Наступила зловещая тишина. Астронавты не смели смотреть друг другу в глаза. Обстановку попытался разрядить Эллис Стрейкер.

— Если мы разграбим Ниигату, то обречем Американо на кровопролитную войну, — раздался его спокойный голос.

— Засунь свою рассудительность в одно место! — не унимался Уюку. — Мы и так вынуждены воевать.

— Однако мы не на войне, — столь же спокойно возразил Хавкен. — Стрелок, когда Золотой флот будет здесь?

— Ивакура говорил, что он опаздывает. Два дня назад должен был прибыть, — с готовностью ответил Стрейкер-младший.

Уюку вскочил, распрямил свои сильные плечи и грохнул кулаком по столу:

— Когда бы они ни прибыли, мы захватим их корабли!

— Возможность эта послана нам самим небом! — мечтательно улыбнулась Женева Фай.

Хавкен опять погрузился в размышления. «Один неверный шаг — и Американо будет втянут в войну», — говорил он себе, сдерживая гнев на Женеву.

— Ко всему прочему, мы пребываем в неизвестности, — задумчиво произнес Дюваль. — Если пси-шторм приблизил нас к Садо, то японцев он, наоборот, мог отбросить.

— В таком случае, Стрелок, у нас еще есть время отремонтировать корабли, запастись провизией и, взяв честную компенсацию за убытки из запасов Ниигату, отправиться домой, — заключил Уюку.

— Честную компенсацию? — переспросил его Эллис Стрейкер. — Я так не думаю, мистер Уюку, закон…

— Американский закон здесь неприемлем, — перебил его Уюку. — А Верховный Суд заседает на Либерти, в семидесяти световых годах отсюда.

— Достаточно близко, чтобы твоя задница прилипла к скамье подсудимых! — разозлился Эллис.

— Все вы тут задницы! — заорал Уюку. Казалось, он потерял над собой контроль и уже плохо соображал, что говорит.

— Командор пообещал губернатору, что мы честно за все заплатим и мирно покинем планету. Ты хочешь, чтобы он нарушил слово? — пытался успокоить его Хэмптон.

— Слово?! Хрен с ним, со словом!

— Ну, это уж слишком…

Все повернулись в сторону Хавкена. Командор угрожающе смотрел на Уюку.

— Сэр, запомните мои слова. Я не потерплю на своем корабле и на кораблях, мне подчиненных, никакой болтовни о сокровищах. Ни от вас, ни от кого другого.

Взгляды их встретились, и Уюку отвел взор.

— Император закрыл для вас Нейтральную Зону, но так долго продолжаться не может, — убеждал Хавкен. — Жители Нейтральной Зоны заинтересованы в торговле с нами, и это приносит нам хорошую прибыль. Итак, мы должны ждать, пока отношения между Американо и Ямато не нормализуются. Что произойдет, очевидно, в самое ближайшее время. Только после этого у нас появится возможность безопасной торговли. Не забывайте, что мы прежде всего торговцы, и наша цель — получить постоянное и надежное место на рынке Нейтральной Зоны и в секторе Ямато.

— Я согласен с командором, — поддержал его Хэмптон. — Если японцы поступают несправедливо, рано или поздно они расплатятся за это. Но мы не должны выступать в роли мстителей, а то нам же самим придется расплачиваться. Мы и так неплохо поработали в этой экспедиции. Лучше отправимся домой. И пусть курица высиживает золотые яйца, пока ее не бросили в суп.

Хавкен увидел, как Уюку, угрюмо нахохлившись, все же неохотно кивнул, и это несколько успокоило командора. После ужина, когда страсти немного улеглись, Хавкен с серьезным видом обратился к астронавтам:

— Господа, я отдаю приказ, который вы обязаны довести до сведения всех членов своих экипажей. Во исполнение статьи десять, пункт два, Американского кодекса свободных предпринимателей, приказываю: начиная с двадцати трех часов Всеобщего времени сегодняшнего дня всем членам американских экипажей запрещается приближаться к японским кораблям, стоящим в порту Ниигата, ближе чем на сто ярдов, какая бы тому ни была причина. Всем членам экипажей запрещаются любые попытки проникнуть в здание станции, кроме как по особому распоряжению Дюваля Стрейкера. Возле здания станции будет выставлен караул. Запрещается покидать свой корабль без особого распоряжения. Нарушение любого из этих трех предписаний карается полным замораживанием. Приказ подписан в четверг, 24 ноября 2421 года от Рождества Христова.

Когда братья Стрейкеры покидали корабль, Дюваль услышал подозрительную возню и писк на капитанском мостике. Затем он увидел, как несколько серых комочков скатились по трапу и понеслись прочь от корабля.

— Крысы! — воскликнул Дюваль.

— Догадываюсь, — ответил Эллис. — Бегут с корабля, как будто Крысолов уже сыграл им свою мелодию…

Вернувшись на свой корабль, «Дуайт Д.», Эллис Стрейкер поручил трем вооруженным сержантам прочесать станцию и здание порта, после чего зачитал экипажу приказ Хавкена. Стрейкер выполнил все наставления командора, но его не покидало тревожное чувство. «Обязательно найдется какой-нибудь негодяй, которого поймают с поличным и заморозят из-за дрянной золотой безделушки».

Корабль «Томас Джефферсон» требовал серьезного ремонта и выйти в пространство мог не раньше, чем через неделю. Безделье утомляло людей, поэтому Стрейкер пытался найти для своего экипажа хоть какую-нибудь работу, чтобы немного отвлечь их и не оставить времени на размышления. Сделать это было очень трудно даже днем, а когда опускался душный безветренный вечер — практически невозможно.

Стояла ночь. По небу рассеялся неровный свет двух лун. Одна из них — огромная красная Тиноцуки — подняла воду в море. Начался прилив, сильные волны захлестывали берег. Эллис вышел из корабля и уселся неподалеку. Весь экипаж спал, только караульный прохаживался по капитанскому мостику, встревоженный присутствием командира корабля.

«Господи, как мне осточертела эта планета, — думал Эллис. — Я бы с радостью, прямо сейчас улетел отсюда куда глаза глядят. Экспедиция и без того затянулась на несколько месяцев дольше обычного, а тут еще полная неизвестность впереди… Интересно, сколько сейчас времени на Либерти? Спит ли Янка или еще кормит грудью Гарри? А он сосет молоко, сладко причмокивая… Боже мой! Так ведь он уже большой, он уже, наверное, научился есть самостоятельно — ведь ему почти два года. Я путешествую уже половину его жизни. Что-то делает сейчас Янка? Ей недавно исполнилось двадцать. Наверное, похорошела, обзавелась поклонниками… Вот если б можно было летать как во сне и попадать домой хотя бы по воскресеньям! Всего раз в неделю! Просто заглянуть и убедиться, что все в порядке. И мне было бы спокойней, и Янке удобней. Уж она-то знает, как трудно быть женой астронавта». Он вспомнил ее хрупкую фигурку, большие серые глаза и мягкие волосы. Как бы он сейчас хотел обнять ее…

Сквозь лохмотья туч на юго-востоке просвечивал красноватый диск луны. Ветер крепчал, нес с берега песчинки, обрывки сухих водорослей и листьев. Чувствовалось, что приближается шторм. Эллис встряхнулся, обошел еще раз капитанский мостик и отправился спать.

Он забрался в уютный кожаный гамак и застегнул спальный мешок. Не спалось. За стеной, в клетке сидели две пушистые маленькие обезьянки — они шумели и повизгивали всякий раз, когда кто-нибудь из старших офицеров проходил по коридору. Со стороны моря доносились раскаты грома. Гамак под Эллисом скрипел и покачивался.

Наконец где-то в середине ночи он провалился в глубокий тяжелый сон. Отвратительный неповоротливый зверь с огромной пастью и гладкой бледно-желтой кожей пытался схватить его и утащить куда-то, но Эллису удавалось вырваться. Затем он неожиданно перенесся на Либерти и очутился в столице, около Белого дома. На остроконечный прут ограды была насажена живая голова Джона Уюку — она приветливо ему улыбалась и подмигивала. Но когда Эллис подошел ближе, голова нагло рассмеялась и закукарекала. Эллис в ужасе пробудился…

За окном стояло раннее утро, откуда-то издалека, кажется, из города, доносился едва слышный крик петуха. «Странно, откуда тут взялся петух? Наверное, привез кто-нибудь из торговцев», — подумал Эллис. Он окончательно проснулся и взглянул на барометр. Прибор показывал, что ветер стих, давление упало. Стрейкер вышел на площадку — проверить, надежно ли закрыты двигатели. Тяжелые капли дождя освежили его, а ветер унес остатки сна.