— Да.

— Я полагаю, у него всегда есть шанс погибнуть — при катастрофе корабля, будь он проклят!

— Этого я не могу вам обещать.

— Ха!

Лаббэк почти минуту наблюдал за Инграмом, который сидел с широко раскрытыми глазами и дрожал. Вице-президент понял, что Кассабиан припер его к стенке, и ему не удастся больше удерживать Стрейкера. Он должен либо отдать его под суд, либо отпустить. Если он освободит Стрейкера, тот будет всю жизнь тайно преследовать Ребу, несмотря на все свои обещания, — в этом Лаббэк был уверен. А за пределами Американо Стрейкер представлял опасность. «Только святые выбирают между добром и злом, — часто говорил он себе. — А мудрец из двух зол выбирает меньшее. Можно ли доверять Кассабиану? Что ему нужно от Стрейкера? Неужели Фарис не понимает, что, как только Стрейкер окажется на свободе, он отправится на Садо с безумным планом выкупить своего брата?»

С Инграмом случился очередной припадок. Лаббэк указал на него, говоря Ито:

— Дайте ему несколько кредитов и отпустите.

Дзиро Ито выгнал жалкого узника из комнаты, отдав приказ лающим голосом. Дверь захлопнулась, и Лаббэк предложил Кассабиану стакан красного вина, чтобы скрепить сделку. Тот с удовольствием принял предложение.

— И все-таки скажите мне: почему вы защищаете Стрейкера? Я не верю, что он знает о вас что-нибудь лишнее, и вы боитесь разоблачения. И я не верю, что он — новогодний подарок Ле Грану. — Лаббэк тяжело оперся о стол.

Кассабиан сделал осторожный глоток и поднял взгляд на Конроя.

— По крайней мере, ваша семья пополнится первым внуком, — мягко возразил Фарис. — У него обнаружится огромный пси-талант, и когда-нибудь, возможно, он станет Президентом. — Кассабиан с улыбкой посмотрел на Лаббэка.

— Не будем загадывать так далеко, Фарис. Но вы… Что собираетесь делать вы? Может, вы готовите еще один пакт с Китаем, или вас устроит новое восстание?

— Я верен Президенту.

— А завтра?

— Трудно строить планы на далекое будущее. Но у меня есть одна идея, — проговорил Кассабиан глубоким басом, словно гуру в трансе, — это касается Хайнани.

Сражение в Хайнани произошло три месяца назад, и Кассабиан узнал о нем через несколько дней. Согласно донесениям разведки, колоссальный по своей численности флот, состоящий из двухсот семидесяти китайских кораблей под командованием адмирала Лю Тесяня, встретился в системе Чжаньцзян с объединенным войском Ямато, Славянской Федерации и Центральной Земли. Сводный брат японского императора, незаконнорожденный принц Сэкигахава, командовал союзническим флотом. Его поддерживали сотни кораблей с тысячами самураев на борту, которых сопровождали шесть гигантских шарообразных кораблей, на борту каждого из которых находилось по пятьдесят лазерных установок.

Принц Сэкигахава с невероятной свирепостью напал на флот Небесного адмирала. Он знал, что его возможное поражение отдаст китайцам целый квадрант Хайнани. Если погибнет мощный флот Ямато, вдова бросит свои орды против императора. В титаническом сражении китайский адмирал стал первоочередной мишенью. Самураи, словно мотыльки, облепили корпус его корабля. От противопехотного оружия погибли тысячи самураев, но оставшиеся в живых с мезоновыми кинжалами в руках все-таки расчистили себе дорогу. Ярд за ярдом, отсек за отсеком пробивались они в глубь корабля, пока не добрались до капитанского мостика.

Адмирал Лю погиб в рукопашной. Принц Сэкигахава приказал поднять его отрезанную голову перед лучами транслятора. Это картина, переданная по всем китайским мониторам, решила исход битвы. Пятьдесят тысяч человек оказалось в плену. Только сорока китайским кораблям удалось спастись — остальные были уничтожены или захвачены. Рискованное предприятие принца Сэкигахавы увенчалось успехом.

— Хайнань, — повторил Кассабиан. — В этой победе император укрепил свой сектор. Сколько еще пройдет времени, прежде чем вся мощь Ямато обрушится на нас?

