Не она одна была такая. Среди клиенток участка на улице Гете попадались и другие подобные феномены. Одна из них, щеголявшая в роскошных шиншиллах, сейчас работает приходящей прислугой. Другая оказалась вовлеченной в какое-то мошенничество и, опасаясь серьезных неприятностей, куда-то скрылась. Что касается дамы, таскавшей за усы полицейских, то эпилог ее приключений записан в черном регистрационном журнале не XIV, а XVI округа, в рубрике нашумевших самоубийств. Однажды, когда у нее на душе стало особенно пусто, она выпила бутылку виски, закусывая каждый глоток таблеткой веронала. В результате так и не смогли определить, что стало причиной ее смерти: алкоголь или снотворное. Быть может, в последний раз ей приснилось, что она таскает за усы бравого стража порядка?
6. Когорта пропавших
Я снова нахожусь в большом помещении префектуры полиции, где сотни вспыхивающих и гаснущих лампочек рассказывают о происходящих в Париже драмах. Эта ночь тоже выдалась спокойной. Но, может, эти ночи спокойны лишь до той минуты, пока не раздастся безобидный на первый взгляд вызов, за которым на самом деле скрывается трагедия?
Машина дежурной части XII округа уехала: пьяная драка на площади Домениль, в самом бедном квартале Парижа, где вдали от прямых как стрела бульваров царит угрюмая, отнюдь не живописная нищета. Два угона машин в XVII округе; авеню Ваграм и площадь Терн постепенно становятся центром ночной жизни. Опять драка, на этот раз на улице Жонкьер. Здесь дело серьезнее: машина увезла троих раненых в больницу Биша.
Но все это мелочи, мелочи ночной жизни Парижа, и полицейские регистрируют их совершенно невозмутимо. Мелочь, наверное, и этот телефонный звонок из I округа — округа, где находятся Лувр, Вандомская площадь, улица Риволи; эти районы практически никогда не заставляют о себе говорить, если не считать самоубийства Ивара Крегера[27], которое в свое время потрясло биржи всего мира.
— Мы только что подобрали мужчину лет пятидесяти, одет прилично: серый костюм, серое пальто, черные туфли, котелок… Он не может сказать ни где живет, ни кто он…
— Не вешайте трубку!
Секунду полицейские смотрят друг на друга: приметы им что-то напоминают.
— Это не человек из Гавра, утративший память?
Несколько секунд, чтобы перелистать журнал регистрации пропавших: да, тот самый!
— Алло! У вашего клиента есть шрам на левой щеке? Прекрасно! Его зовут Жерар Б. Живет он в Гавре с сестрой и ее мужем…
Это постоянный клиент. Почти каждый месяц он уходит из дому и, оказавшись в Париже, Лилле или Орлеане, не помнит ничего, даже как его зовут. В журнале регистрации его имя можно встретить довольно часто. Журнал открыт; я пробегаю несколько страниц.
«Леони Б., 16 лет, проживающая на улице Федерба, пропала 18-го. Найдена 22-го у заставы Сент-Уэн».
Никаких объяснений, только факты. Что делала Леони Б. эти четыре дня? Это касается лишь ее родителей да еще, может, районного комиссара полиции.
«Николь В., 41 года, проживающая на улице Бломе…»
Не вижу пометки «найдена». Другими словами, никто не знает, что стало с Николь В., по профессии кухаркой.
«Андре Р., 10 лет, проживающий на бульваре Ла-Виллет, дом 19-бис».
«Марселла П., 11 лет…»
Андре Р. еще не найден, но его почти наверняка задержат в каком-нибудь порту, Гавре или Бресте, а может, просто на вокзале Сен-Лазар или Северном. Случай с Марселлой П. более тревожный. Она пропала вместе со своей няней, 32-летней Колеттой Г., которая объявила всем соседским кумушкам, что собирается покончить с собой.
«Леон В., 56 лет, проживающий на улице Реомюра, пропал 22-го, найден 23-го».
