поскромней, «шевроле», в ней моя секретарша — канадка французского происхождения (что будет иметь значение в дальнейшем), мой сын, которому сейчас семь лет, и я…