У Ричмондских ворот позади Белого дома послышался шум большого бристольского аэромобиля. Эллис спрыгнул на землю, и служащие Ле Грана проворно подвели его к пропускному пункту. В ночном небе мерцали звезды, но даже в этот поздний час в Белом доме оставалось множество клерков и секретарей. Они с любопытством смотрели на Эллиса и перешептывались за его спиной. Сам Отис Ле Гран провел Стрейкера внутрь.

— Живее, капитан. Нам нельзя терять ни минуты.

— А мое оружие не пропадет у ваших парней?

— Да вы смеетесь. Они бы не позволили вам пронести сюда и перочинного ножа.

Когда они стремительно вошли, охранники — морские пехотинцы — вытянулись по стойке «смирно», а щеголеватые офицеры отдали честь. Многие двери были распахнуты настежь. Длинный, ярко освещенный коридор звенел от чеканных шагов. В некоторых залах был выставлен караул. На потолках висели тяжелые бронзовые люстры, а стены были украшены роскошным орнаментом и старинными картинами в золоченых рамах.

После заключения все это казалось Эллису каким-то сказочным царством. Наконец они подошли к запертой двери. Даже Ле Гран не мог беспрепятственно проникнуть внутрь. Охрана потребовала карточку идентификации и спросила о цели визита. Ле Гран предъявил повестку. Ее забрала машина и проглотила.

— Что теперь? — спросил Эллис, беспокойно переминаясь с ноги на ногу.

— Нужно немного подождать.

— А что будет, когда мы войдем внутрь?

— Я не пойду с вами.

Эллис вдруг разволновался.

— Но… черт, я не могу один…

— Почему?

— Я не знаю, что сказать Президенту.

— Вас сюда вызвали, поэтому делайте то, что от вас требуется. Не беспокойтесь.

— Я слышал, что Президент любит аллегории… Скажите, по крайней мере, что от меня требуется?

— Расслабьтесь немного и будьте вежливы. Называйте ее «мисс Президент». И не высказывайте собственного мнения, пока вас об этом не попросят. Вот и все. Ну разве это сложно?

— Ладно, я пожму ей руку.

— Вы с ума сошли! — ужаснулся Ле Гран. — Это же Президент Американо, не надо бросаться на него, как на синтетического учителя борьбы. Вы вообще не должны прикасаться к Президенту!

Морской пехотинец — офицер, стоявший у дверей, едва сдерживал смех, лицо его налилось краской и приобрело цвет вареной свеклы. Эллис бросил на него испепеляющий взгляд.

— Черт, я ничего не понимаю в здешнем этикете!

— Вы должны пройти вперед, — объяснил Ле Гран, — и ждать как проситель. — Он встал, соединив пятки и сложив за спиной руки. Эллису это совсем не понравилось. — Я знаю, — вкрадчиво проговорил Ле Гран, — это трудно, но будьте почтительны.

Эллис кивнул и хотел еще что-то спросить, но в этот момент двери распахнулись, и его подтолкнули вперед. Президент сидела за длинным столом, окруженная помощницами, слева от нее находился Лаббэк, а справа — Кассабиан.

Тридцать пар глаз следили за Эллисом. Он приблизился, почтительно склонил голову и услышал ее голос — ледяной, суровый и пугающий:

— Так! Это и есть тот самый человек с безрассудными планами? Никогда бы не подумала, что он провел несколько месяцев в Лагере Расплаты, а, мистер Кассабиан?

На лице Конроя появилась натянутая улыбка. Эллис весь сжался от напряжения.

— Он не преступник, — попытался замолвить слово Кассабиан, — но обстоятельства загнали его в тупик, мисс Президент.

Алиса Кэн пристально посмотрела на Эллиса, фыркнула и повернулась к Кассабиану.

— Не удивлюсь, если узнаю, что его схватили за участие в ваших интригах. И вы хотите, чтобы я его отпустила?

Она вновь внимательно посмотрела на Эллиса. Этот взгляд, казалось, пронизывал его насквозь, и он испытывал невыносимое напряжение. «Что сказать? — терялся в догадках Стрейкер. — Я не знаю никаких политических аллегорий. Ну что бы мне у нее попросить? Разрешения устроить засаду на корабли соседней державы? А что? Дайте мне право мародерствовать в чужой империи на свой страх и риск. Позвольте мне выйти за пределы вашей юрисдикции. И хотя я только что вышел из тюрьмы, я заслуживаю полного доверия…»