Не поклянусь, что этот человек действительно утратил память. Он живет с детьми, которые строго за ним присматривают и ограничивают в карманных деньгах. Ну и время от времени…
А вот страница, целиком заполненная именами детей, большей частью иностранными — польскими, венгерскими, итальянскими, немецкими. Я поднимаю удивленный взгляд на начальника части.
— Взгляните на дату, — советует он с улыбкой.
— Четырнадцатое июля… Ну и ну!
— В любой праздник, на любое праздничное шествие всегда собираются тысячи зевак из самых разных уголков Парижа. Дети часто теряются в толпе, особенно маленькие — от четырех до десяти лет. Юные французы часто могут хоть сказать полицейскому или прохожему, как их звать, где живут. Но есть тысячи детей-иностранцев, которые не понимают по-французски.
Представляю, как в такие радостные дни обезумевшие родители осаждают полицейские участки!
— В такой день подчас теряется тридцать-сорок детей, а через несколько часов за ними приходят; матери ищут своих детей, словно потерянный зонтик в столе находок.
«Робер М., 60 лет, проживающий на улице Клиньянкур…»
Он пропал три месяца назад; до сих пор о нем ничего не известно.
«Эмма Ж., 14 лет (выглядит на 16–17), проживающая на улице Дессу-де-Берж…»
Не подает признаков жизни уже пять недель!
«Жак Г., 12 лет, слабого здоровья. Проживает на улице Сен-Жак. Последний раз его видели вместе с какой-то брюнеткой на костылях…»
Ну разве это не похоже на главу из Эжена Сю?
«Эмилия А., 6 лет, проживающая на улице Брока, одета в платье из голубой саржи и синие туфельки…»
Эта пропала два дня назад. Кто может сказать, что происходит в головах у детей, особенно у девочек? Недавно одна четырнадцатилетняя девочка позвонила у ворот парижской больницы. Пока привратник шел отворять, она выстрелила себе в голову из взятого у отца пистолета, и в руках у мужчины оказался труп.
Зачем ей было умирать? Почему именно у дверей неизвестной ей больницы? И зачем она позвонила, прежде чем выстрелить?
Бывает, правда, что и взрослых понять не проще. Как, например, человека, который недавно разбил стекло сигнализатора на улице Гренель. Полицейские в участке схватили трубку. Сначала из нее громогласно раздалось слово «Дерьмо!». Потом три выстрела. И все. Когда машина подъехала к сигнализатору, около него лежал труп человека, который прежде чем застрелиться, повторил знаменитое слово Камброна[28].
Каждый день они приходят в полицию сотнями.
— Моя жена пропала. Нужно начать расследование. Я уверен, что с ней произошло несчастье.
Комиссар делает соответствующую запись. Но настроен он скептически. Он-то знает, как оканчиваются такие истории. Муж говорит лишь об убийстве или похищении. Он привел бы в движение всю полицию Франции, если б ему позволили.
— Вы уверены, что она не ушла по собственной воле? У нее был приятель?
— Господин комиссар!
Когда через полмесяца жена все еще не найдена, он начинает ругать власти.
Иногда пропадает не жена, а дочь.
— Она не была влюблена?
— Моя дочь? Сразу видно, что вы не знаете, как она воспитывалась.
Проходят месяцы, порой годы. А потом случайно выясняется, что жена преспокойно живет с любовником в Марселе или в Ду, а у дочери уже двое детей, которые жаждут отыскать своего папочку, чтобы все «оформим. Бедные муж или отец, которые в течение месяцев еженедельно ходили в морг и комиссариат, где их узнавали по шагам!
Но другие? Маленькие мальчики, девочки, женщины, которых не находят?
«Филипп С., 29 лет, проживающий па площади Гиенн, перенесший трепанацию черепа…»
Что с ним приключилось? И что может приключиться с его женой и детьми, которые его ждут?
— Машина тринадцатого участка вышла! — сообщает мне мой сосед, указывая на пульт с горящими лампочками. Набирает номер.
— Алло! Тринадцатый? Ваша машина вышла?
Потом кладет трубку и бормочет:
