Лаббэк сжал кулак так, что хрустнули суставы. «Если Муцухито действительно решился на вторжение, как утверждает Хавкен, то ему необходимо оказать сопротивление и разрушить его планы. В этом случае желание Стрейкера освободить своего брата может оказать хорошую услугу и направить Окубо по ложному следу. Это более чем ясно. Но действительно ли Муцухито задумал вторжение? Если нет, то поддержка Хавкена разгневает императора и подтолкнет его на путь войны. Это бессмысленно. Сохранение мира — более правильный путь».

Лаббэк тщательно взвешивал второй вариант. «Возможно, мне необходимо помириться с Ле Граном и прекратить противодействовать тем, кто пытается заделать трещину в отношениях с Ямато. Тогда я перестану быть мишенью их нападок. Не лучше ли прекратить эту двойную игру? Уладить дела с Окубо и арестовать Хавкена со Стрейкером в знак дружбы с Ямато? Правда, вмешательство Кассабиана уже сделало это затруднительным, но еще ничего не поздно исправить».

Лаббэк уже в который раз проклинал неудачное стечение обстоятельств. Как раз в тот момент, когда миллионы ростков, посаженные им за время пребывания в должности государственного секретаря, вот-вот должны принести плоды, эти обстоятельства, казалось, засасывали его, словно в черную дыру.

«Я проделал колоссальный труд, — думал он с гордостью. — Моя программа по сокращению расходов и восстановлению курса валюты поставила экономику на прочную основу. За годы мира сектор преобразился и расцвел. Всего лишь за десять лет я добился усиления американской обороны. Созданы армия, флот, новая промышленность. Мне удалось привлечь на Либерти иностранных инвесторов и производителей. Значительно увеличился оборот банковского капитала. Европейские компании разрабатывают источники сырья и сверхтяжелых металлов… Какая трагедия, если все это разрушится за несколько месяцев!»

Лаббэк внимательно слушал Эллиса, поигрывая своей тяжелой цепочкой. Стрейкер закончил доклад. Государственный секретарь все еще не был уверен, что игра, начатая Хавкеном, принесет положительные результаты. Конечно, Стрейкер преследовал свой собственный интерес, но он говорил правду. Возрастающая враждебность Ямато могла уничтожить все, что достигнуто за последнее десятилетие. Этого нельзя допустить, даже если придется во имя высших интересов сектора выдать двух патриотически настроенных граждан суду Ямато.

— Нам нужен единый сектор — безопасный и сильный, — открыто сказал им Лаббэк. — Это главное. Мы не в состоянии сейчас воевать с Ямато. Моя внешняя политика балансирует на острие ножа. Похоже, что самурайские легионы барона Харуми со дня на день захватят Корею с ее марионеточным правительством. Ну а затем они сокрушат Независимую Маньчжурию.

— Что тогда? — твердо спросил Хавкен.

— Ямато-китайский союз против Американо. Это единственно здравый путь для наших врагов — возможность, которую они не упустят, чтобы завоевать нас. Фарис Кассабиан уже перехватил переписку между китайской верхушкой и Муцухито. Встреча должна состояться через два месяца. Что я могу тут поделать, скажите? Как я спасу Американо от двух титанов?

Ответ Хавкена были смелым и прямым.

— Необходимо создать оборонительный союз с Европой. Вы должны поддерживать и снабжать всем необходимым зародившиеся повстанческие движения в Маньчжурии. Эти движения могут захлопнуть дверь перед носом вдовствующей китайской императрицы, которая годами использовала Маньчжурию против нас. Вы должны раскрыть заговоры в Латинском Американо, где Ямато собирается основать стратегические базы, с которых будет удобно атаковать нас. Вы должны обратиться за помощью к тайванцам и корейцам, которые, пока остаются свободными, будут противоборствовать Ямато.

— У нас мало времени.

— Тогда нужно решиться и начать прямо сейчас.

— Всего этого еще недостаточно. Европа слишком далека, повстанцы в Маньчжурии слишком слабы, а корейцы — разобщены. Наша единственная надежда — укрепить союз с Китаем. И единственный способ сделать это — согласиться с требованием императрицы и передать участок десятого градуса Нейтральной Зоны в собственность Китайской Империи. Мои попытки достичь соглашения по этому вопросу пока терпели неудачу.

Лаббэк пытался придумать способ спасти Хавкена и Стрейкера, или хотя бы одного из них, от обвинения в предательстве, выдачи властям Ямато и церемониальной японской казни. Если Кассабиан прав, гражданская война в Китае скоро прекратится. Вдовствующая императрица стремилась возвести на трон одного из трех своих сыновей. Попытки выдать Алису Кэн замуж за принца Фа Сиена провалились, его брат Фу Чин уже женат, остался еще один. Пожалуй, есть возможность установить союз с Китаем через девятнадцатилетнего принца Пи Ву. Если Кассабиан прав… Лаббэк опять заставил себя вернуться к делу и изложить Хавкену главную проблему.

— Вам не найти ответа на эту загадку, потому что основная угроза исходит не от Ямато, — хрипло проговорил Лаббэк. Его слова звучали как исповедь. — Я оказался в центре борьбы за власть. Против меня организован заговор. Отис Ле Гран постоянно противоборствует мне, ища поддержки у Хальтона Хенри и других отпрысков этого клана. Представители Дакоты, особенно Уотерс и Уэстерленд, недовольны доверием Президента ко мне. Их раздражает моя влиятельность. Зависть и обида — мои главные враги. И если сейчас Президент отвернется от меня, мы потеряем все.

— Мы точно в таком же положении, мистер Лаббэк, — заговорил вдруг Эллис. — Поэтому нам надо объединиться. Сторонники мира с Ямато рискуют попасть под прямое подчинение Киото, а это приведет к гибели. Можно ли уступить им дорогу без борьбы?

Хавкен в упор посмотрел на Эллиса, пытаясь взглядом остановить его, но Стрейкер не обратил на это внимания.

— Корейский лидер Кун Ван Пай не такой уж глупый человек. У него есть официальная полиция, с помощью которой он ловит пиратов в своем квадрате. Суть в том, что он владеет самыми мощными кораблями в корейской системе. У него есть по крайней мере пятьдесят так называемых пиратских кораблей, совершающих рейсы по его приказу. За год он мог бы вооружить и восемьдесят кораблей. Корею никак нельзя сбрасывать со счетов. Она еще не потеряна для нас. Давайте окажем им посильную помощь. Если мы поддержим их капитанов в американских портах, возможно, они будут патрулировать орбиты в Нейтральной Зоне и встанут между Ямато и Американо.

— Еще один повод, чтобы Ямато затаила на нас злость?

— Дайте в мое распоряжение шесть кораблей, господин секретарь. Если мне не удастся через Окубо втянуть барона Харуми в неподготовленные военные действия, я сам смогу напасть на его транспортные корабли и отправить их в ад! Вы только представьте! Его самурайские дивизии окажутся беззащитными на калифорнийских орбитах, когда его же торговый эскорт выставит против него сверхоружие!

Подумайте, что значит для самурая потерять лицо! Это ввергнет Ямато в такой позор, что японцы по крайней мере еще десять лет не отважатся поднять задницы!

— Если бы это было так просто, капитан.

— Кто из нас не пират в душе? — спокойно произнес Эллис. Он взял себя в руки, прекрасно понимая, что его жизнь и будущее Американо зависят от того, сумеет ли он убедить государственного секретаря. — Мистер Лаббэк, я — американец и знаю: для того, чтобы американцы добились успеха, нам нужно решиться на то, на что никто другой не способен. Мы не так богаты, как Ямато, наш сектор малонаселен и лишен ресурсов. Но наши люди обладают смелостью. Поверьте им, и они вас не подведут!

Неожиданный стук в дверь прервал их разговор и помешал Лаббэку ответить. В библиотеку вошел тучный мужчина среднего роста с седыми вьющимися волосами. На вид ему можно было дать около шестидесяти лет. Это был Николай Белков — самый богатый союзник Лаббэка в Совете Безопасности.

Они с Лаббэком встретились впервые еще в студенческие годы на Массачусетсе. С тех пор Белков чрезвычайно разбогател. Это удалось ему во многом благодаря тому, что в свое время он игнорировал распоряжения Стрэтфорда Хенри и не подчинился указу Центральной Власти, запрещавшему торговлю в Нейтральной Зоне. Белков выстоял и в грозные годы правления Люсии Хенри, сохранив твердые экспансионистские убеждения. Теперь, владея обширными земельными участками в шести штатах, он занимал пост государственного казначея. Именно Белков поддержал Хавкена и публично сделал свой взнос в его экспедицию. Именно он защищал командора после возвращения, заставив Совет Безопасности отложить заседание. Белков тепло приветствовал Хавкена, дружески кивнул Эллису и опустился в кресло.